Вдоль Сеульской и Фузанской железных дорог японцы спешно строили продовольственные и прочие склады.

В порт Чемульпо открыто стягивались шаланды, буксирные суда, катеры и другие плавучие средства, необходимые для десантных операций. Японские гарнизоны в Сеуле, Гензане, Фузане и в ряде других городов давно превысили официально дозволенную численность.

Руднев регулярно сообщал обо всем этом начальнику эскадры и штабу наместника, направлял в Порт-Артур шифрованные телеграммы, предупреждая о грозившей опасности, надеясь, что хоть часть этих столь важных сведений достигнет цели. Однако все было тщетно. События нарастали с неумолимой быстротой.

респонденцией миссии на имя наместника и министра иностранных дел.

Удивленный поспешностью распоряжения, Руднев вызвал старшего офицера и принялся заканчивать донесение на имя Старка по собранным за эти дни сведениям, а также рапорт по вопросам снабжения. Отдавая распоряжение Степанову, Руднев сообщил ему содержание письма Павлова и велел вызвать командира «Гиляка» и объявить всем на «Варяге», чтобы готовили личные письма в Россию.

К вечеру команда крейсера, высыпавшая на верхнюю палубу и надстройки, тепло проводила «Гиляка» и вместе с ним свои письма в далекую заснеженную Россию. Для некоторых эти письма стали последней весточкой.'Их впоследствии свято хранили и не раз обливали горячими материнскими слезами.

В тот же день на рейд прибыл в качестве стационе-ра французский крейсер «Паскаль» (командир капнта»

8*

115

1-го ранга Виктор Сэнес), также высадивший свои десант в составе 39 человек для охраны Французской миссии в Сеуле. На следующий день в Чемульпо пришел американский транспорт «Сафиро». Он высадил десант и 63 человека в распоряжение своей миссии, а затем отбыл в море. 3 января ушел крейсер «Крессн» и прибыл германский «Ханза», покинувший Чемульпо через три дня.

Этот день ознаменовался дипломатическим событием: Корея объявила о свеем нейтралитете в случае войны между Россией и Японией. Если этот факт и имел значение, то лишь для Павлова, Руднев же не верил в этот нейтралитет ни минуты.

Во время пребывания в Чемульпо на «Варяге» проводились напряженные тренировки личного состава. Старший врач Храбрости!! обучал команду приемам первой помощи при ранениях.

Большое внимание уделялось наблюдению за рейдом. особенно за японским крейсером «Чиода». Вахты сигнальщиков были усилены.

Руднев чаще обычного появлялся во всех уголках корабля, проверял посты, беседовал с матросами, поддерживая их бодрое настроение.

В Чемульпо установилась морозная, со снегопадами и ветрами, погода. На рейде было тихо. Руднев томился отсутствием известий из Порт-Артура. Никакого ответа на его телеграммы!

Наконец, радость! 3 января, шурша тонкой коркой льда, вблизи «Варяга» отдала якорь канонерская лодка «Кореец» под командованием капитана 2-го ранга Григория Павловича Беляева. Прибытие из Порт-Артура русского корабля, привезшего почту для экипажа .«Варяга», явилось настоящим праздником. Руднев «с нетерпением ожидал Беляева с докладом. Вместе ■с командиром переживали минуты терзающего нетерпения все матросы и офицеры. Они ждали весточек с родины и хотели скорее узнать о дальнейшей .судьбе «Варяга». Сидевшие в кают-компании молодые мичманы Лобода, Балк, Губопин, Эйлер, Черни* лооский-Сокол едва могли усидеть в креслах от нетер-шення.

И вот в дверях появилась подвижная фигура коман-дира «Корейца*. Руднев, понимая состояние присутствующих, разрешил им остаться и принял Беляева тут же.

Г. П. Беляев.

Вскрыв адресованный ему пакет, он быстро пробежал его и. не скрывая разочарования, объявил:

— Итак. нашего

полку прибыло: «Ко

реец» пришел для усиления нашего гарнизона вместо отбывшего «Гиляка».

Всем стало ясно:

«Варяг» и «Кореец» отрезаны от эскадры.

Руднев пригласил в свою каюту Беляева, расспросил его о положении в Порт-Артуре и сообщил об обстановке в Чемульпо.

С вечерним поездом Всеволод Федорович Руднев уехал в Сеул для доклада посланнику. Его возмущала ничем не оправданная бездеятельность штаба и отсутствие указании от наместника.

В беседе Павлов пожаловался на частые задержки петербургской почты. Руднев заметил:

— Что почта! Я боюсь, что мы здесь досидимся до того, что нас свяжут на улице без всякого объявления воины!

Павлов поморщился, ему не пришлась по душе подобная шутка. Он важно и с присущей ему самоуверенностью ответил:

— Так не бывает. Всеволод Федорович! Сначала объявляется война, затем приводятся в движение

■вооруженные силы, а уж потом начинаются боевые действия. Таковы незыблемые международные за-• коны!

Руднев поспешил переменить тему разговора.

— А что пишут из Петербурга, если не секрет? — спросил он.

— Требуют более частых сообщении, а тут связь страдает.

— А нет ли инструкции на случаи военных действий?

— На этот счет ничего не имею,— покачал головой Павлов.

Затем вызвали лейтенанта Климова, уточнили с ним потребности в деньгах и провианте для десанта, и Руднев, распрощавшись, поспешил к ночному поезду, чтобы вернуться на «Варяг».

2

Командиры стоявших на рейде кораблей часто встречались, отдавая долг вежливости. Руднев внимательно прислушивался к разговорам во время таких свиданий. Старший на рейде англичанин Бэйли держал себя подчеркнуто официально, американец явно неприязненно. По-иному вел себя француз Виктор Сэнес. Его прямая натура уроженца солнечного Прованса располагала к себе. Сэнес несколько раз, правда, с большой осторожностью, советовал Рудневу покинуть корейские воды. Он говорил:

— С?иШег ТсЬепюи1ро, 1*а1г с1е се рог1 пе уои$ согтеп! раз, моп сЬег сарИате Роибпеу! ^!.

Впоследствии Руднев часто повторял эту многозначительную фразу...

С итальянским командиром Бореа у- командира русского крейсера тоже сложились хорошие отношения и они часто бывали друг у друга.

Вполне понятно, с каким вниманием относился Руд-

¹ Уходите из Чемульпо, воздух его предсн нам. дорогой капп тан Руднев! (франц.).

нев к японскому командиру Мураками, который с первых же дней знакомства проявил к нему прямо-таки подобострастное отношение. Он вкладывал в приветственные поклоны необыкновенное старание, сопровож-

Крспсср «Паскаль».

дая их характерным шипением в знак особого уважения.

8 января Мураками устроил на крейсере «Чиода» парадный обед в честь командиров международной эскадры, стоящей в Чемульпо. Руднев был в числе приглашенных. Во время обеда японец особенно за ним ухаживал, не переставая говорить о добрососедских отношениях между обеими «дружественными» державами и о том, как ему приятно быть в одном порту вместе с «Варягом».

Если до этого заискивание Мураками Руднев расценивал как попытку отвлечь подозрение русских от японских военных приготовлений, то после этого приема он. вернувшись на «Варяг», прямо предупредил офицеров о коварных замыслах японцев. Он разгадал (и в этом ему помог сам Мураками своей болтовней) стремление японцев во что бы то ни стало задержать «Варяг» в Чемульпо, чтобы захватить русский крейсер как первый приз воины.

Поздно вечером того же дня на «Варяг» прибыл из Сеула Павлов. Он долго беседовал с Рудневым. Главной темой служила операция, предпринятая Рудневым. Дело в том. что накануне он получил от Павлова шифрованную телеграмму о том. что правительство Корен сообщило миссии о десяти японских кораблях, замеченных в районе Мокпхо. Видимо, они держали курс на Чемульпо. Так как корабли здесь не появились. Руднев пришел к заключению, что они намереваются осуществить десант в бухте А-Сан. Ее расположение совпадало с курсом кораблей. От бухты было недалеко до Фузанской железной дороги, а там рукой подать и до Сеула. Будучи у Павлова, Руднев изложил ему своп соображения и получил разрешение действовать. В тот же день он отправил канонерскую лодку «Кореец» на разведку в А-Сан. В 8 часов вечера канонерка вернулась, и Беляев доложил Рудневу в присутствии Павлова, что никаких следов десанта не обнаружено.