Джоффри был убежден, что сможет направить новую волну депрессии, охватившей его, на творчество, и обрадовался, что ему удалось написать так много. Он серьезно настроился на вторую главу.

Но ничего не написал. Джоффри набрал известное ругательство и затем произвел его орфографическую проверку, компьютер предложил ему заменить ругательство на слово «буй». Тогда он набрал другое нехорошее слово, программа заменила его на «чудак».

Синопсис заново разжег в нем костер тлеющих безумств. Джоффри выключил компьютер и решил посмотреть кабельное телевидение, переключив пятьдесят восемь каналов за пять секунд, но все зря.

Он подивился, каким некомфортным, холодным и мрачным был этот шикарный дом. Джоффри бы предпочел сейчас свою дешевую комнатушку, лишь бы Наташа была рядом. Она ничуть не хуже Джанетт, и при этом не эгоистка, не такая капризная, прямая и грубая, но зато более честная и бывшего мужа у нее тоже не имеется.

Он посмотрел несколько шоу. В каждом из них попадалась история, которую Джоффри преломлял таким образом, что та начинала казаться похожей на его случай с Наташей, – будь то повествование о несчастной любви, о женщине – охотнице за богатством, о неподходящей паре или о ком-то, кто страдает из-за потери возлюбленного, но при этом слишком горд, чтобы попытаться его вернуть.

Джанетт больше не интересовала Джоффри. Он попытался написать о Наташе, но начало выглядело неправдоподобным, середина тяготила, а конец оказался слишком неожиданным. Все это заставило его держаться подальше от компьютера. Одновременно в Джоффри крепло убеждение, что у него не слишком большие способности к сочинительству.

Встреча с Наташей помогла ему избавиться от Джанетт, и это было одной из причин, по которой она ему так сильно и быстро понравилась. Девушка освободила его от навязчивых мыслей.

Джоффри знал, что, поступив так, будет чувствовать себя плохо. Несмотря на это, он не придумал ничего лучше, как дать Наташе неправильный номер телефона.

Отсутствующий друг Джоффри владел обширной коллекцией вин и прочих алкогольных напитков. Джоффри не планировал топить свое горе в вине, решив только принять чуть-чуть на грудь, чтобы преодолеть тоску и нормально заснуть.

Если бы у него были деньги, он анонимно послал бы Наташе цветы. Если бы у него было мужество, он написал бы ей длинное письмо, полное печальных объяснений. Если бы он располагал большими связями, то подыскал бы ей богатого дружка, чтоб только сделать ее счастливой.

Однако, почувствовав вкус алкоголя, Джоффри уже не смог остановиться. Ему попалась брошюра с рецептами экзотических коктейлей, и он начал ими угощаться. Дать Наташе фальшивый телефон – дерьмово и подло, она такого не заслуживала. Он обрек девушку на страдания. Она верила в то, что встретила мужчину своей мечты. А вместо этого Наташа встретила его – лживого и трусливого придурка. С такими мыслями Джоффри накачивался алкоголем до трех часов утра, а затем провалился в сон, словно в тяжелую кому.

«… трусливый идиот…» – бормотал он сквозь сон.

– Идиот! Идиот! Идиот! – ревел Стюарт.

Было пять тридцать утра.

– Ты что, совсем забыл про наше существование? В чьем, черт возьми, ты доме? Кого ты должен был забрать из аэропорта полчаса назад?!

Когда Стюарт бросил трубку, Джоффри почувствовал дезориентацию в пространстве и легкую тошноту, приписав это изнеможению и шоку от внезапной побудки. Только попробовав встать, он вспомнил, каким пьяным вчера был, и понял, что это – похмелье. Преодолевая путь из гостиной в ванную, Джоффри наткнулся на оба дверных проема, и это неопровержимо доказывало тот факт, что он не в состоянии сесть за руль очень дорогой машины Стюарта. Но у него не было выбора. Джоффри стоял и смотрел на воду в унитазе, он не мог решить, что ему хочется сделать сперва – опустошить мочевой пузырь или желудок. При этом был риск, что оба действия он совершит одновременно и бесконтрольно.

Джоффри собрал свои пожитки. Он сделал несколько попыток вставить ключи в замочную скважину багажника – пятая увенчалась успехом, но в процессе он поцарапал краску.

Затем Джоффри уселся в машину, пытаясь вспомнить, как ее завести. Ключи болтались в двери автомобиля.

– Соберись! – заорал он сам на себя, вытаскивая ключи.

Он напрягся, изловчился и завел машину. Оставалось лишь надеяться, что рано утром движение будет слабым, что сведет к минимуму риск столкновения с другой машиной.

Джоффри осторожно выехал с подъездной дорожки, направил машину вдоль улицы и неохотно набрал скорость, подъезжая к автостраде. Готовый к неприятностям, он развил скорость двадцать пять миль в час.

Даже поняв, что ей дали фальшивый номер телефона, Наташа продолжала звонить. Прекратить – значило признать, что ее одурачили. Наконец она попросила Анну набрать номер, на случай, если вдруг она совершает какую-то глупую ошибку. Анна получила аналогичное сообщение от автомата.

– Он что, дал мне неправильный номер? – спросила Наташа подругу.

Анна успокоила ее фразой, которая подтолкнула бы склонного к самоубийству человека прыгнуть с моста:

– Ну… Знаешь что, давай будем честными. Ты же точно так же поступала с мужиками.

Наташа почувствовала себя униженной.

– Получается, что он относился ко мне так же, как я к тем придуркам!

Анне пришлось подыскать лучший способ утешения. До сих пор, когда Наташа расставалась с парнем, Анне оставалось ее лишь поздравить, соболезновать не приходилось.

– Ты кого-нибудь еще встретишь, Нат. Ты же совсем недавно с ним познакомилась. – Анна слукавила, она хотела сказать совсем другое: «Ты ведь его почти не знаешь».

Анна знала Ричарда ровно столько же, но при этом она искренне верила, что полностью понимает его и видит, какой Ричард чудесный.

– Я не буду говорить, что он отличался от других, – начала Наташа. – Он, возможно, и не отличался от тысячи прочих мужчин. Но он выделялся из привычного мне окружения.

– Деньгами? – спросила Анна и тут же осеклась.

Она только теперь заметила, как неподдельно печальна была ее подруга, какими безнадежными глазами глядела она на телефон.

– При чем тут деньги? Джоффри казался таким милым, таким искренним. Мы так хорошо ладили. Возможно, если бы он бросил меня, сказав мне это в лицо, я… Я могла бы его ударить – выплеснуть свой гнев. Но вот так поступить, дать мне фальшивый номер телефона!

Испытывая недостаток вдохновения, Анна схватилась за самую очевидную соломинку:

– Может, он просто сам ошибся, посмотри в телефонной книге.

Наташа покачала головой.

– Я не хочу унижать себя, преследуя его… да я и смотрела. Нет его в телефонной книге. Я не удивлюсь, если и имя он мне назвал ненастоящее.

– Ты же знаешь, где он живет, – попыталась Анна снова. – Напиши ему.

– Ты представляешь себе: я буду писать мужчине, который так со мной обошелся?

На этот счет у Анны было такое предложение:

– Напиши что-нибудь злобное, выплесни всю ненависть.

Чувство утраты Наташа ощущала всем телом – оно было в легких, в животе. Настоящая физическая боль.

К шести утра она поняла, что уже не уснет, и оделась. «Напиши что-нибудь злобное, выплесни из себя всю ненависть». Она поискала красную ручку. Красный – цвет опасности. Красный – цвет гнева. Красный – цвет крови. Она вынуждена была выбросить первый вариант письма, потому что слишком сильно надавила на ручку и порвала бумагу. В письме Наташа спрашивала Джоффри, почему он дал ей фальшивый телефон. Перед ней стояло его молчаливое лицо, лишенное всякого выражения, словно мертвое.