Журнал просуществовал два года — 1904 и 1905. Японская война, революция и октябрьские погромы, до основания потрясшие русское еврейство, произвели разгром еврейской жизни вообще и еврейской прессы в частности. Журнал прекратился. Но за эти два года он немало послужил разработке и выяснению еврейского воспитания и образования. Статьи г. Житомирского^[584] о еврейской школе, статьи о профессиональном образовании среди евреев, об эстетическом воспитании, о народных чтениях — все это не потеряло значения и в настоящее время и положило, можно сказать, начало дальнейшему развитию всех вопросов жгучей современности. В «Еврейской школе» впервые появились работы о еврейских библиотеках, началось печатание образцовых каталогов и проч.

Все вопросы, так волновавшие и волнующие еврейство, вопросы о национализации воспитания, о языках, о методах преподавания древнееврейского языка, нашли свое освещение в этом журнале. И не будет с нашей стороны преувеличением, если скажем, что на страницах «Еврейской школы» многие вопросы трактовались более правильно, более научно и объективно, чем на нынешних шумных и страстных собраниях или в партийных газетах и журналах. Чтобы не быть голословным, укажем хоть на несчастный вопрос о языках. В декабрьской книжке в 1904 г. появилась небольшая статья А. Д. Идельсона «Парадокс». В этой статье будущий руководитель сионистского «Рассвета» коснулся вопроса о языках в еврейской школе. И что же? Вы встречаете там такие мысли и суждения, и притом высказанные с такой неотразимой доказательностью, которые в наше время в органе, руководимом тем же лицом, называются «кощунственным походом на древнееврейский язык». «Если в систему воспитания, — писал тогда г. Идельсон, — рассчитанную на бедных детей, вынужденных уже в 12–13 лет вступить в трудовую жизнь, вводится кроме родного (т. е. жаргона. — С.В.) еще два „иностранных“ языка (т. е. древнееврейский и русский. — С.В.), это преступление (курсив наш). „Жаргон“, как всякий разговорный язык, есть продукт известных исторических условий и может развиваться или исчезнуть в зависимости опять-таки от не зависящих от нас жизненных условий. Все рассуждения о том, имеет ли жаргон будущность или нет, только гадательны и могут составить тему для публицистов, но педагогика берет явления так, как они есть, и не задается вопросом, каковы они будут через ряд поколений. „Жаргон и хедер составляют историческую среду, в которой приходится действовать нашим сознательным просветителям. С исторической средой нужно считаться, но отменить ее нельзя“. Наши просветители работают по русским образцам и „вместо того, чтобы заимствовать действительное содержание школы“, заимствовали внешнюю оболочку, т. е. язык, который служит только средством воспитания, и забыли, что такое средство имеется уже у еврейских детей, и не худшее, чем у детей других народностей (курсив наш). „Присматриваясь к деятельности наших воспитателей, мы получаем впечатление, как будто еврейские дети — это безъязычная масса, у которой вместо языка есть только суррогат такового, а потому прежде, чем начать воспитывать, нужно научить ее какому-нибудь языку. И следствием такой неумелой деятельности получился тот печальный порядок вещей, на который я указал выше“. К сожалению, вопрос о языках поставлен у нас не на педагогическую, а на общественную почву». Как часто и теперь приходится выражать это сожаление, как часто и теперь хочется апеллировать к аргументации «парадокса» А. Д. Идельсона! Защиту «иностранных» языков (древнееврейского и русского) принял тогда пишущий эти строки в статье «Еще о парадоксе». Теперь же защита «родного» языка (т. е. жаргона) объявляется «кощунственным походом на древнееврейский язык». Но… меняются мода, факты, а научные законы остаются.

В 1906 г. «Еврейская школа» прекратилась. Но мысль о необходимости иметь еврейский педагогический орган уже не могла заглохнуть, и журнал возродился вскоре в петроградском превращении в виде «Вестника» Общества для распространения просвещения между евреями в России. Трехлетие 1904–1906 гг., как вполне понятно, временно затормозило немного деятельность Общества: число членов с 807 человек в 1903 г. упало до 709 в 1904 г., 574 в 1905 г. и 622 в 1906 г. Многие члены комитета были на войне, но внешним образом деятельность Общества продолжалась в прежнем темпе. Так, на школу в 1904 г. было израсходовано 15 860 р., в 1905 г. — 8795 р., в 1906 г. — 13 645 р.; на библиотеки в эти же годы — 1238 р., 664 р. и 453 р. Учащимся же выдано было пособий 3839, 3213 и 5076 р. Последняя цифра объясняется облегчением в эти годы доступа евреям в высшие учебные заведения и увеличением вследствие этого числа учащихся в Москве. Такой большой бюджет объясняется тем, что в эти годы Московская касса получала большие суммы на пособия школам из специальных средств ICA^[585] (8650, 1880 и 7925 р.).

Временное расстройство, внесенное бурными 1905 и 1906 годами, постепенно улеглось, и работа Общества вновь принимает прежний интенсивный характер. В трехлетие 1907–1909 гг. внешняя деятельность Отделения проявилась увеличением числа членов до 936 и бюджета — до 26 000 р. кроме специальных средств. С внутренней стороны это было началом продолжающегося в настоящее время периода, который можно бы назвать периодом исканий. Вопросы еврейской школы все более и более настойчиво требовали разрешения, появились новые школьные течения, отражавшие взгляды и тенденции разных политических партий, и деятелям просвещения предстояло отыскать руководящую нить в хаосе мнений, течений и партий. С другой стороны, средства Отделения так ничтожны в сравнении с жертвами, приносимыми самим населением даже на одно хедерное образование своих детей, что влияние ОПЕ на школу возможно только духовное и моральное. И московские уполномоченные в 1908 г. выступают с программой следующего характера: «Принимая во внимание, что черта оседлости сама тратит на народное образование колоссальные суммы, при разумном использовании которых можно было бы достигнуть и соответственно огромных результатов, что черта оседлости, таким образом, нуждается не столько в материальной помощи извне в деле распространения просвещения, сколько в моральной поддержке, правильном руководстве и указаниях рациональной постановки и ведения школьного дела, московские уполномоченные Общества распространения просвещения между евреями в России приходят к следующим выводам:

1. Главная деятельность наша должна быть направлена не на экстенсивную, а на интенсивную работу, не на количество, а на качество. Вместо пособий многочисленным, но слабо функционирующим школам необходимо ограничиться устройством небольшого числа образцовых и типичных школ, которые, привлекая внимание и сочувствие населения и служа примером для местного общества, учителей и родителей, показали бы на деле, как целесообразнее нужно и можно вести школьное дело.

2. Ввиду разнообразия местных условий (в крупных центрах, средних городах и местечках) необходимо устраивать и школы разных типов с большей или меньшей продолжительностью курса обучения, с той или другой программой по общим и еврейским предметам, причем всякая школа, какого бы она ни была типа, должна дать законченный цикл реальных знаний».

Далее, «языком преподавания признается разговорный язык учащихся. По мере же ознакомления детей с государственным (русским) языком последний постепенно становится языком преподавания. В школу вводится преподавание Библии. Изучением древнееврейского языка начальная школа занимается настолько, насколько он является пособием и ключом к пониманию Библии» (см. извлечение из отчета Моск. отд. ОПЕ за 1908 г.). Мысль о создании типичных и образцовых школ не была осуществлена и до сих пор, ибо как она теоретически ни целесообразна сама по себе, но жизнь предъявляет свои требования. Претворить в жизнь эту мысль, т. е. создать вместо многих посредственных несколько образцовых школ, обеспечить их образцовым преподавательским персоналом, учебными пособиями и соответствующим помещением и проч., значило тратить на это все имеющиеся в распоряжении Отделения суммы и оставить без помощи уже издавна возникшие благодаря поддержке ОПЕ школы и выкинуть за борт их многие сотни детей. Комитет ОПЕ не решается на подобный шаг. Что касается пунктов программы о языке преподавания, о древнееврейском языке и преподавании Библии, то это постепенно проводилось в субсидируемых Московским отделением школах, хотя, как понятно, эта программа компромиссная и навряд ли может удовлетворить так горячо спорящие теперь об этом вопросе партии и течения.