— Верно. Профессионал, кадровый сотрудник шестого управления РСХА, у нас в этом нет никаких сомнений. И вам предстоит заняться им вплотную.

Начальник управления достал из сейфа еще одну папку и положил на стол, в ней были собраны дополнительные материалы на Мюллера. Николай Иванович увидел фотографию человека лет тридцати пяти с волевым, энергичным лицом. Из документов он узнал, что Карл Мюллер родился в 1907 году в Тильзите, небольшом прусском городке, в семье отставного пехотного капитана Ганса Мюллера. В 1934 году он окончил Берлинский университет, после чего прошел курс специального обучения в Кенигсберге.

После этого Мюллер работал в посольствах Германии в Чехословакии, Польше, Венгрии. В июне 1940 года находился во Франции, о чем свидетельствовала фотография, где он снят с группой эсэсовских офицеров у Эйфелевой башни. На этой фотографии Мюллер был запечатлен в форме гауптштурмфюрера СС.

В июле 1940 года Мюллер появился в Москве в качестве третьего секретаря германского посольства. Месяца два он вел довольно тихий образ жизни, ходил гулять только с женой, ни с кем не встречался, зная прекрасно русский язык, се завязывал связей с советскими гражданами. Но после окончания «акклиматизации» развернулся. Его неоднократно замечали в районах расположения военных объектов в Подмосковье. Он присутствует при беседах с посетителями посольства, под благовидным предлогом вмешивается в разговор.

С разрешения наркомата иностранных дел Мюллер в начале 1941 года ездил в Черновицы. Причину поездки объяснил стандартно: ознакомление с достопримечательностями. Настоящая причина его вояжа пока не установлена.

По сообщению черновицких чекистов, Мюллер останавливался в гостинице, одни раз посетил городской музей, ходил по кабачкам, которых в то время было довольно много в Черновицах, но пил мало, часто посещал магазины, покупая разные безделушки. Были зафиксированы многочисленные контакты с местными жителями, но больше трех минут он ни с кем не разговаривал. Каких–либо передач с той или иной стороны замечено не было. Все зафиксированные встречи Мюллера, как сообщили Николаю Ивановичу документы, проверялись местными работниками областного управления. Однако, чтобы проверить такое большое количество людей, нужно много времени. Кузнецов понимал всю сложность задачи и знал, что времени у органов всегда мало.

В самом конце дела маленький, исписанный от руки листок сообщил Николаю Ивановичу интересный факт. Мюллер просил разрешения вторично посетить Черновицы. Опять его интересовали достопримечательности этого тихого по тем временам украинского городка. И тут Кузнецов стал догадываться, что явилось причиной сегодняшнего вызова в НКГБ. Ведь он тоже собирается в Черновицы по заводским делам.

Начальник управления не стал ждать его вопросов.

— Я вижу, вы догадались, Все верно, Николай Иванович, нужна ваша помощь. На днях Мюллер на центральном почтамте получил письмо из Черновиц, мы, конечно, его предварительно прочитали, однако содержание его пока ничего нам не дало. В письме речь идет о покупке различных предметов домашнего обихода и больных тетушках автора. Подписано письмо было: «Твой Франц». По всем данным, — продолжал старый чекист, — письмо зашифровано, но пока ключ к разгадке наши специалисты не могут подобрать. Обратного адреса автор письма не написал. Мы думаем, что оно и явилось причиной его просьбы вторично прокатиться за 1450 километров от Москвы. Мы должны знать, зачем опять собирается в этот тихий украинский город Мюллер. Здесь что–то нечисто… Вы с успехом выполняли наши задания. Это будет потруднее, но есть все основания считать, что и оно будет выполнено…

На оперативном совещании специалистов по немецкой линии начальник управления поставил перед ними вопрос: «Как Кузнецову найти подход к Мюллеру?»

Предложений было много, обсуждались они горячо и долго. Сошлись на предложении старшего оперуполномоченного Егорова Д.Г. Было решено, что Кузнецов поедет с Мюллером в одном купе. О нем было известно, что он, представляясь собеседнику Львом Николаевичем, ищет любых поводов для знакомств с советскими гражданами. Поэтому он должен обратить внимание на Кузнецова. Тем более Мюллер обязательно заинтересуется инженером московского авиазавода. На время поездки Кузнецов должен стать Шмидтом Рудольфом Вильгельмовичем и в дальнейшем разговоре сообщить Мюллеру, что он является по национальности немцем, родители которого осели в России в конце XIX века. Дальше Николай Иванович должен действовать по обстановке.

Кузнецову задание и предложение пришлись по душе. Он согласился, и мысли его были уже всецело заняты деталями новой операции. Поэтому его не застал врасплох вопрос начальника управления:

— Ну, как, Николай Иванович, справишься? Сумеешь сыграть другого человека? Немца? Может, даже придется играть человека, близкого по духу врагам нашего общества…

Все повернулись в его сторону и внимательно смотрели на Кузнецова. Он встал, подтянулся и про себя подумал: сумеет ли он? Сможет ли стать другим, быть человеком в маске? Так выполнить взятую на себя роль, чтобы этот профессиональный разведчик, сотрудник СД, не почуял фальши. Будет, конечно, трудно. Но теперь он уже не тот новичок, каким был три года назад. У него есть определенные знания и опыт чекистской работы. На него надеются, и он сделает все возможное, чтобы выполнить задание.

Кузнецов, слегка волнуясь, произнес:

— Постараюсь все сделать как следует. С заданием справлюсь.

— И я так думаю, — улыбнулся начальник управления. — Справишься… Главная твоя цель — постараться узнать замыслы Мюллера, его связи по Черновицам, цели ею поездок — словом, всю подноготную. Мы решили принять все меры, чтобы максимально проконтролировать поездку Мюллера. Поэтому с вами поедет наш сотрудник, постоянный ваш партнер Дмитрий Григорьевич Егоров. Вы расположитесь в разных купе, связи между собой не поддерживайте. Вижу по глазам, что довольны своим напарником. Полагаю, все ясно?

— Да, товарищ комиссар государственной безопасности 3 ранга, мне все ясно.

— Тогда присядем по русскому обычаю на дорогу и в путь…

Рано утром Кузнецов был на вокзале. Когда осталось минут 10 до отхода поезда, он вошел в вагон. В купе женщина и мужчина средних лет разбирали сумку с продуктами. Николай Иванович поздоровался, поставил чемодан на полку и вышел в тамбур. Мюллер явно не торопился.

Только когда поезд медленно двинулся вдоль платформы, мимо Кузнецова, курившего в тамбуре, прошел высокий, плотный, моложавый человек в черном коротком пальто и шляпе. В руках у него был небольшой саквояж. Фотография, которую он видел вчера в наркомате госбезопасности, дала ему ответ. Это был Мюллер. Игра началась…

«Итак, он уже в купе, — подумал Николай Иванович. — Скоро я должен столкнуться с фашистским разведчиком, который, прикрываясь дипломатическим паспортом, едет в Черновицы с каким–то секретным заданием. Там у него наверняка есть единомышленники. О них, о их замыслах должны знать чекисты Поэтому небрежность, неосторожность, какая–либо ошибка с моей стороны может окончиться провалом, срывом задания. И враг на некоторое время останется безнаказанным…»

Кузнецов заметил, что он много думает о порученном задании. Он понимал, что неотвязные мысли о нем, всякие сомнения, тревоги — все это было непродуманной тратой нервной энергии. Поэтому он заставил себя быть только командированным. Он целиком отдался созерцанию проплывающих мимо деревень, весеннего леса и начавшихся полевых работ. Так он простоял в тамбуре около часа.

Вернувшись в купе, он поздоровался с Мюллером, который, разговаривая с женщиной, что–то искал в своем саквояже. Тот ответил ему кивком и продолжал горячо рассказывать сидящей около окна женщине о картинах Рембрандта.

Николай Иванович вытащил из кармана пальто журнал «Огонек» и принялся за довольно забавный кроссворд. Через некоторое время Мюллер и Лидия Ивановна, так к ней обращался Мюллер, замолчали. Заметив, что Лидия Ивановна пытается достать с полки тяжело набитый баул, Кузнецов встал и помог ей. Она поблагодарила его. Вытащив из баула лото, она пригласила их в соседнее купе к знакомым, где находился и ее муж. Кузнецов вежливо отказался от игры, а Мюллер пообещал зайти через некоторое время.