А также одним из организаторов самой первой — ныне легендарной — Конвенции. Она состоялась в Нью-Йорке, в 1939-м…
Про это событие следует сказать особо.
Главным заводилой первого Кона, впрочем, был не Пол, а его друг и позже коллега по редакторскому ремеслу — Дон Уоллхейм. Именно последнему пришла в голову отменная мысль: приурочить историческое событие к запланированной на тот же год в Нью-Йорке Всемирной выставке. На нее должно было съехаться полно народу со всех Соединенных Штатов; почему бы, рассудили местные фэны, не созвать также и собратьев по увлечению.
Все так и произошло — но с одной существенной корректировкой. Фэны есть фэны, и поэтому они еще до начала Кона успели как следует перессориться (не поделили «сферы влияния»). Тех, кто все первоначально задумывал и вынашивал, новые организаторы, пришедшие на готовенькое, разумеется, позабыли пригласить на все официальные мероприятия! Так была рождена еще одна приметная тенденция, без коей фэндом и сегодня не фэндом.
Впоследствии Фредерик Пол не слишком горевал, что в тот раз остался за бортом. В конце концов, мероприятия фэнов редко ограничиваются залом официальных заседаний. «Время от времени кому-то из приглашенных становилось скучно, и он или она выскакивали наружу в поисках ближайшего кафе, — а мы были тут как тут… Я познакомился с Форрестом Экерманом из Калифорнии, своими одеяниями в стиле XXV века заставлявшего оборачиваться посетителей всех заведений, куда мы заходили. И молодого парня Рэя Брэдбери, необычайно гордого первой продажей рассказа в профессиональный журнал… И Джека Уильямсона из Нью-Мексико, растягивающего слова и вообще выглядевшего так, словно в кобуре у него торчал 45-й калибр, а на груди красовалась звезда шерифа. И Спрэга де Кэмпа, самую последнюю звезду из открытых Кэмпбеллом…»
Мне кажется, читатели уже поняли, как они тогда жили!
К сожалению для фэнов, реальность тоже не оставляла их в покое, буквально наступала со всех сторон. Мало того, что последовавшие друг за другом экономические кризисы существенно ограничивали прожекты мечтателей и романтиков, — так вдобавок еще разразилась война в Европе. Как раз вскоре после той легендарной Конвенции… Война оказалась еще одним мощным фактором, сформировавшим современную американскую научную фантастику — но кто же тогда это мог предвидеть!
Надо сказать, что свой гражданский долг молодой Фредерик Пол понимал отменно. Как понимал и то, что сражаться придется не просто против абстрактного врага, а против фашизма. Еще в 1937 году будущий писатель записывается в добровольческую Американскую бригаду имени Абрахама Линкольна, чтобы отправиться на войну в Испанию. Но в тот раз ему не было суждено попасть на фронт: «их более всего интересовала финансовая поддержка, а не лишний труп американского героя в Териэле». Но и порыв сам по себе показателен. Кто-кто, а американские парни, воспитанные на научной фантастике, знали о мировой войне не понаслышке. Герберт Уэллс хорошо расписал ее в своих романах — а после выхода на экраны фильма Александра Корды «Облик грядущего» уже нетрудно было и зримо вообразить себе, что это такое — бомбардировка Лондона!
На войну Пол попадет только спустя пять лет. Пока же, в 1939-м, он выигрывает свое первое серьезное сражение в жизни — точнехонько к двадцатилетию — на ниве профессиональной. Не на писательской, как большинство его друзей, в тот легендарный «кэмпбелловский» год опубликовавших свои первые рассказы, — Азимов, Хайнлайн, Брэдбери, де Кэмп, дель Рей, Бестер, Ван-Вогт, Хаббард!.. — а на редакторской.
Первые из восьми научно-фантастических журналов, редактором коих ему довелось быть за последующие почти полвека — «Astonishing Stories» и «Super Science Stories», — приносили молодому главреду немного: 10 долларов в неделю. Но он был согласен и на это, ибо сей труд приносил ему истинную радость. (Кстати, первые премии «Хьюго» Фредерик Пол получил именно за свою редакторскую деятельность, в то время как первую премию за собственно литературное произведение — лишь в начале 1970-х годов…)
Год спустя, в 1940-м, наш герой одержал и первую победу иного рода — первый раз женился, положив начало еще одной долгой истории своей жизни. Победа оказалась пирровой, так как брак не удержался и четырех лет — тем не менее, Пол еще четырежды отправлялся в это рискованное предприятие! Последний, пятый по счету брак с известной исследовательницей фантастики, профессором Элизабет Энн Халл, был заключен в 1984 году, когда писателю было уже под 70… Все предшествующие попытки он вспоминает без раздражения и разочарования: еще до наступления своего 40-летия он мог гордиться тем, что был счастливым отцом трех собственных (сына и двух дочерей) и одного приемного (дочь) ребенка. (Еще один сын умер сразу после рождения, и до сих пор писатель вспоминает о нем с болью в сердце.)
Второй брак «подстерег» Пола сразу по окончании войны, три последних года которой будущий писатель провел в бомбардировочной авиации, приняв участие в боевых действиях в Италии. После того как боевые действия кончились, молодой военный летчик был переведен для дальнейшего прохождения службы в Париж — ну, и дальнейшее можно было предсказать заранее… Но, как и первый, новый брак также быстро распался.
А третий — с известной канадской писательницей, редактором и составителем Джудит Меррил, в конце 1960-х ставшей одним из идеологов и пророков британской «Новой волны», — зародился в 1948 году, когда уже известный редактор и составитель антологий Фредерик Пол делал ранние наброски своего первого научно-фантастического романа. Как только брак окончательно распался, тут и роман вышел в свет, принеся автору поистине всемирную славу.
Это были «Торговцы космосом», более известные нашему читателю под названием «Операция „Венера“».
Второй серьезный симптом «фэндемии» — страстное желание писать самому — проявился у его первооткрывателя еще в конце 1930-х. И 1941-м годом датирован его профессиональный дебют — сразу три рассказа, опубликованные под различными псевдонимами в журналах: «Блуждающий во льдах», «Глаз короля» и «Это юный мир». Однако до появления сначала в журнале, а потом отдельным изданием романа «Торговцы космосом» никто из читателей и специалистов Пола-фантаста практически не знал.
Точнее, после выхода романа узнали не Пола, а творческий тандем Пол — Корнблат. Ибо ранний период творчества героя моей статьи был почти целиком связан с именем друга и соавтора Пола — Сирила Корнблата. И лучшим их совместным романом, по общему мнению, остался первый, вышедший в 1952 году сериалом в журнале «Гэлакси» (под названием «Планета под соусом») и годом позже — отдельной книгой.
Первые наметки истории о «проданной» планете были сделаны Полом, как уже говорилось, летом 1948 года. Молодой редактор к тому времени успел основательно поднатореть в рекламном бизнесе, проработав год по совместительству в небольшом агентстве Твинга и Олтмена на престижной Мэдисон-авеню. Опыт оказался как нельзя кстати, ибо роман-то был задуман как сатирическая история о беспрецедентной рекламной кампании в недалеком будущем!
Продавалась, как помнит читатель, аж целая планета. Кошмарная, негостеприимная Венера, на которую предполагалось заманить изрядную толику населения задыхающейся от перенаселенности и загаженности промышленными отходами Земли. Последняя, по пророческой фантазии авторов представляющая собой один бесконечный урбанистический кошмар, испытывающая дефицит энергии, свежего воздуха, «жизненного пространства» и человеческого общения, — именно Земля, а не далекая, отчужденная рекламными проспектами Венера, становится подлинной «героиней» романа. Образ мира — города, окончательно подавившего естественную, «первую» природу, гигантского человеческого муравейника, в котором только очень богатым людям под силу содержать «живых» животных — и даже обыкновенные автомобили (их в ситуации скудного энергетического пайка с успехом заменили педальные!), огромной по сути тюрьмы, где миллионы добровольных заключенных буквально стиснуты в своих клетушках-камерах, — этот образ потом вдохновлял многих коллег Пола. Будущая перенаселенная и экологически обреченная Земля в романах Гарри Гаррисона («Подвиньтесь! Подвиньтесь!») и Джона Браннера («Остановка на Занзибаре») своим прототипом, конечно же, имела образ, нарисованный еще в начале 1950-х Полом и Корнблатом.