К счастью местный крестьянин увидел несчастный случай и быстро подбежал к ней на помощь, вытащив ее и не дав ей утонуть.

Когда лошади успокоились, кучер и дети устремились туда, где на дороге лежала Кати. Павел выпрыгнул, неся с собой несколько теплых одеял. Он завернул в одеяла дрожащую Кати и приготовил для нее в повозке место поудобнее. Они осторожно подняли ее, положили в повозку и заставили лошадей продвигаться вперед с огромной скоростью. Двумя часами позже ее внесли в дом Каспера Грюневальда в Торгау — дом, который они заранее сняли.

„Позовите врача! — закричал Павел. — Моя мать ранена. Она едва не утонула“.

Доктор был немедленно вызван. Пока все ждали результатов, госпожа Грюневальд сняла с Кати мокрые одежды, завернула ее в теплое одеяло и постаралась устроить ее поудобней.

Когда доктор прибыл и осмотрел Кати, он обнаружил, что внутренние повреждения были настолько серьезными, что он ничего не мог сделать. Грюневальды с любовью заботились о ней и, поскольку Грюневальд был хорошим другом доктора Лютера, его дом был истинным раем для нее, где за ней ухаживали со всей любезностью.

Когда зима сковала льдом реки и покрыла снегом землю, Кати с трудом начала поправляться. Думая о детях, она старалась выжить. Но казалось, что битва будет бесполезной. Часто в агонии она обращалась к прошлому. Во сне ее постоянно мучили воспоминания. Снова и снова она рассказывала всем окружающим подробности своих снов. Чаще всего она видела во сне величайшие моменты жизни своего мужа. Несколько раз она рыдала: „Я, наверное, с трудом дождусь своего призвания“.

В конце первой недели декабря появился Хельмут Шмидт. Опираясь на костыль, он с улыбкой склонился над Кати. „Я приветствую вас, фрау Лютер“, — сказал он радостно. Его глаза сияли, и в голосе слышалась радость.

„Как дела у Эстер?“ — спросила Кати, глядя на него.

„Разве вы не слышали?“ — В его голосе послышалась нотка печали.

„Что-нибудь не так?“ — Кати помрачнела, озабоченно глядя на него.

„Эстер и двойняшки стали жертвами чумы. Пастор Бугенхаген проповедовал на их похоронах две недели назад. Я остался один. Я закрыл свою лавку и с братом отправился сюда, в Торгау“.

„О, как ужасно!“

„Нет, фрау Лютер. Это не ужасно. Бог был очень близок ко мне. Он — моя сила“. Улыбка снова появилась на его лице.

„Но в чем секрет вашей воли?“ — спросила она, с напряжением изучая его.

„Меня утешали слова Павла: „Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный“.[38] Этот отрывок подтвердило мне падение Виттенберга“.

„Что вы имеете в виду?“

„Виттенберг был хорошо укреплен. Стены были высокими. Ров глубоким. Было много пушек. Было много оружия. Но тем не менее он пал, пал без единого выстрела. Несколько лет назад доктор Лютер написал о другой крепости — о крепости, которая никогда не падет“.

„Расскажите мне об этом“, — попросила она, и прошлое тут же прошло перед ее мысленным взором.

„Нет, фрау Лютер. Я не расскажу вам. Я спою. Послушайте!“ Опираясь на костыль, Шмидт запел прекрасным тенором:

Вспомнив свое участие в написании этого гимна, Кати растрогалась. Утерев слезы, она обнаружила, что Хельмут Шмидт исчез. Но свежее веяние в ее сердце осталось. Какую радость и облегчение принесли эти слова! Верность Бога никогда не исчезала, хотя она и не всегда была Ему верна. Он был ее крепостью, „Оплотом несокрушимым“. Она пережила много потопов, но Он всегда был ее помощником. Она размышляла о днях, проведенных в Нимбсхене и о надежде, которая появилась у нее в сердце тогда, когда она прочитала трактат Лютера, где было написано следующее: „Праведный верою жив будет“. Эта надежда воплотилась во Христе. Бог продолжал благословлять ее жизнь сверх всякой меры. Он дал ей Мартина, детей, веру и еще много всего. Жизнь ее была хорошей.

Кати понемногу угасала. Вечером 20 декабря дети, чувствуя, что кончина матери уже близка, собрались вокруг ее постели. Пока они наблюдали за каждым ее движением, она спросила: „Разве вам не лучше лечь и уснуть?“

После этого она замолчала. Затем примерно через час она смогла сказать довольно четко: „Я буду держаться за Христа, как шип держится за одежду“.

Это были ее последние слова.

Похороны проводились в Торгау в ближайшей лютеранской церкви. Там она и нашла место успокоения. Кати умерла за месяц до того, как ей исполнилось бы пятьдесят четыре.

Чума исчезла сама по себе вскоре после смерти Кати. Для тех, кто бежал из Виттенберга, это было сигналом к возвращению. Работа реформации продолжалась. Проходило рукоположение пасторов, издавались книги Лютера, церкви были переполнены.

Хотя Ханс утратил интерес к изучению закона, он продолжал учебу. В конце концов ему удалось устроиться советником в Веймаре. Павел стал выдающимся врачом. Он служил при разных дворах, включая и двор герцога Иоанна Фридриха фон Гота, избирателя Иоахима II Бранденбургского и избирателя Альбертинской Саксонии Августа.

Мартин изучал богословие, но так никогда и не стал пастором.

Имя Лютера продолжалось через сына Павла Лютера, Иоанна Эрнеста — одного из шестерых детей. Когда Мартин Готтлоб Лютер, потомок Иоанна Эрнеста, умер в 1759 году, мужская линия семьи реформатора резко оборвалась.

Маргарита вышла замуж за Георга фон Кунхейма 5 августа 1555 года. Поскольку жених был из богатой и благородной семьи, свадьба была одним из величайших событий Виттенберга. На ней собрались представители знати со всей Германии. Брак был удачным. Но Маргарита скончалась в возрасте 36 лет. Некоторые из ее потомков живут и в наше время.

Лукас Кранах, художник, который заставил Карла V защитить останки Лютера, присоединился в ссылке к бывшему избирателю Иоанну Фридриху и последовал за ним в Аугсбург, затем в Инсбрук. Когда Иоанн был, наконец, освобожден, он вернулся на свои отнятые земли в 1552 году и основал свой двор в Веймаре. Затем он сделал Кранаха своим придворным художником. Кранах умер на следующий год в возрасте восьмидесяти одного года.

Избиратель Морис, который присвоил себе титул своего кузена Иоанна Фридриха, став предателем Шмалькальдской Лиги, в конце концов разочаровался в Карле V, потому что тот держал его тестя Филиппа Гесского в заключении и продолжал заставлять лютеранские города принять католицизм.

Посланный в 1550 году на захват Магдебурга, Морис воспользовался преимуществом, подписал соглашение с Францией и другими протестантскими князьями и начал войну против Карла V. В результате он заставил императора освободить своего тестя и гарантировать лютеранским городам право сохранить свою веру. Затем он снова объединил силы с Карлом V и был убит в битве при Сиверхаузене.

В отчаянии от того, что ему не удалось осквернить останки Лютера, герцог Альба срывал свой гнев, стремясь истребить еретиков, пока он занимал пост генерала-губернатора Нидерландов с 1567 по 1573 год. Его Совет был настолько безжалостным, что его прозвали „Советом Крови“. Тысячи были казнены. И действительно, он был настолько жесток, что его Имя и сейчас является символом непревзойденной жестокости.

Там, где это было возможно, Карл V продолжал неустанное преследование протестантов. Он бросал их в тюрьмы, ссылал и сжигал. Но чем больше он их преследовал, тем многочисленней и решительней они становились. Он стал жертвой болезни. В 1552 году его настолько скрутила подагра, что он постоянно мучился от боли.