Альф любил слушать смешные истории своих коллег, и Оливер, несмотря на серьезное отношение к жизни, был не лишен чувства юмора. Однажды он вернулся с фермы весь в грязи после жаркой схватки с разбушевавшимися молодыми бычками. Он безуспешно гонялся за своими пациентами по двору и в конце концов свесился вниз головой с перекладины с арканом в руке, надеясь зацепить животное, когда оно понесется мимо. Огромные животные были взбудоражены, и если бы Оливеру удалось поймать одного из них, мы бы, вероятно, его больше не увидели. Провисев несколько минут вверх ногами, Оливер получил представление о сдержанном йоркширском юморе.

Снизу появился фермер и заглянул ему в лицо.

— Мистер Уайт делает это по-другому! — заметил он, невозмутимо раскуривая трубку.

Оливер был лишь временным помощником, но он провел в Тирске достаточно времени, чтобы оставить яркий след в душе будущего Джеймса Хэрриота.

В конце 1956 года стали собираться тучи. Джим Чедуик хотел остаться в Тирске, но, будучи человеком женатым, нуждался в определенной стабильности. Альфу он очень нравился, он мечтал, чтобы Джим стал его партнером, но, поскольку Дональд ни в какую не соглашался, у Джима не осталось выбора: в январе 1957 года он уехал. В то время мне было всего четырнадцать, но я помню, как подавлен был отец из-за отъезда коллеги. Он чувствовал, что мог бы проработать с Джимом всю жизнь. Он долго переживал, но потом осознал, что жизнь продолжается, и подготовил себя к встрече со свежим лицом, с новым человеком, которого он будет обучать методам Синклера и Уайта.

Через несколько дней после отъезда Джима Альф стоял на платформе Тирского вокзала, встречая его преемника. Когда тот сошел с поезда, Альф не поверил своим глазам. Он в недоумении уставился на высокого человека с черными усами и темными сверкающими глазами, — на его плечах, словно пушистый воротник, лежал барсук, а рядом шагал гигантский пес. Альф всегда знал, что профессия ветеринара скучать не дает, как и обещал ему старый директор Ветеринарного колледжа Глазго доктор Уайтхаус, и это представление было тому подтверждением.

Прибыл Брайан Неттлтон. Альф решил, что новый помощник окажется интересной личностью. Он не ошибся. Брайан оставит о себе богатую память и возродится в образе Калума Бьюкенена, персонажа, очаровавшего миллионы телезрителей много лет спустя.

Уверен, что ни один старый фермер из нашей практики не забыл Брайана Неттлтона — «ветеринара с барсуком». Брайан был уникальным человеком и в то же время прекрасным ветеринаром, одним из лучших среди всех, кто ходил по извилистым коридорам на Киркгейт, 23. Он был не только крупным, сильным мужчиной, поражавшим клиентов своим серьезным, практичным подходом к делу, но и искусным хирургом, способным делать сложные операции любому виду животных. Брайан щепетильно относился к чистоте, и его аккуратные швы быстро заживали. Он отлично ладил с животными — ценное качество для человека его профессии. Это производило впечатление на клиентов, и многие видели в нем «доктора Айболита».

Однажды он осматривал стадо коров в Амплфорте, где лечил многих из них от сезонного заболевания. Брайан неправильно рассчитал дозу лекарства и ввел каждому животному в десять раз больше рекомендуемого количества.

Скотовод был потрясен. Через пару дней встретив Альфа, он сказал:

— Никогда ничего подобного не видел! Он сделал уколы всем коровам, и все, как одна, поднялись. Думаю, секрет в усах!

В Брайане было что-то цыганское, и на природе он чувствовал себя как дома. Я часто составлял ему компанию, когда он рано утром отправлялся в окрестные холмы, где мы наблюдали за разными дикими животными, — об их существовании я даже не догадывался, пока Брайан не позволил мне заглянуть в их темный и загадочный мир.

Он был одним из самых популярных помощников, удостоивших своим присутствием практику Синклера и Уайта, но иногда он бывал и одним из самых трудных. Его душа не принимала ничего, что хотя бы отдаленно напоминало рутину. Даже такая основная потребность организма, как еда, удовлетворялась нерегулярно. Однажды Альф наблюдал, как Брайан, который накануне ничего не ел, слопал два фруктовых пирога целиком, а я сам видел, как он проглотил двух с половиной жареных уток в один присест. Брайан был вольным человеком — казалось, он вечно пытается вырваться на свободу, — и талантливым ветеринаром, но создавалось впечатление, что одной ветеринарной практики ему недостаточно, он как будто все время находился в поиске.

Его необычное отношение к жизни, безусловно, не вписывалось в упорядоченную работу практики. Предпочитая просыпаться рано, Брайан как-то спросил Альфа, нельзя ли ему начинать работу в шесть часов утра и заканчивать в три часа дня, — и получил отказ. Он также имел привычку надолго исчезать, никому не сообщая, где он. Дональд приходил в ярость от жуткой вони, разносившейся по всему дому, когда Брайан варил потроха для своих барсуков. Бегающие по саду лисы и летающие по коридорам дома на Киркгейт совы отнюдь не повышали настроение его нанимателя.

Рабочим машинам тоже доставалось от Брайана. Он выжимал из них последние силы, гоняя по вызовам, а его барсуки бесчинствовали на задних сиденьях, от которых в буквальном смысле ничего не оставалось после нескольких таких поездок. Однажды Брайан вернулся на машине, у которой напрочь отсутствовало переднее крыло. Увидев ужас на лице Альфа, он широко улыбнулся.

— О, извините, мистер Уайт. Я думал, вдруг вы не заметите!

Благодаря огромному обаянию Брайану все сходило с рук.

Невзирая на эти мелкие сложности, Альф очень привязался к Брайану и со смешанным чувством воспринял его отъезд в ноябре 1958 года. У Альфа уже был один весьма неординарный коллега в лице Дональда Синклера, и, как бы он ни восхищался Брайаном, присутствие этой парочки в одной клинике создавало серьезные проблемы. Тем не менее, Альф с грустью попрощался с Брайаном, когда тот уехал на работу в Галифакс в канадской провинции Новая Шотландия. Он был одним из самых интересных и популярных ветеринаров практики и оставил незабываемый след в душе будущего Джеймса Хэрриота.

Да, Брайан Неттлтон раздражал Дональда своей эксцентричностью, но и Дональд, в свою очередь, испытывал терпение целой армии работавших на него помощников.

Чаша терпения Дональда переполнялась очень быстро. Он не мог долго говорить по телефону, и клиенты часто не успевали передать свое сообщение полностью. Ощущение безысходности, когда приходится выслушивать бесконечный монолог, льющийся из трубки, хорошо знакомо каждому ветеринару. Дональд нашел простое решение. Устав от разговора, что происходило довольно быстро, он, очень мягко и самым учтивым тоном, говорил «до свидания». В результате помощник приезжал на ферму без необходимых инструментов, потому что Дональд не успел узнать, какая предстоит работа. После этого несчастный молодой ветеринар имел «серьезный разговор» с фермером.

При неизменной вежливости с клиентами Дональд был не столь учтив с членами своей семьи. Его брат Брайан однажды рассказывал Альфу, что имел несчастье позвонить Дональду, когда тот смотрел свою любимую передачу по телевизору. Дональд, как обычно, схватил трубку на первом звонке. Разговор был короткий.

— 206! Кто это?

— Брайан.

— «Старая гвардия»[5] идет! — рявкнул Дональд и бросил трубку.

Еще он имел обыкновение — когда бывал в соответствующем настроении, — браться за огромное количество вызовов. В ответ на протесты коллег Дональд уверял, что справится. Естественно, он не успевал, и дежурному помощнику приходилось вечером выезжать на его оставшиеся вызовы.

Дональду это всегда сходило с рук. Он рассыпался в извинениях, приглашал помощника на чашку чая и всякий раз получал полное прощение. Его спасало природное обаяние.

— Знаешь, — сказал однажды Альф, размышляя о своем партнере, — у каждого человека есть врожденное качество, которое помогает ему в жизни. У Дональда — это его природное обаяние. Что бы он ни делал, ты просто не можешь долго на него сердиться. Сколько я его знаю, он всегда обладал даром окружать себя людьми, готовыми на него работать. Хотел бы я тоже так уметь!