— Какой костюм! — прошептала леди Фанни мистеру Марлингу. — Ты же не станешь отрицать, Эдвард, что Джастин действительно красив.

— В нем есть величие! — согласился Марлинг.

Эйвон пересек залу и склонился к руке хозяйки.

— Как всегда опоздали! — упрекнула та. — И этот веер! Вы самый настоящий позер, мой дорогой герцог! Впрочем, вы прибыли вовремя, месье ла Дуайе сейчас прочтет свои новые стихи.

— Мне всегда сопутствует удача, мадам, — холодно улыбнулся Эйвон и обратил взор на юного поэта. — Могу я попросить вас, месье, прочесть строки, адресованные цветку в волосах нашей прекрасной хозяйки?

Ла Дуайе покраснел от удовольствия и поклонился.

— Я польщен, что эту безделицу все еще помнят.

Он встал перед камином и развернул свиток.

Его милость, не торопясь, подошел к дивану, где устроилась герцогиня де ла Рок. Эйвон посмотрел на Мериваля и глазами указал на дверь. Стараясь не привлекать внимания, Энтони коснулся руки Давенанта, и они начали пробираться к выходу.

— Эйвон нагоняет на меня дрожь, — пробормотал Давенант. — Эффектное появление, роскошное одеяние и манеры, от которых у любого нормального человека по спине побежит холодок. Ты не находишь?

— Ты прав. Джастин сегодня превзошел самого себя. — Мериваль понизил голос, так как юный ла Дуайе протяжным голосом приступил к чтению стихов. — Эйвон велел нам сидеть здесь. А Руперт, судя по всему, займется противоположной дверью. — Он скрестил руки и стал внимательно слушать ла Дуайе.

Стихотворение было встречено громом аплодисментов. Давенант вытянул шею, чтобы разглядеть Сен-Вира. Граф стоял у окна. Мадам де Сен-Вир находилась в другом конце залы.

— Сен-Вир уже должен был заметить, что Леони нет, — прошептал Мериваль. — Хотел бы я знать, что у Эйвона на уме. Взгляни на Фанни! Ей-богу, непринужденно чувствует себя один только Джастин.

Ла Дуайе приступил к чтению очередного опуса, который был встречен не менее восторженно, затем последовало обсуждение. Эйвон похвалил поэта и направился в соседнюю комнату, где играли в bouts-rimés. В дверях он встретился с Рупертом. Мериваль заметил, как его милость на мгновение остановился и что-то сказал брату. Руперт кивнул и неторопливо двинулся через залу.

— Вот таинственный дьявол! — прошипел он, приблизившись к Давенанту и Меривалю. — Мне велено присматривать за другой дверью. Я весь дрожу от волнения, пусть меня повесят, если это не так. Тони, ставлю что угодно — Эйвон выиграет последний раунд!

Мериваль покачал головой.

— Не стану с тобой спорить, Руперт. Признаюсь, меня одолевали сомнения, но, честное слово, достаточно взглянуть на Эйвона, чтобы убедить самого закоренелого скептика! Он выиграет, нисколько не сомневаюсь! Даже мне не по себе, что уж говорить о Сен-Вире. Руперт, ты догадываешься, что Джастин намерен предпринять?

— Нисколько! — весело ответил Руперт и добавил вполголоса: — Знаете что я вам скажу? Больше я на такие вечера не ходок. Вы слышали этого типа? Он так гундосил свои дурацкие стишата, хоть святых выноси! — Его светлость сурово покачал головой. — Нет, это нужно запретить. Таким жалким существам здесь не место.

— Неужели ты станешь утверждать, что ла Дуайе плохой поэт? — улыбнулся Хью.

— Какой он к черту поэт! — презрительно фыркнул Руперт. — Расхаживает с розой в руке, и все дела! С розой, Тони, с розой! — Глаза его светлости округлились от ужаса, поскольку на середину залы выдвинулся некий дородный господин, явно изготовившийся порадовать публику своими творениями. — Боже, спаси и сохрани, а это что еще за старикашка?

— Потише! — недовольно шикнул Лавулер, стоявший неподалеку. — Это сам месье де Фокемаль.

Упомянутый месье де Фокемаль принялся энергично выкрикивать рифмованные фразы. Руперт прошмыгнул в соседнюю комнату, всем своим видом выражая переполнявшее его отвращение. На пороге ему преградил путь шевалье д'Анво.

— Как, Руперт? — шевалье ухмыльнулся. — Уже уходишь, mon vieux[125]?

— Пусти! — прошипел Руперт. — Лучше пусть меня повесят, чем я стану терпеть такое издевательство! Сначала какой-то мозгляк розу нюхал, а теперь этот старикашка завывает так, словно его режут на части. Я ухожу! — Он оглянулся и подмигнул леди Фанни, которая в компании подружек восхищенно внимала де Фокемалю.

В соседней комнате Руперт обнаружил оживленную компанию, собравшуюся вокруг камина. Под смех и ироничные хлопки принц Конде читал свои стансы. Одна из дам кивнула Руперту.

— Присоединяйтесь к нам, милорд! Теперь моя очередь? — Она достала свои записи и продекламировала стихи. — Вот! Но боюсь, после эпиграмм его милости они не производят впечатления. Вы уже уходите, герцог?

Эйвон поцеловал поэтессе руку.

— Вдохновение покинуло меня, мадам. К тому же мне надо поговорить с мадам дю Деффан.

Руперт занял свободное место по соседству со жгучей брюнеткой.

— Послушай моего совета, Джастин, не ходи туда. Там какой-то мерзкий типчик завывает о любви и прочей чепухе.

— Наверное, это Фокемаль! — воскликнул Конде и заглянул в открытую дверь. — Вы готовы к испытанию, герцог?

Месье де Фокемаль наконец прекратил завывать, и мадам дю Деффан разразилась пышными комплиментами. В центр залы выдвинулся шевалье де Маршеран, и все началось по новой. После выступления шевалье наступил долгожданный перерыв, гости облегченно загомонили. Лакеи, прибывшие с подносами, полными напитков и снеди, были встречены куда более восторженно, чем мастера поэтического слова. Искусство вмиг было забыто; дамы увлеченно защебетали о туалетах, прическах и прочих не менее важных делах; кавалеры не отставали от них. Руперт незаметно извлек из кармана кости, вскоре вокруг его светлости собралась плотная толпа любителей острых ощущений. Эйвон оглядел залу и подошел к Меривалю.

— Будут еще какие-нибудь распоряжения? — негромко спросил милорд. — Как я погляжу, Фанни увлеклась беседой с мадам де Сен-Вир.

Его милость томно помахал веером.

— Распоряжение всего одно, — вздохнул он. — Надо держать нашего любезного друга подальше от его меланхоличной супруга.

Эйвон повернулся к мадам де Воваллон и затеял фривольную беседу к вящему удовольствию последней.

Леди Фанни тем временем в самых изысканных выражениях превозносила наряд мадам де Сен-Вир.

— Подумать только, какой чудесный лазурный оттенок! — пела ее светлость. — Не так давно я весь город перевернула в поисках именно такой тафты. А что это за дама в буром наряде?

— Полагаю, мадемуазель де Клуэ, — растерянно отвечала мадам де Сен-Вир. К дамам приблизился виконт де Вальме. — Анри, ты не видел отца?

— Он беседует с де Шателе, матушка. — Виконт поклонился леди Фанни. — Мадам, позвольте принести вам рюмочку миндального ликера?

— Нет, спасибо, — отказалась леди Фанни и энергично помахала рукой. — Мадам, познакомьтесь, это мой муж, мистер Марлинг.

Мадам де Сен-Вир протянула Марлингу тщедушную руку. К компании подплыла мадам дю Деффан.

— А где ваш брат, милая леди Фанни? Я попросила его порадовать нас своими чудесными стихами, а он ответил, что намеревается развлечь нас иным способом! — Хозяйка рассмеялась и, шурша юбками, отправилась на поиски его милости.

— Эйвон собирается читать стихи? — оживился один из гостей. — Его вирши всегда так остроумны! Вы помните, что герцог прочел год назад на приеме у мадам Марешан?

Его собеседник покачал голову.

— Сегодня это будут не стихи, д'Орлэ. Я слышал, как д'Агийон говорил, что Аластер собирается рассказать какую-то занятную историю.

— Tiens! Интересно, что Дьявол намерен выкинуть на этот раз?

К собеседникам подошел юный де Шатурель под руку с мадам де Бокур.

— Что такое я слышу об Эйвоне? Он желает позабавить нас сказочкой?

— Или притчей, — желчно ухмыльнулся д'Анво. — Сказочки нынче не в моде.

Мадам де ла Рок вручила шевалье свой пустой бокал.

— Очень странно, что герцог решил рассказать нам историю, — глубокомысленно заметила она. — Не будь это Эйвон, никому бы и в голову не пришло слушать, но сейчас все так и сгорают от любопытства. А вот и он!