Впрочем, бою было отчего испугаться: он стоял между мной и гориллой, когда она в четырех шагах от меня катилась с горы па тропинку.

Все мои инструменты остались в лагере. Я вынужден был приступить к работе с помощью перочинного ножика и железного ножа одного из туземцев. Мы стали спимать шкуру и очищать скелет. Поворачивая тушу гориллы, приходилось смотреть в оба, чтобы не оступиться и пе потерять равновесия. Прошло около получаса, пока нам удалось поднять шкуру и труп к тому месту, где горилла была настигнута пулей. Но туземцы работали изумительно. Нам предстоял далекий и трудный путь домой. В лагере я щедро одарил всех сопровождавших меня негров. Началось общее веселье. На завтрашний день была назначена снова большая и планомерно задуманная охота. Все приготовления были закончены. Но я не смел рассчитывать, что судьба пошлет мне ещо более волнующие и драматические случайности, чем происшедшие в ту первую мою счастливую охоту за гориллой.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА ГОРЕ МИКЕПО

Следующий день мы провели в лагере. В сущности, мне пе следовало вставать с постели. Истекший день был чрезмерно утомителен, особенно для человека, еще страдающего последствиями заражения крови. Я только недавно перенес эту болезнь, потерял в течение трех недель более девяти килограммов веса и был еще очень слаб. Но наука жестокая владычица. Она мало считается с силами своих служителей. С той минуты, как я снял шкуру со старой гориллы, прошли целые сутки, и нужно было спешить с ее очисткой, чтобы сохранить добытый экземпляр.

Я поручил неграм очистить скелет, но для того, чтобы не пропала ни одна косточка, пришлось отвлечься от других дел и неотступно следить за их работой. Сам я занялся препарированием рук, ног и головы. Я разместил их, как следует, я затем снял. С лица мертвой гориллы была снята маска. Мозг и внутренние органы положены в формалин. Эго был трудный день!

Одна из главпых трудностей при собирании такого рода научных коллекций — это необходимость проделать все работы — снятие шкуры, очпетку ее, обмер животного и консервирование внутренностей — почти одновременно. Эго требование трудно выполнимо в условиях охоты. Вот почему, несмотря на то, что па месте, в Африке, коллекционеры убивают много животных, лишь небольшое количество их достигает Европы и Америки 141 в годном для научного использования видо. Я работал в этот день от рапного утра до наступления сумерек и, лишь когда стемнело, смертельно утомленный, завернулся в одеяло и уснул. «

С рассветом я уже был на* ногах. Нетерпение подстегивало меня, я не мог ждать. Ведь я проехал столько километров, чтобы увидеть горилл, и первый мой счастливо добытый трофей не давал мне никакой уверенности, что сбудутся другие мои мечты.

Мы двинулись в том же направлении, что я в первый раз. Гарные склоны покрыты здесь исключительно частым кустарником. Нигде ни единой звериной тропы. Негры легко и быстро прорубали путь своими кривыми ножами. Одна из самых неприятных помех на пути — крапива. Если ее не убрать с дороги начисто, она беспощадпо обжигает путешествешп ков. Даж г белому, укутанному в ткапи, приходится солоно. Каково ;ко пробираться по зарослям совершенно голым неграм! Негры так хорошо справлялись с расчисткой дороги, что, несмотря на беспрерывные подъемы и спуски, мы проходи ш около трех километров в час. Я напрягал все сшТы, чтобы пе отставать от них. Благодаря болезненной слабости приходилось часто приостанавливаться и отдыхать.

Перевалив через несколько холмов, мы папали па следы обезьяньего стада. Следы эти были вполне отчетливы. Кустарник разросся здесь так густо, что каждое животное, проходя, оставляло за собой полосу пад-Л1 мтеппых ветвей и смятых тралз. Следа привели нас в сторону, к одиноко стоявшему холму. Склоп его был так круг, что передвигаться приходилось с величайшей осторожностью. Когда горилла пускается в дальний путь, ее, вероятие, невозможно догнать среди этих густых зарослей. Одпако, в обычное время горилла, сколь-

10 в сердце Африки. 115

ко я мог установить, проходит в день всего от трех до пятя километров. Она бродит по лесу и часто останавливается, чгобы поживиться случайной снедыо.

Логово горплл у подложил мшистого дерева.

По ряду признаков было ясно, что преследуемое нами стадо не могло уйти далеко. После часа ходьбы мы вдруг услышали грохот прокатившегося по откосу -осколка скалы и вслед за тем по легкому колебанию кустов открыли убежище горилл. "Я увидел издали взрослую самку, имел глупость выстрелить в нее и про-махпулся. Я схватился было за крупнокалиберное ружье, чтобы выстрелить вторично, но самка скрылась, а вместо нее показался крупный серебристо-серый самец. От того места, где были обезьяны, меня отделяло не более ста пятидесяти метров. Я держал ружье наготове и немедленно же выстрелил в самца, но он исчез в ту самую секунду, когда раздался выстрел. Я опять промахнулся. Горилл не было слышно, и только теперь мне стало ясно, как по-дурацки я себя вел.

Благодаря совершенной мною глупосхи снова пришлось с час карабкаться по опросу. Холм, казалось, становился все выше, подъем все круче. Но вот кусты заколебались, как и раньше. Перед нами снова были гориллы. Несмотря па тревогу, они ушли недалеко от прежнего логова. Так же вела себя два дня тому назад и первая убитая мною горилла. Опа ушла, увидев нас, всего да каких-нибудь триста метров.

Когда мы приметили обезьянье стадо, поблизости не оказалось яя одного услужливого дерева, к которому можно было бы прислониться. Подъем был так крут, что я лишь с трудом нашел место, где поставить ногу, чтобы уберечься от падения. Я приж; ся к кусту я приготовился стрелять. Рядом со мной был настолько крутой обрыв .что по склону его можно было пробраться только па четвереньках. Ниже он переходил в отвесную степу.

Мне отчетливо была видна взрослая черная самка. Если бы я ее немедленно убил на том самом месте, где она находилась, можно было предположишь, что тело ее застрянет в кустах и не упадет в пропасть. Расстояние, отделявшее меня от обезьяны, было не больше пятнадцати метров. Я выстрелил, и, как и накануне, горилла кинулась прямо на меня. Я попытался податься в сторону, но из-за отдачи ружья потерял па секунду равновесие. Поблизости не было и намека на точку опоры. Сообразив опасность, я кинулся ничком на откос и догот-ио прижался к земле. Сделана зга было очень во-время: в ату самую секунду обезьяна стремительно перекатилась через меня и скрылась где-то внизу. Я лежал, прижимаясь к очень крутому скату; обезьяна сволокла за собой при падении целую охапку ветвей и трав, я удар в первую минуту показался мне почти нечувствительным. Но, когда я поднялся на нош, на голове у меня оказалась большая шишка. Я был обязан ею гори 1ле.

Я хотел подняться повыше, по вдруг увидел, что вверху вслед за убитой самкой показалась целая лавина горилл. Едва завидев мепя, огромный мохнатый ком прокатился вниз с неистовым ревом. Я выстрелил вслед этому кому и не успел заново заряди \ъ ружье, как мимо меня пронеслись и скрылись еще две гориллы.

Нападение самки — если его можно назвать нападением — было необычайно строительно, но я уверен, что она упала с дерева и покатилась вниз уже полумертвая. Повидимому, она была вожаком в стаде. Остальные гориллы, растерявшись от неожиданности, яе успели сообразить, что скачок ее вниз совершается пе по доброй воле, и в страх ъ кияутись за нею. Если бы самка была еще в 'состоянии управлять своими дви кениями, у нее хватило бы времени столкнуть меня в пропасть. Негры мои были вооружены одними лишь копьями и с трудом держались яа весу у края пропасти. На их помощь рассчитывать яе приходилось.

Эти две первые встречи с гориллами, по-моему, вполне подтверждают мою теорию о характере этих животных. В чем я когда' проявились в этих случаях их кровожадность или свирепость? Их рост и сила внушают величайшее уважение, и если бы, при наличии этих даппых, в них сказалась бы еще и кровожадность, от них не было бы спасения охотнику. Но остановимся 14S на поведении двух убигых мною горилл. При первых признано х опасности старый самец от удивления или из чувства протеста стал с громким лаем носиться взад и вперед по склону холма, точно так же, как это делают, сидя на ветке^ маленькие, безвредные обезьяны. Он не проявлял ни малейшего желания напасть па меня — нападающей стороною был человек.