— Уходи, уходи прочь, тетка! — раздраженно крикнул он и так толкнул лотки, что с них посыпались пирожки. — Уходи! Не место здесь продавать.

— Побойся Христа! Что ты делаешь, безобразник! — отчаянно закричала тетушка Берта, пытаясь своим огромным телом защитить лотки.

Скуолдринг пришел в ярость.

— Здесь я Христос! — закричал он, наступая на торговку. — И мои молодцы — Христосы, и ты должна нас слушаться, тетка! Убирайся вон!

Молодые "Христосы" хохотали. Их было десятка два, все были хорошо вооружены — и чувствовали они себя вполне непринужденно.

— Богохульник ты, вот кто ты! — кричала тетушка Берта; пирожки сыпались на землю, со всех сторон спешили пикетчики, раздавались возбужденные голоса — и неизвестно, во что выросла бы эта небольшая стычка, если бы внимание пикетчиков не привлекло движение в противоположном углу площади: с главной улицы входила колонна людей, ряд за рядом они вливались на площадь и военным шагом маршировали к заводу.

— Штрейкбрехеры! — пронесся крик. Пикетчики бросились к воротам. Тетушка Берта была оттеснена, пирожки растоптаны, и пикетчики, взявшись за руки, тройной цепью стали перед воротами. Было их не так много: человек около сорока, стояли они молча, угрюмо наблюдая за приближающейся колонной. Колонна остановилась перед заводскими воротами. Молодцы Скуолдринга сгруппировались в стороне.

Рослый парень, очевидно начальник, вышел из первого ряда прибывшей колонны.

— Ну что ж, братцы, очистите дорогу! — сказал он миролюбиво.

— Мы вам не братцы, — ответил один из пикетчиков. — Отправляйтесь, откуда прибыли! Здесь вам нечего делать.

— Отчего же вы не хотите работать? — усмехаясь, сказал парень. — Работали бы, нас и не прислали бы. А не хотите, дайте другим…

Скуолдринг решил вмешаться:

— Вот что, господа забастовщики, даю вам минуту на размышление. Не хотите работать — воля ваша. Только уж другим не мешайте, нет, этого я не позволю!

— А что, господин "вольный тюремщик", — раздался голос из среды пикетчиков, — эти молодчики тоже Христосы?

Раздраженный Скуолдринг, не выждав даже предоставленной минуты, ринулся со своими людьми на пикетчиков, штрейкбрехеры Хандербейста тоже навалились на них, произошла короткая схватка, исход которой был предрешен: пикетчики, оставив на земле несколько ушибленных и потерявших сознание, были смяты, оттеснены, и "вспомогательная группа" ринулась на завод сквозь ворота, услужливо распахнутые агентами охраны.

После этого сражения к озеру и прибежал пикетчик Файерс. А через полчаса площадь перед заводскими воротами была полна народу. Здесь были, вероятно, все шесть тысяч рабочих завода и много их жен и детей. Перед этой огромной толпой сотня хандербейстовских молодчиков, полсотни охранников и "тюремщиков" были горсткой. Но толпа была безоружна.

Сэм Скуолдринг со своими охранниками занял верхний этаж проходной конторы. Отсюда ему видна вся площадь. Он видел, как передние ряды вплотную подошли к воротам, толкали их, трясли, слышал, как трещат доски ворот… Вот-вот ворота не выдержат напора огромной толпы, сдадут, и тогда… Скуолдринг расставил своих молодцов у окон и дал команду. За треском одиночных выстрелов были слышны крики боли, ужаса… Но толпа не бежала. Яростный рев донесся снизу, и сейчас же за ним раздался резкий треск: ворота не выдержали. Скуолдринг бросился к лестнице, за ним, гремя по ступеням башмаками, бежали молодцы. Они бросились в заводской двор, стараясь рассыпаться и спрятаться по зданиям. Скуолдринг вдруг остановился перед открытым канализационным люком и, мгновение помедлив, нырнул в него…

В тот же день страна узнала о новых страшных событиях в Медиане: коммунисты подняли восстание, захватили в городе власть, заняли завод, изготовляющий прожекторы Ундрича, изгнали с завода лояльных рабочих, прибывших из столицы для того, чтобы заменить коммунистических забастовщиков. Экстренные выпуски газет сообщали все более ужасные подробности. Оказывается, главарь восстания, некий коммунист Томас Бейл — явный эмиссар Коммунистической державы, откуда он прислан года три назад. Цели этого коммунистического эмиссара абсолютно ясны: овладев заводом, организовать на нем производство "лучей Ундрича", чтобы при помощи их угрожать всей стране и навязать ей коммунистическую власть. Самое удивительное и возмутительное, что среди главарей восстания и католический священник Фредерик, тот самый, который собирал подписи под воззванием сторонников мира, использовав свое влияние на прихожан. Теперь он дошел до того, что посмел утверждать, будто бы лучи из-за океана — попросту выдумка. И это после того, как миллионы читателей видели потрясающие фотографии сожженного острова, после того, как многочисленные пассажиры "Святого Маврикия" видели эти лучи! В парламенте был сделан запрос. Правительство ответило, что принимаются срочные меры. В самом деле, правительство, президент Бурман были крайне обеспокоены. Нужно было решительное и безжалостное подавление восстания. Нужно было направить в Медиану военное подкрепление. Нужен был человек с железной рукой!..

И вдруг Бурман вспомнил: в Томбире, совсем рядом с Медианой, президент университета — генерал Ванденкенроа. "Железный генерал"! Тот самый, который столь решительно подавил демонстрацию рабочих в столице. Что для него какая-то провинциальная Медиана!

В Томбир полетели правительственные телеграммы. И уже через день из Томбира в Медиану двинулся экспедиционный отряд под командованием генерала Джемса-Арчибальда Ванденкенроа. А ведь прав был "железный генерал", когда, уходя со своего поста военного министра, заявил журналистам, что общество его еще призовет!

Этот изумительный поход сохранился в Анналах военной истории Великании под именем "Похода за умиротворение Медианы", а сам генерал Джемс-Арчибальд Ванденкенроа стяжал себе звание "умиротворителя Медианы". Он получил второй боевой орден "За доблесть", и с этого момента снова начался расцвет его столь несправедливо прерванной военной карьеры. Говорят, сам господин Докпуллер одобрительно отозвался о решительных действиях генерала Ванденкенроа, тем самым простив его неуклюжий промах в деле с "лучами жизни" профессора Чьюза.

Газеты с восторгом описывали, как армия генерала Ванденкенроа с приданными ей танками и артиллерией подступила к Медиане и после артиллерийской подготовки ворвалась в занятый рабочими прожекторный завод. Было убито более десяти коммунистов, армия же благодаря умелому руководству генерала Ванденкенроа не потеряла ни одного человека. Арестованы главари коммунистического восстания, в том числе известный эмиссар Коммунистической державы Томас Бейл. На квартире у него обнаружены спрятанные под полом секретные чертежи изобретения Ундрича.

Президент Бурман послал благодарственную телеграмму генералу Ванденкенроа. Генерал Ванденкенроа послал поздравительную телеграмму президенту Бурману, господин Прукстер послал приветственную телеграмму президенту Бурману и лично посетил генерала Ванденкенроа, чтобы засвидетельствовать ему свое уважение и благодарность.

Кроме того, президент Бурман обратился к народу с радиоречью. На этот раз ему пришлось нажимать на кнопки в шестом, атомном, ряду уже трижды. Затем он направил послание к обеим палатам, прося о дополнительных ассигнованиях на оборону пятнадцати миллиардов. "Раки" и "крабы" с энтузиазмом утвердили новый закон.

Жизнь встревоженной страны снова входила в нормальную колею.

15. Джон Джерард снова встречается со "своим парнем"

"В Медиане — коммунистический мятеж", — писали "Горячие новости" и "Рекорд сенсаций". В действительности все было проще. Рабочие были возмущены вторжением штрейкбрехеров, выстрелы же охранников в толпу, крики и стоны раненых привели толпу в ярость. Напор ее был так стремителен, что охранники и не посмели, да попросту и не успели ему противостоять; рабочие настигали их, бегущих, в заводском дворе и, отобрав револьверы, отводили в проходную контору. Штрейкбрехеры, вооруженные кастетами, также не посмели вступить в борьбу с рабочими и, подняв руки, сдались на милость толпы. Под конвоем рабочих, вооруженных отобранными револьверами, "гости" были отведены на вокзал, посажены в поезд и отправлены из Медианы с напутствием не возвращаться и передать "папаше" Хандербейсту, чтоб не вздумал присылать новых, если не хочет недосчитаться своих людей.