Последние несколько вечеров он проводил в «Крабе». Инцидент с Толстяком был улажен. Мужик оказался залетным бизнесменом, решившим поиграть в мафию. Не вышло. Охранники его оказались слабаками, сам — полный фуфел, поучили их, но без крови, так, на словах. Толстяк даже остался до утра, охрану отпустил, понял, что нечего ему парней мурыжить. В «Крабе» своя охрана есть.

А Димка сидел здесь и напивался. Моня куда-то исчез, работы не дал, а сам Димка решил ничего не искать, бабки пока были, можно и отдохнуть малость.

Девчонка за крайним столиком привлекла его внимание своей непохожестью на всю остальную публику, колбасившуюся в «Крабе». Словно из другого мира девочка. Симпатичная. Тоненькая, как соломинка. Лицо растерянное, не то пьяная, не то вмазанная, но, кажется, по первости — не понимает, что с ней происходит. И боится понять. И чего делать, не сечет. А пришла с Любкой, стервой, которая обожает людей подставлять. И молодых, и не очень. Кидальщица известная. Васька ее держит, сутенер, но по прямому назначению она редко используется. В основном как наводчица. Крутит фраеров, потом Ваське сдает. А его ребята их уже обрабатывают. Или квартиру возьмут, или просто на улице обчистят. Но не в клубе, упаси Господь, а то Васька здесь и дня не проходил бы живым — убрали бы сразу. Репутацию заведения в «Крабе» чтут и защищают. А Васька с Любкой тут больше по наркоте. Ну и девок молодых вербуют.

Очень Димке понравилась девочка-соломинка, детство, что ли, вспомнил? В школе он был влюблен, классе в шестом. На физкультуре тогда чудеса выделывал, учиться даже стал лучше. Эх, время было беззаботное!

Увидев, что Васька подошел к Соломинке и стал ей что-то вещать, а потом и за руку схватил, Димка решил, что ни фига с ней у него не выйдет. Он ее лучше себе возьмет. «Чистоты хочется, — подумал он. — После Соски этой, брр!»

— Ты чего, Кач? — удивленно вскинул брови Васька, услышав его слова.

— Оставь, я сказал. Это моя знакомая.

— А-а... Ну, ладно. Она, вообще-то, с Любкой пришла, вот я и думал...

— Иди, иди, в другом месте думай.

Васька отошел без вопросов. Кача здесь знали все, и все уважали. Из молодых, да ранний. И, говорят, справедливый. Сутенер махнул рукой Любке, которая вывинтилась из толпы, и они в обнимку отправились в бар.

Димка сел рядом с девчушкой и стал ее разглядывать. Та отвела глаза, сгорбилась как-то покорно, отчаянно. Нет, она не отсюда...

— Слушай, а ты кто вообще? — спросил он.

— Я? Какая разница?

— Чего тебя сюда-то занесло? Рейв любишь?

— Нет.

— Торчишь?

— Нет.

— Ну да, рассказывай. Зрак-то у тебя — лучше ментам не показывайся. Родители есть?

— Нет.

И тут Настя начала плакать. Ужас последних суток прорвался таким потоком слез, что она не могла их остановить, они текли по щекам, капали на джинсы.

— Э-э, ты чего? Слушай, может, у тебя что случилось?

Димка не мог найти нужных слов, чтобы успокоить эту девочку, и в то же время чувствовал, что между ним и этой школьницей установилась какая-то странная связь. Во всяком случае, ему не хотелось ее отпускать.

— Ты где ночуешь?

Тут Настя перестала плакать и посмотрела на него с таким неподдельным ужасом, что Димке стало не по себе.

— Ну-у, — протянул он. — Ты не бойся, не бойся. Я тебе ничего не сделаю. Я не об этом.

Настя продолжала молчать. И вдруг поняла, что ей надо выговориться. Кому-то, кто ее поймет. Этому молодому бандиту, что ли? А почему, собственно, бандиту? Может, он и не бандит? Симпатичный парень. Стесняется, в словах путается. Эти, вчерашние, не путались. Точно знали, что говорить и что делать.

Неожиданно для себя Димка встал, взял девчонку за руку, потянул. Та безропотно поднялась с диванчика.

— Так. В общем, слушай. Сейчас поедешь со мной. Все мне расскажешь. Я вижу, у тебя проблемы. Не бойся, я тебя не трону.

Ноги у Насти подкосились. Сознание снова начало уплывать. Она с трудом контролировала себя, переставляя машинально ноги. Последние метры до машины одинокого частника, торчавшего в ожидании клиента, Димка почти нес ее на руках.

В машине Настя отключилась полностью. Димка сидел рядом с ней на заднем сиденье и гладил ее светлые волосы. Голова Насти упала ему на грудь, и он обнял ее за плечи, придерживая, чтобы девушка не рухнула на пол.

Ему вдруг захотелось заботиться об этой маленькой, красивой, но какой-то очень несчастной девчушке, поговорить с ней по душам, рассказать обо всем, что с ним происходит, как ему надоела чернуха, в которую затащил его сволочной Моня, лечь с ней в постель.

Как она отличалась даже от той же Соски. Димка вспомнил их неистовую кровавую вечеринку и поежился. Нет, эта казалась существом вообще другого пола. Или, наоборот, все эти Соски другого пола? Не женщины вовсе, а что-то дикое, грязное?

Димка втащил Настю в квартиру, где был теперь единственным хозяином, уложил на диван и, окинув комнату оценивающим взглядом, быстро засунул в шкаф валявшиеся на полу грязные носки, придвинул стулья к столу, сбегал на кухню, бросив в мойку тарелки с остатками еды, в общем, постарался придать жилищу мало-мальски цивилизованный вид.

Настя застонала, потянулась, потом съежилась, задрожала и наконец открыла глаза.

— Какой ужас, — прошептала она, увидев сидящего напротив Димку.

— Что? — спросил он.

— Где я?

— У меня.

— А ты кто?

Она огляделась и, увидев, что находится в совершенно незнакомом ей месте, снова застонала и закрыла глаза.

— Эй! — Димка видел, что девушка не спит. — Эй! Очнись. Не бойся. Как тебя зовут-то?

— Настя, — прошептала она.

— Плохо тебе?

— Да.

— А что ты пила? Нюхала? Скажи, я помогу.

— Не знаю... Пила... Кололи чем-то.

Картина в общих чертах была Димке ясна. Замутили мозги девчонке, папиной-маминой дочке, а она никак не врубится, что с ней происходит. Водки ей надо выпить, очухается. А то сейчас ломы пойдут, что тогда с ней делать? Она же от страха кинется. Опыта-то нет.

Димка пошел на кухню и вернулся с бутылкой водки, которую всегда держал в холодильнике, считая, что у солидных людей должно быть именно так. Вот и пригодилась.

— На, выпей, — сказал он, протягивая ей рюмку.

Настя как-то странно посмотрела на него, но рюмку взяла, перехватила второй рукой — в одной было не удержать, так она дрожала, посмотрела на нее и поставила на стол.

— Выпей, — повторил Димка. — Легче станет.

— Сейчас, — Настя кивнула. Она заворочалась на диване и села к столу, спустив ноги на пол.

Димка молча за ней наблюдал. Чудо, а не девочка. Но что же с ней случилось?

— Знаешь... А как тебя зовут? — спросила Настя как-то очень по-взрослому. Димка даже удивился, откуда вдруг взялась после полной растерянности, слез, дрожи в голосе такая твердость?

— Дима.

— Знаешь, Дима... Скажи, зачем ты меня сюда привез?

— Хм... — Димка не выдержал и улыбнулся. — Красивая ты. А вообще, я видел, что тебе плохо, и решил помочь. Что в этом особенного?

— А ты кто?

— Я? — Он на минуту задумался. И вдруг, с мгновенной злостью, решил не врать. Будет нос воротить, он ее просто вышвырнет отсюда. Какого черта он должен из себя принца разыгрывать? Он будет таким, какой есть. А если кому не нравится, скатертью дорога!

— Я? Я бандит.

Настя недоверчиво посмотрела на него. Ну какой он бандит? Мальчишка.

Она быстро выпила водку, и ей действительно стало легче.

— Бандит, — словно эхо, повторила она. — Не похож ты на бандита. Знаешь, я верю, что ничего плохого ты мне не сделаешь...

— Это почему, интересно?

— По статистике. Не может быть так, чтобы подряд все время плохое. А ты, по-моему, не такой, как те.

— Как кто?

— Налей еще, пожалуйста. А то я так не смогу.

Настя опьянела, но не настолько, чтобы мысли путались. Напротив, сейчас голова стала ясной, нужные слова находились легко, и она начала говорить. Монотонно, ровно, обо всем, с самого начала.