Эрнест засмеялся. Помолчав немного, он продолжал:

— Поджигатель и месяца в тюрьме не просидел: во время прогулки сбежал из-под стражи. А Билл с тех пор занимается частной адвокатской практикой. Берется только за те дела, где, как он говорит, "вонючий след ведет к какому-нибудь славному проповеднику нашей великой свободы". Вот только не знаю точно, куда ему телеграфировать. Долго на одном месте не живет: успевает досадить начальству и перекочевывает подальше. В последнее время жил в Томбире. Между прочим, он знает Грехэма, познакомился у меня той осенью… Тоже произвел его в донкихоты…

Телеграмму послали в Томбир. Предусмотрительно попросили остановиться в гостинице: Эрнест боялся, не следят ли за ним. Билла никто из этих господ не должен был видеть.

Через два дня Билл известил о приезде. Эрнест вместе с Райчем поехал в гостиницу. Билл — все такой же веселый, шумный, с гулким, раскатистым смехом со своей лысой, полированной головой, обрамленной пушком. Он выглядел бы старше своих лет, если бы не внутренний огонь, прорывавшийся то темпераментными возгласами, то быстрыми искорками в маленьких глазах.

— Донкихоты всегда попадают в беду! — воскликнул Слайтс, едва узнав, в чем дело.

— Грехэм не виноват, — возразил Эрнест. — Вина моя…

— Да и ты из той же породы… — усмехнулся Слайтс. — Много вас, рыцарей печального образа. Знаю… Был таким…

Впрочем, Слайтс сразу же принялся за дело. Он расспрашивал Эрнеста о таких мельчайших подробностях, что тот про себя удивился: зачем это? Ему и не пришло бы в голову обратить на это внимание. "Что значит специалист!" — подумал он, с уважением поглядывая на своего школьного приятеля. Так же подробно расспросил Слайтс и приехавшего с Эрнестом Райча. Наконец Слайтс прекратил вопросы и, задумавшись, смолк. Эрнест обратил к нему вопрошающий взор. Слайтс усмехнулся:

— Что ты — считаешь меня чудотворцем? Ничего не обещаю… Дай подумать…

Он нашел, что Эрнест и Райч поступили неосторожно, приехав к нему вместе. Впредь этого не будет, и вообще они не будут встречаться. Поинтересовался, кто ведет наблюдение за особняком, в котором скрыт Грехэм, и надежный ли народ эти студенты.

Получив утвердительный ответ, попросил выделить одного наиболее расторопного "связным". Запретил пользоваться для связи телефоном. "Это и сами понимаем", — улыбнулся Эрнест.

На следующий день к Райчу приехал "связной". Он сообщил, что Слайтс уехал из гостиницы, сняв небольшую квартиру. Он срочно приглашает к себе Райча. Тот поехал по новому адресу.

Слайтс начал с извинений: он вынужден был вызвать Райча. Ехать к Райчу он не решился. Никогда не следует считать противника глупым. Неприятно было бы запутаться в сетях наблюдения теперь, когда он придумал план, сулящий успех. Участвовать придется самому — инкогнито необходимо…

— Есть план? — взволнованно спросил Райч.

— Есть, но… — возразил Слайтс. — Без этих проклятых "но" никогда не обойтись. Хотел бы с вами посоветоваться… Могли бы и помочь.

— Охотно…

— Посмотрим еще, охотно ли… — загадочно возразил Слайтс. — Не знаю, поймете ли меня правильно… Вы ведь тоже из семьи ученых… Мир высоких взглядов, твердых принципов, ну и все такое — не спорю, все благородно… Не заподозрите, что иронизирую… Нисколько… Но, видите ли, в этом арсенале добродетелей нет оружия против Вундертонов. Мошенников надо бить их же оружием. Эрнесту же благородство нужно…

— Опасаетесь, не согласится с вашим планом? — догадался Райч.

— Сознаюсь: мой план не очень гармонирует с принципами Эрнеста. Но честно скажу: не знаю, как он поступит. Вот ей-богу, будь у меня такие же взгляды, не знал бы, что делать. Принципы-то принципами, да ведь либо изобретению, либо Грехэму конец, если его не освободить… Словом, что бы Эрнест ни решил, все плохо: или помешает, или против себя пойдет. Для таких людей, как Эрнест, это трагедия… Я понимаю и, видите ли… я Эрнеста… ну, как бы сказать… ну, словом, ценю… — Слайтс вдруг сконфузился, отвернулся и принялся маршировать по комнате из угла в угол.

Райч молчал.

— Что ж вы молчите? — резко спросил он Райча, остановившись против него.

Райч увидел, с каким тревожным ожиданием смотрит на него Слайтс.

— Мне трудно судить… — сказал Райч. — Вашего плана я не знаю. Может, вы и преувеличиваете…

— А что, если без Эрнеста? — спросил вдруг Слайтс, по-прежнему не спуская глаз с Райча. — Не оскорбительно, как думаете? Ну, зачем ему знать? Передовой ученый, прогрессивный деятель — надо беречь… Не подумайте, что я боюсь провала, который может скомпрометировать его имя. Я уверен в успехе. Но как бы он не счел себя скомпрометированным в собственных глазах. Римляне говорили: что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. Но верно и обратное: что дозволено быку, то не дозволено Юпитеру.

— А для себя считаете дозволенным? — спросил Райч.

— Можете считать меня быком… Страдать угрызениями совести не буду…

— А долго, Слайтс, вы будете говорить загадками? — спросил в упор Райч. — Или это секрет?

— Нисколько. Для того вас и пригласил… без вашей помощи не обойтись.

Тут Слайтс сел за стол и единым духом выложил проект "индийской феерии" и небывалой рекламной конторы. Райч был поражен.

— И вы думаете… выйдет? — спросил он, изумленно глядя на Слайтса. Если бы дело не было так серьезно, он счел бы все за шутку.

— Клюнет! — уверенно воскликнул Слайтс. — Господ этих я знаю… И Деневена знаю… Рекламу обожают…

— А не заподозрит?

— Обязательно…

— Так как же?

— Да что заподозрит? То, что перед ними мошенник. И отлично! Такие дела мошенниками и делаются. Зато не заподозрит, что связано с Грехэмом.

Райч раздумывал. План Слайтса уже не казался ему таким фантастическим. Райч чувствовал, что эта веселая авантюра его подкупает. Но Эрнест? Да, пожалуй, прав Слайтс: не для Эрнеста. Он сказал об этом Слайтсу.

— Вот видите! — воскликнул тот. — Уверен, и вы думаете: не совсем законное дельце заваривает отставной следователь.

— Ошибаетесь: ничего подобного не думаю… Находчивость ценить умею… Если иначе нельзя… А что до этих господ… По правде говоря, не очень-то меня волнует, обидятся ли они…

— Честное слово, вы — молодец, Райч! — в полном восторге воскликнул Слайтс. — Я б вам и рольку хорошую дал, да боюсь, человек вы известный: ваши портреты украшают газеты. Испортите феерию. А вот ваши студенты — ой как пригодились бы! Надо ведь все быстро… А начну я набирать безработных актеров — сколько времени пропадет! Да и дело деликатное… Зачем афишировать? Лишние люди — лишняя опасность. Наемный народ легко перекупить. А Деневен не дурак.

— Не знаю, согласятся ли… — сказал Райч.

— А почему нет? Я не хочу, Райч, посягать на невинность ваших парней. Но втолкуйте им… Вы же понимаете!.. Ей-богу же, как сказал бы капеллан нашей тюремной часовни святого Экзюпера преподобный отец Франциск, перемошенничать мошенника — святое дело!

— У каждого свои принципы, — сказал Райч.

— Э, черт! — воскликнул Слайтс. — У каждого должен быть основной принцип: не донкихотствуй!

Райч невольно улыбнулся.

Провожая гостя, Слайтс вдруг спросил:

— Похож на румына?

— На румына? — удивился Райч.

— Отлично! Буду румыном!

— Не зарывайтесь, Слайтс! Зачем это?

— Затем, что непохож! Значит, явный аферист! Эх, и поддену я господина Деневена! — со злобным сладострастием сказал Слайтс. — У меня с ним давние счеты!

Райч вспомнил недавний рассказ Эрнеста: должно быть, сыщик, который испортил Слайтсу карьеру, был от Вундертона.

Так была организована "индийская феерия". Новоявленный румын снял приличное помещение под контору общества "Жизнь — это реклама!" Студенты Райча прошли через режиссуру председателя нового общества и превратились в секретаря, племянника и стражей "раджи". Свои роли они исполняли с увлечением, какого так часто не хватает профессиональным актерам.