Наиболее космополитичная часть русской интеллигенции Серебряного века увлеклась восточными религиями, мистикой и оккультизмом — мы уже называли здесь имя Елены Блаватской, сделавшей пропаганду мистики делом своей жизни, а свастику избравшую символом тайного знания. Анна Безант, президент тогдашнего теософского общества, так объясняет его значение: «Свастика, или крест, или иначе, огненный крест, есть символ энергии в движении, которая создаёт мир, прорывая отверстие в пространстве, создавая вихри, которые являются атомами, служащими к созданию миров» (К, Д. Кудрявцев. «Что такое теософия и теософское общество». Спб, 1914, стр. 7). Как видим, исторически и культурологически в таком истолковании нет никакого смысла — но тогда об этом ещё не знали и верили на слово.
Одной из ключевых фигур в «буддийском Петербурге» — а там был построен даже буддийский храм — был учёный тибетский врач Бадмаев, бурят по происхождению, приглашённый последней русской императрицей ко двору лечить наследника. Будучи незаурядной личностью, надававший царице обещаний хитрый Бадмаев, выживший потом при всех режимах57, оказал немалое влияние и на истеричную императрицу, и на высший свет, и на ищущих смысла жизни мятущихся интеллигентов декадентского склада ума. Императрица Александра Фёдоровна — с 1998 года она у нас числится святой православной великомученицей — под руководством доктора Бадмаева активно принялась за изучение мистики, оккультизма и восточных культов. В литературе порой встречается изображение рукописного молитвенника, выполненного по её заказу, где в узор вплетена свастика (рис. 179).
Похоже, экзальтированная «матушка всея Руси», водившая (кроме Распутина) дружбу с заезжими оккультистами и теософами, воистину верила, что этот знак принесёт лично ей счастье.
По сведениям фрейлины Анны Вырубовой, от которой у «гессенской мухи» тайн не было — если только дневники Вырубовой не подделка — императрица часто чертила «древний знак» в воздухе, осеняла им — вместо православного креста — себя и окружающих, нарисовала его — вероятно, для защиты от демонов революции — на окнах и дверях своего царскосельского жилища. В письме А. Вырубовой от 20 декабря 1917 года императрица пишет: «послала тебе по крайней мере пять нарисованных карточек, которые ты всегда можешь узнать по моим знакам (свастика)».
Когда колчаковцы в августе 1918 года ворвались в освобождённый ими от большевиков Екатеринбург, то следователь Соколов зафиксировал, что на левом косяке правого окна Ипатьевского дома красовалась свастика, сопровождаемая датой 17/30 апреля 1918 года — временем приезда императрицы в этот дом58. Есть данные, что свастика была нарисована на поле страницы личной псалтыри императрицы, на задних сторонах её любимых, «намоленных» икон.
В вышедшей в 1990 году в Москве книге «За фасадом масонского храма» утверждается, что поменявшая, чтобы стать русской царицей, протестантскую веру на православную Александра Фёдоровна не была тверда в неродном ей вероисповедании, хотя и отличалась глубоким религиозным чувством «вообще». Специалист по истории масонства Лоллий Замойский утверждает, что царица входила в питерские масонские ложи «Балтикум» и «Консул», через которые, вероятно, и получала распоряжения, как влиять на своего «ангела Ники», чтобы тот правил Россией так, как это было нужно масонам, еврейской олигархии и Распутину59.
Известный теософ и мистик Папюс, как уже говорилось, помещает свастику в своём каталоге масонских знаков. Утверждается, что свастика в некоторых из этих обществ была тайным опознавательным знаком, вроде пароля. Недаром в вышедшей в 1966 году в Нью-Йорке на английском языке книге В. Александрова «Конец Романовых», последняя глава о трагическом конце династии называется «Под знаком свастики». Кстати, свастика в круге украшала капот личного авто Николая II, а фашистский пропагандист свастики Вильгельм Шойерманн сообщает (и судя по всему, не врёт), что будучи в Берлине, Николай с Александрой заказывали для себя украшения в виде свастики в одном еврейском ювелирном магазине на Унтер-ден-Линден.
В своём пристрастии к масонской символике царица была не одинока. Пентаграмма — далеко не православный символ — встречается на русских монетах в четверть копейки и в полкопейки чеканки примерно 1898–1909 годов. Примечательно, что именно на этих монетках — вероятно из-за их небольшого размера — русский герб, двуглавый орёл, был заменён на личный вензель Николая II. Временное же правительство, придя к власти, просто лишило гербового орла его императорских регалий, оставив вопрос о более детальной проработке новой символики для свободной России на потом.
И действительно, художники резво взялись за разработку символики — и не их вина, что подготовленные где-то к осени 1917 года проекты послужили уже другому правительству. Большевики же, придя к власти, решили тоже на первых порах воспользоваться готовеньким и запустили несколько подготовленных ещё до них проектов — в частности, почтовые марки с мечом, разрубающим цепи (выпуск 1918 года) и надписью «Россія».
Почему большевики сделали своим символом звезду, до сих пор непонятно — ведь в пристрастии к лунной религии семитов последователей Ленина и Троцкого никак не уличишь. Видимо, опять-таки сыграл на руку масонский элемент, когда подготовленные ещё до них эскизы были оперативно пущены в дело; может быть, имело значение то, что звезду утвердил в качестве советского символа единолично господин Лев Троцкий, симпатиями к православию отнюдь не отличавшийся. Звезда в качестве нагрудного знака была утверждена декретом уже в апреле 1918 года, причём «сверху», безо всяких объяснений, что предполагает преднамеренную издёвку большевиков-евреев (а их было немало) над православием. Торопили с принятием хоть какого герба и дипломатические службы Чичерина, поскольку государству быть без герба просто неприлично, и наличие в большевистской России такого атрибута государства как герб (серп и молот были утверждены в июле 1918 года) придало бы черты некой солидности и прочности новой власти — вопрос о признании новой России западными державами и Соединёнными Штатами стоял тогда, как никогда, остро.
Говоря о выпуске большевиками денежных купюр серии 1918 года со свастикой, десятилетиями шокировавших добропорядочных советских коллекционеров, надо учитывать высокие темпы инфляции в то время, когда попросту не успевали готовить и печатать новые денежные знаки, а тут к тому же и власть сменилась. Интересующий нас выпуск был подготовлен ещё при Временном правительстве и имел номиналы, как помнится, 250 и 1000 рублей и должен был заменить безликие «керенки» с орлом номиналом в 20 и 40 рублей. Керенки вышли в августе 1917 года, выпуск денег со свастикой предполагался в январе 1918 года — на клише с самого начала стояла эта дата, — поскольку «Великий Октябрь» Временным правительством не планировался вовсе. Пытаясь противопоставить плохо зарекомендовавшим себя «керенкам» что- то пусть не лучшее, но своё, большевики поторопились выпустить свои первые советские деньги (народ прозвал их «совзнаками»), использовав старое клише и заменив на нём лишь подпись управляющего Госбанка И. Шипова на подпись главкома национализированного Народного банка.
Если же мы зададимся вопросом, зачем понадобилась свастика Временному правительству, то остаётся только развести руками — вероятно, среди художников, привлеченных к столь важному и ответственному делу, были приверженцы масонства либо те, кого декадентствующие интеллектуалы убедили, что свастика — это древний знак солнца, плодородия, магический оберег и пр. Может быть, прогермански настроенный художник хотел этим жестом — если получится — намекнуть униженным в годы войны с Германией российским немцам на грядущее наступление лучших времён. Утверждавшие же готовые клише большевики по недомыслию вообще могли посчитать фоновое изображение свастики лишь замысловатым узором, не догадываясь о его идейном содержании, — ведь их заботой было побыстрее выпустить в свет временные купюры, покуда новая символика и эмблематика окончательно не утвердится.