Эти слова, запавшие в память каждого псковича из той легендарной дружины, потом были записаны летописцем, и стали они на долгое время клятвой ратного русского люда во Пскове, если выпадала на его долю тяжелая битва с ворогом. И, как пишет летописец: «И ехав князь Домон с мужи псковичи, Божьей силою и св. Леонтия одним девяносто семь сот победи».
Надо сказать, что тогда такая победа вмиг стала легендой. Только обладая недюжинной духовной силой, пассионарностью, если пользоваться термином Льва Гумилева, можно было сокрушить такое войско. Каждый ратник в такой дружине Довмонта стоил десятерых литовцев, которые тоже слабиной не отличались.
Сказался в этом первом бою и полководческий талант Довмонта. Литовцы стояли на другом берегу Двины, и Довмонт умело, с выгодой для себя использовал эту водную преграду. Мне думается, что скорее всего он вызвал литовцев на себя, и опытные стрелки–псковичи немало положили ратников Герденя прямо в воде, да и с теми, кто выбрался, драться было легче, ибо много сил они потратили, чтобы в тяжелых доспехах преодолеть Двину, потеряв прежнюю ловкость. Использовал наверняка Довмонт и рельеф прибрежный, чтобы сразить противника. Так или иначе, но летописцы сообщают факт уникальный: если литовцев погибло большинство, то со стороны псковичей погиб лишь один Онтон Лочков. Такой бескровной победы при таком соотношении сил не удавалось одержать еще никому в мире. Ни один полководец не может похвастать столь успешной битвой.
С тех пор литовцы не ходили больше до конца дней Довмонтовых на Псков, столь внушительной была эта победа, стоившая псковичам не одно десятилетие покоя со стороны литовцев. Да и слава Довмонта в миг один выросла, авторитетным стало слово князя псковского на всей русской земле.
Всего девять походов и браней совершил псковский князь Довмонт. Девять ратных подвигов на его счету. Но этот, первый, оставался самым ярким и великим.
Первый поход этот происходил летом 18 июня 1266 года. Герденю тогда удалось спастись, 18 июня во Пскове праздновали память воеводы святого Леонтия. И возвратившись во Псков, Довмонт еще раз порадовал сердца псковичей, приписав сию победу заступничеству святого Леонтия. И пошла с того дня молва о набожности князя псковского, что особенно было приятно наблюдать псковичам, зная, сколь недавно принял князь их веру христианскую.
В том же 1266 году в честь победы этой заложил князь Довмонт церковь святого мученика Тимофея Газского, в честь кого нарекли его псковичи. И это деяние не могло не отозваться благодарностью в сердцах славных жителей Пскова.
Да в том же 1266 году, не дожидаясь, пока убежавший Гердень соберет новое войско на псковичей, уже зимой снова пошел Довмонт на Литву. Всю ее прошел, все крепости разрушил, всякое сопротивление подавил, нашел Герденя и в одной из стычек убил его. Литва была покорена окончательно. Оставался лишь один теперь враг у Пскова и Новгорода — Ливонский орден. «Божьими дворянами» называли ливонских рыцарей, подчинивших всю свою жизнь только одному — набегам и войнам. С ними впереди и ожидались главные битвы.
5. Битвы с лифляндами
Долгое время в главном соборе Пскова — Большом Троицком — лежал меч Довмонта. Поражала прежде всего его длина — 31 вершок, более 1 метра 30 сантиметров. Чтобы фехтовать таким мечом, отражать удары, требовалась немалая сила.
В следующем, 1267 году князь Довмонт уже пошел вместе с новгородцами в Эстляндию. Осадив город Раковор, или Везенберг, ратники русские долго держала его затворенным, но взять его им так и не удалось. Город этот был подвластен датчанам, стоял крепко, стены такие, что голыми руками их не возьмешь, а стенобитных орудий ни псковичи, ни новгородцы тогда еще не имели. Возвратившись домой, новгородцы нашли искусных мастеров и велели построить им такие орудия. Изготовив, уже снова решили выступить, как пожаловали послы немецкие от Риги, Дерпта и Феллина. Заявив о своей дружбе, объявили они, что не будут помогать датчанам, а посему просят считать их друзьями своими, дав в том истинную клятву. Не поверили было новгородцы, отправили боярина своего к епископам немецким и чиновникам «дворян божьих», но и те присягнули им в том же.
Обрадовались псковичи и новгородцы и с легким сердцем двинулись на Везенберг, уже мысленно празднуя победу — одни датчане, без союзников, остались.
Встав на берегах реки Кеголи, уже хотели войска наши пойти на приступ Везенберга, как вдруг увидели против себя немецкие полки, коими руководил сам магистр ордена Отто фон Роденштейн и епископ дерптсткий Александр. Нарушив таким коварным способом клятву, пришли «божьи дворяне» на помощь датчанам, задумав наголову разбить русские полки. Довмонт псковский вместе с Димитрием Александровичем, сыном Невского и Переяславля, да Святославом, сыном Ярослава, брата Невского, стояли на правом фланге. Сошлись две силы разные 18 февраля 1268 года.
«Ни отцы, ни деды наши, — писал летописец, — не видали такой жестокой сечи». Хуже пришлось левому флангу, который лицом к лицу встретился с закованными в железные доспехи немецкими рыцарями. Выстроившись «свиньей», таранили они железом и тяжестью своей русские полки. Целыми рядами падали новгородцы на левом фланге; успешнее дрались Довмонт с Димитрием и Святославом на правом. Долго длилась сеча, но у россиян терпения оказалось больше, они не только выстояли, но и стали теснить меченосцев. Последние дрогнули, и гнали их псковичи с новгородцами и переяславцами семь верст до самого Везенберга.
Вернувшись, увидели россияне еще один полк немецкий, «свиньей» врезался он в обозы наши. Стемнело тем временем, и чтоб не биться в темноте и друг друга мечами не порубить, решили россияне подождать до утра. Однако, воспользовавшись тьмой, немцы быстро убрались восвояси.
«Три дня стояли россияне на костях, то есть на месте сражения, в знак победы, и решились идти назад: ибо, претерпев великий урон, не могли заняться осадой города… Ливонские историки пишут, что на месте сражения легло 5000 наших и 1350 немцев; в числе последних был и дерптский епископ».
Трупов было столько, писали наши летописцы, что конница не смогла пройти через них. Новгородцы с переяславцами двинулись домой, а Довмонт, воспылав победным пылом, все же прошелся с дружиной своей по Ливонии, опустошив ее до крайности, много взяв пленных. Он прошел аж до самого моря и только тогда вернулся домой.
В ту же зиму «лифляндцы во множестве, — сообщали летописцы, приходили ко Пскову, но Довмонтом прогнаны…»
В эти годы Довмонт занимается укреплением Пскова. До княжения его Псков был полностью деревянный. Довмонт строит вокруг Пскова каменный вал, который вошел в историю Пскова под названием «Домантовой стены», делает различные стенобитные орудия.
Стараясь укрепить отношения между княжествами, Довмонт едет в Эстляндию. Летописец ничего не говорит о его переговорах там, но, судя по тому, что эстляндцы больше не приходили на Псков вместе с лифляндцамн, Довмонту удалось договориться с ними о мире.
В 1269 году лифляндцы вновь напали на Псковскую область, заняли несколько сел и, разорив их дотла, попытались без потерь уйти.
Довмонт, заняв пять лодок, на которые погрузил 60 ратников, догнал меченосцев на реке Мироповне и разбил наголову 800 человек.
Часть лифляндцев укрылась на одном из островов, поросших сухим камышом. Довмонт приказал поджечь камыш, выгнал таким способом засевших там меченосцев и добил их, не дав никому уйти живым.
В ознаменование этой победы по возращении Довмонт заложил церковь Георгия Победоносца.
Наконец, в 1272 году (у Карамзина и Соловьева эта битва зафиксирована в 1269 году, псковские же хроники указывают на 1272–1273 годы) лифляндский Орденмейстер, или магистр Отто фон Роденштейн, сам пришел ко Пскову на судах и с конницей, приведя 18 тысяч воинов. Сжег Изборск, осадил Псков, вздумав разорить дотла ненавистную ему землю.
18 тысяч воинов у Довмонта не было. Поэтому, осмотрев огромные полчища немецкого магистра, князь псковский послал за подмогой в Новгород, к князю Юрию Андреевичу, сидевшему там наместником Ярослава.