Так сходятся показания этих двух исследователей, Сэвэджа и Дю-Шайю, утверждающих, что горилла — одно из самых сильных я свирепых животных па земле. Эю мнение укоренилось очень прочно, и потому, когда распространился слух, что мы предполагаем взять с собой в Центральную Африку женщин, нашу затею стали называть безумием. Свой «символ веры о гориллах» я излагал в то время в следующих выражениях:
«Я предполагаю, что горилла, живущая в нормальных условиях, является весьма любезным и благовоспитанным существом. На человека она нападает только тогда, когда тог проявляет враждебные намерения, ил:и 132
когда горилле представлл >тся, что эти вражде0ные памерепия будут проявлены. Горилла вступает в борьбу, чтобы защитить себя или свою семью, по избегает столкновения до последней возможности, и лишь страх или прямая необходимое ?ь побуждают ее выйти из этого пассивного состояния. Мне кажется, что стары! самец-горилла, наступающий на охотника, когда тот нриб тискается к его семейству, скорее пытается испугать его, чем на самом деле желает вступить в схватку. Если бы у охотника хватило мужества при первых же признаках враждебности со стороны самца застыть па месте и не делать пи малейшего движения, нападение бы не состоялось. Эт.о своего рода воеппая хитрость со стороны гориллы.
И тем не менее человек, который без выстрела подпустит гориллу более, чем на десять шагов, — просто глупец. Рукопашная борьба с гориллой не предвещает ему пичего доброго. Не скрою: мое утверждение, что горилла, в общем любезное и благовоспитанное животное, сложилось не на основе личного опыта или каких-либо фактов; оно явилось лишь выводом из наблюдений над дикими животными и в частности над обезьянами. Ведь в животном мире вообще очень редко встречаются существа, которые без достаточных к тому оснований кидаются па не знакомого или мало знакомого им противника. Другими словами, они сами вовсе не рвутся в бой и нападают преимущественно под влиянием страха иля желая защил-ггь детенышей.
Впервые живую гориллу я увидел много лет тому назад в Лондонском зоологическом саду. Горилла была еще совсем маленькая и все время проявляла большую потребность в ласке. Эта потребность в ласке показалась мне основной чертой тех немногих горитл, которых пришлось увидеть в певоле. Они страстно пршзя-
зываются к тому, кто за ними ходит, и по поведению их видно, как нужна им эта привязанность. Горилла-самец Джон Даниэль, который до 1921 года жил при цирке Рияглинг Братерса, умер, по-моему, от тоски после разлуки со своей хозяйкой. Я очень жалею о том, что мне не пришлось увидеть Джона Даниэля при жизни, но, судя по обет ягельствам его смерти и но выражению лица, сохраненному чучельщиком, оп не мог производить впечатления кровожадного животного».
Так характеризовал я свое собственное отношение к гориллам, собираясь в страну Киву, вооруженный записной книжкой, ружьем и фотографическим аппаратом. Я был уверен, что у меня хватит мужества подпустить к себе без выстрела гориллу, притворяющуюся из самосохранения, будто она хочет напасть па меня. Сейчас трудно сказать, какое расстояние между мной и гориллой казалось мне допустимым, когда я говорил: «подпустить к себе». Я был бы очепь доволен, если бы удалось заснять гориллу па расстоянии трех метров. Я считал бы, что имею право гордиться собственным хладнокровием, если бы это расстояние сократилось до полутора метра и если бы я располагал фотографическим «снимком в доказательство такой близости к неприрученной горилле!
Мои спутники нс спорили много со мной о* качествах гориллы. Итак, пустились мы в путь вместе с женщинами и детьми, чтобы поохотиться на горилл в самом сердце Африки.
Шестинедельное путешествие от Капштадта до страны Киву дает много пестрых впечатлений. Одни только переезд по железной дороге от Капштадта до Бухама длился семнадцать дней. На одной из станций мы просидели шесть дней в ожидании следующего поезда. 134
За все это время мы пе видели ни одного дикого животного— так быстро вымирают они на юге Африки. От Бухама мы отправились дальше в стальной лодке, которую тащил буксир. Пять дней ушло иа переезд до реки Луалеба, одного из важных притоков Копго. Деревья-великаны склонялись пад рекой, отражаясь в ее водах. Кругом летало бесчисленное множество птиц. Крокодилов было мало. Однажды показался бегемот, вдалеке прошли слоны.
Так мы доплыли до Кабало, откуда по железной дороге проехали до Альбертвилля, расположенного на берегу озера Танганика. Затем мы переправились в лодках через озеро к Узамбара, а оттуда шли семь дней о караваном к южпому краю озера Киву. Чтобы переправиться к противоположному, северному, берегу озера в правительственной лодке, пришлось добиваться разрешения бельгийских властей. На полпути мы остановились в миссии «белых братьев», расположенной на западном берегу озера. Миссионеры рассказали нам, что поблизости от миссии была совсем недавно убита горилла. Она забралась в банановые плантации. Владелец их, старшина ближайшей деревни, приказал односельчанам прогнать обезьяну. Так как согласно-местным верованиям горилла считается священным животным, негры отправились яа' охоту, не взяв с собой ничего, кроме дубинок. Горилла набросилась па преследователей и убила одного из них. После этого вера в божественность' гориллы несколько поколебалась, и старшина приказал убить ее копьями.
Мне было не совсем ясно, насколько правдив этот-рассказ и насколько он подтверждает или опровергает мою теорию миролюбия горигглы. С одпой стороны, негры рассчитывали прогнать ее дубинками, — значит,, они пе думали встретить серьезного сопротивления.
Но, с другой стороны, горилла не оправдала их расчетов. Несомненно было одно: мы, наконец, добрались до всамделишной страны горилл.
На следующий день мы отправились дальше, к северной оконечности озера.
Сказочная страна Кину. Лесистая долина гори Микено на родинегорплл.%
Поело трехдневиого перехода я прибыл в отделение миссии «белых братьев», у подножия горы Микено. Здесь же я нашел проводника.
Углубившись на небольшое расстояние в лес, я нашел доказательство того, что два или три дня тому назад здесь побывали гориллы.
Я был в возбужденном и нервном состоянии. Длинный путь остался позади. Мною овладела странная тревога, желание как можпо скорее начать охоту сме-13G
шпвалось с опасением, что придется почему-либо возвратиться домой с пустыми руками.
На следующий депь мы миновали зопу бамбуковых зарослей и вошли в первобытный лес. Время от времени пам попадались следы слонов и буйволов. Все кругом было очень похоже на гору Кепяа в миниатюре, и я лишь с трудом освободился от навязчивой мысли о том, что опять охочусь за слонами на ее склонах. Повсюду виднелась та же растительность, только деревья были мельче. Те же слоновьи тропы пересекали чащу, по они встречались реже, чем на Кениа. Здесь не было гигантских бамбуков, достигавших восемнадцати метров в вышину и двенадцати дюймов в обхвате. Все было меньше, чем на Кейна, но все напоминало милые мне места.
Ущелья были так же обрывисты и опасны, а в г губино их лежал такой же глубокий и вязки! ил.
В лесу то и дело сходились1 и расходились тропинки, приложенные туземцами или протоптанные лесным i животными. Мы пошли по одной из звериных троп, пролегающей у подножия Микено, и после двухчасовой ходьбы поровпялпсь с небольшой ямой, перегораживавшей тропу. На илистом дне -этой ямы мы увидели оттиск четырех суставов — горилла, проходя, уперлась рукой о землю. Ошибиться было невозможно. Ни одно животное па свете не оставляет такого следа, пп у одного существа пет такой большой руки. Следующей по величине является рука шимпанзе, по шимпанзе, упираясь в землю, держит руку иначе. Когда я увидел этот след, из моего сознания испарились все мои рассуждения о миролюбии горилл. Я механически взял ружье из рук боя. Этот первый увиденный мною след гориллы взволновал меня больше, чем все, что произошло впоследствии.