Лето было по-прежнему жарким в Виттенберге, но потом задули холодные осенние ветры. Когда покраснели листья, Кати стала страдать от приступов тошноты по утрам и уже не могла прыгать через две ступеньки. Обрадованный происходящим, Лютер написал другу: „Моя Катерина выполняет то, что написано в Бытии 1:28“.

Проходили месяцы, ребенок рос в ней, и Кати изо всех сил трудилась, чтобы обустроить свою жизнь с бывшим монахом. Споткнувшись на ступеньках, она как-то однажды воскликнула: „Святая Мария!“

„Ах, Кати, — поправил ее Лютер, стоявший за ней. — Нужно заканчивать свои молитвы. Всегда добавляй: и Христос!“

Иногда Кати ловила себя на том, что спорит с мужем. В таких случаях он говорил: „Кати, перед тем, как проповедовать, всегда нужно прочесть Отче наш. Целиком! Это укоротит твою проповедь“.

У Кати появились два новых имени: Kette (цепь) и Мое Ребро. Ее муж часто заканчивал письмо словами: „Мое Ребро посылает привет твоему Ребру“; или, если жену его адресата звали Катерина, он писал: „Моя Цепь посылает привет твоей Цепи“.

Подходило время, и Кати все больше волновалась. Постоянно в доме появлялись жильцы, которые ничего не платили, а Мартин говорил: „Живите сколько хотите“. Денег все время не хватало. Оставшись наедине в комнате, она обращалась к нему со слезами: „Господин доктор, у нас восемнадцать гостей! Да Хельмут не хочет давать нам в кредит, в четверг у нас кончится мука, а мне так тяжело ходить, что я едва поднимаюсь по ступеням“.

„Что ты предлагаешь?“

„Почему ты не заставишь издателей платить тебе приличные деньги за каждую книгу, которую они издают? Они обогащаются за твой счет!“

„Да, но тогда они поднимут цены на мои книги“.

„Ну и что?“

„Тогда бедные люди не смогут купить их“.

Кати покачала головой. „Ты — самый популярный писатель в Германии. Ты популярнее Эразма! Тебе нужно платить соответственно“.

„Нет, Кати. Бог позаботится о нас. Завтра я найму еще одного слугу“.

„А чем ты будешь платить ему?“

„Я не знаю. Бог не сказал мне. Но еще скажет“. Через пять минут он уже крепко спал.

Глава 12. Мощная крепость

Запасы еды кончились. Кредит был закрыт. Счета не оплачены. Мясник в лавке Шмидта требовал расплачиваться наличными. Но, что хуже всего, Лукас Кранах отказался подписать поручительство за них. И тем не менее в доме постоянно появлялись новые жильцы. „Эти три девочки и четыре мальчика — дети моей сестры, — сказал доктор. — Найди для них хорошую комнату и последи, чтобы их накормили“.

„Они надолго?“ — спросила Кати, когда они с Мартином остались одни.

„Пусть живут сколько захотят“.

„Но, господин доктор, у нас нет еды, да и тетя Лена переехала к нам на прошлой неделе…“

„Бог позаботится о нас. Извини, у меня занятия“.

Один за другим свадебные подарки были заложены, чтобы найти деньги для покупки еды. „Как мы их выкупим?“ — требовала ответа Кати. Она смотрела на мужа, крепко сжав руки.

„Не волнуйся из-за счетов. Как только мы оплатим один, появится другой. Счета подобны Эльбе. Они всегда появляются, и так будет постоянно. Счета — это реальность жизни“.

Кати искала, что бы еще заложить, чтобы купить мяса у Хельмута Шмидта, и тут ее глаза наткнулись на серебряную вазу, украшенную золотом, которую им подарили на свадьбу. Она взяла ее и полюбовалась прекрасным узором. Каким-то чудом до сих пор она не попала в руки жадного ростовщика, и Кати думала, что никогда не расстанется с нею. Но что еще оставалось делать? Если муж не заложит ее, то просто отдаст. Оставался лишь один логический ответ: нужно спрятать ее!

В тот вечер, когда Лютер заснул, Кати на цыпочках вышла из комнаты и спрятала вазу в потайном месте.

И все же решение спрятать вазу не решило экономических проблем. В отчаянии Кати достала двадцать гульденов, которые ей прислал архиепископ. Весьма неохотно она поделила их между мясником и мучной лавкой. В тот вечер, когда Лютер сел за стол, полный явств, он заметил: „Заметь, Кетте, Бог позаботился о нас!“

Кати выдавила из себя улыбку.

Первенец Кати родился 7 июня 1526 года. Обрадованный Лютер написал другу: „Моя дорогая Кати вчера произвела на свет благодатью Божьей маленького сынишку в два часа утра, Ханса Лютера. Я должен идти. Кати зовет меня“.

Склонившись над лежащим в пеленках Хансом, которого назвали в честь отца Мартина, Лютер дал ему совет: „Не давай себя в обиду, малыш. Папа притеснял меня, но я освободился“.

Позже Лютер отметил: „У Ханса режутся зубы, и он начинает нам надоедать. В браке есть радости, которых папа не достоин“.

Этот союз монаха и монахини был отмечен по всей Германии. Весть о рождении первенца побудила многих людей написать и послать подарки — подарки, которые. Кати принимала и сразу тщательно прятала, чтобы их не отдали или не передали другим. Одной счастливой паре Лютер написал: „Я посылаю вам вазу в качестве свадебного подарка. P. S. Кати спрятала ее.

Несмотря на подарки, Кати с трудом оплачивала счета и подавала к столу только самое необходимое. „Нам нужно аккуратно тратить деньги“, — настаивала она. В ответ Лютер лишь смеялся и разводил руками. „Деньги текут, как вода сквозь пальцы“, — признавался он.

Зарплата Лютера была удвоена после того, как он женился. Но теперь этих денег не хватало, чтобы накормить все рты, собиравшиеся за столом.

Кати следила и за мужем, и за маленьким Хансом. С тех пор как Мартин женился, он стал набирать вес. Кати с радостью замечала, как ребра переставали выступать на его теле. У него была своеобразная манера поднимать перо и писать слова, которые требовали, чтобы их прочитали. Кати считала своей обязанностью удалять все препятствия в его жизни для того, чтобы он мог писать один комментарий за другим. К концу года он начал работать над „Толкованием Ионы“. Часто она садилась рядом с ним и смотрела, как он читал, делал пометки на полях своих книг, ставил чернильные кляксы на рукописях — она была уверена, что этот труд будет поражать мир и в грядущих веках.

Но 6 июля 1527 года мир Кати пошатнулся.

Лютер только что поужинал и направился в спальню, но вдруг потерял сознание и упал. Кати бросилась к нему, помогла подняться и довела до кровати. Неожиданная болезнь длилась всего два дня, но последствия ее остались. 21 августа Лютер написал своему другу Агриколе: „Сатана выступил против меня во всей своей силе, и Господь отдал меня в его власть, как Иова. Дьявол искушает меня нетвердостью духа“.

Когда Кати принесла ему поесть, положила холодный компресс на его лоб, он описал ей свои трудности. Все было в черных красках. „Каждую ночь, — стонал он, — дьяволы приходят сюда. Они шумят и гремят цепями. Я хорошо слышу их“.

„Они не должны пугать тебя, — настаивала Кати. — Тебе лучше меня известны слова Иоанна: „Тот, Кто во мне, больше того, кто в мире“.

„Спасибо, Кати. Спасибо“. Он взял ее за руку. Но этой уверенности хватило ненадолго. „Принеси мне карту, на которой есть Восточная Европа и Турция, — попросил он. — Она на моем столе“.

Показывая пальцем на Константинополь, Лютер сказал: „Вся эта земля была христианской. Лука и Павел проповедовали здесь. Затем в III веке люди стали спорить о Троице и собирать святые кости. Теперь земля принадлежит мусульманам. — Он вздрогнул. — Но, Кати, это не самое худшее. В прошлом году, когда ты родила маленького Ханса, Сулейман Могущественный, султан Турции, разбил свой лагерь недалеко от Буды в Венгрии![19] А Буда ближе к нам, чем Рим! — Он указал на карту. — Венгры были уверены в себе. Их король родился недоношенным, ему сохранили жизнь, кладя его среди теплых туш животных, специально убитых ради этой цели.

Они были настолько самоуверенными, что, когда Сулейман отправил к ним посла, они таскали его по улицам, отрезали уши и нос и затем отослали назад в Константинополь. Именно такое оскорбление заставило султана перейти в наступление.