За завтраком, чтобы избежать тягостного молчания или – что еще хуже – разговора, Анна включила телевизор. Они выпили кофе и съели по тосту, сидя рядом на диване. В утренней программе передавали обзор желтой прессы, в большинстве газет на первой полосе рассказывалась история о замужней звезде сериалов, которую застукали целующейся со своим коллегой вне съемочной площадки.

– Ее муж будет идиотом, если с ней не разведется, – сказала Наташа, обращаясь к Анне – И, надеюсь, ее теперь вышвырнут с работы.

Свирепость, с которой она это произнесла, встревожила Анну. Если Наташа обнаружит, что Ричард женат, она не пощадит подружку.

Раньше у них в магазине работала женщина. Она только что развелась с мужем и была способна говорить только на эту тему.

– Я никогда не увлекалась никем до такой степени, – сказала тогда Анна Наташе. – Если он был таким козлом, почему она так переживает из-за развода? Это все равно что жаловаться, что твоя головная боль прошла.

Анна твердо знала, что очень скоро, страшно скоро, она полюбит Ричарда, и естественной закономерностью станет то, что Ричард бросит ее. И потекут тогда месяцы вопросов без ответа, сожалений и тоски до заворота кишок. А если она совершит этот шаг первой, то сохранит достоинство, но это будет означать, что она сознательно перестала встречаться с мужчиной, который привлекал ее, пытался ее понять и безоговорочно принимал даже те ее стороны, которые не в сипах был уразуметь. Попросту говоря – она сознательно навредит собственному счастью.

Анна понимала, что она продолжит лгать Наташе. Она не могла рисковать, открыв подруге правду про семейное положение Ричарда, и оправдывала себя тем, что Наташа желает ей только счастья, а храня молчание на сей счет, она останется счастливой. Никто, даже Наташа, не способны были сейчас дать ей столько радости, как Ричард.

Глава двадцать вторая

Монотонность работы притушила Наташину ярость. Конечно, она была зла на Джоффри за то, что тот не позвонил. Но она злилась и на себя за эту злость. То, что Джоффри не позвонил, подтвердило, что ее мании оказались не беспочвенны – она не была для него достаточно хороша: скверно одевалась и не была слишком умной, чтобы его удивить. Если бы Джоффри позвонил, ее решимость с ним расстаться, конечно, растаяла бы без следа, и она сейчас встречалась бы с парнем, который ей по-настоящему нравился.

Только представьте себе ее будущее. Дорогая машина, очаровательный особняк, вечный праздник, выросшие в приличной обстановке дети. Дружба, совместимость, секс, любовь; и все твои желания легко исполнимы…

Конечно, у нее еще была Анна. Как это Наташа могла забыть? При мысли о ней тоска прошла. Но тут же вернулась: Джоффри не позвонил, а Анна теперь совсем другая. Наташа опять задумалась о Джоффри, потом о своих родителях и затем о работе. Она пришла к выводу: «Мне надо напиться».

Несколько раз за день Анне приходилось пробуждать Наташу от ее снов наяву и напоминать ей, что она находится на работе в обувном магазине, полном ожидающих клиентов. Но Наташа была так рассеяна, что чуть было не продала покупателю его собственные туфли.

– Помнишь, ты говорила, что мы должны быть осторожны, чтобы не позволить мужикам причинить нам боль, – напомнила Анна подруге. Она прекрасно понимала, что повергло Наташу в продолжительный транс.

– Дело не в Джоффри. Мне плевать. Я даже рада, что он не позвонил, – попыталась защититься Наташа, словно ребенок, уличенный во лжи.

Позже, когда магазин был не столь полон, Наташа поймала подругу, намереваясь привести более значительные доводы.

– И вовсе я даже не привязалась к нему. С чего это ты решила? Я знаю его совсем мало. И он оказался подонком, как и все остальные.

Чтобы проиллюстрировать свое равнодушие, Наташа попыталась сменить тему разговора:

– Итак, «Бартокс» отпадает. Куда бы ты хотела пойти в эту субботу?

Не так давно Наташа встречалась с Питером Фланнаганом, почти что целый месяц. Знакомство их началось в одну из суббот и закончилось три недели спустя, тоже в субботу. У Питера были черные как смоль волосы и очень темные глаза. Он был высок, хорошо сложен и улыбался так, что Наташа не могла устоять. Питер звонил ей только тогда, когда был в настроении. Он мог не позвонить, когда Наташа просила его об этом, даже если обещал. Он никогда ей не противоречил, уходя от ссоры или вешая трубку, когда Наташа затевала спор. Но одна выходка Питера заставила Наташу на четвертый субботний вечер сказать ему, чтобы он шел ко всем чертям, добавив, что это окончательный разрыв. Позже она пожалела об этом и захотела (впервые за эти четыре недели), чтобы Питер снова был с ней. Она начала приписывать ему качества, которых у него и в помине не было, и поклялась, что если встретит его снова, то предложит ему начать все сначала.

Она встретила Питера. Но он был не один. Наташа почувствовала, что ее надули. Но позже, вспомнив об Анне и выпив еще бокал, она забыла о Питере и остаток вечер провела, расслабившись. И больше она о нем не вспоминала, до тех пор, пока не почувствовала себя в схожей ситуации с Джоффри. Все, что ей нужно, чтобы забыть о Джоффри, провести хороший вечер в хорошем месте.

– Э, ну я… В субботу? Я встречаюсь с Ричардом, наверно, – ответила Анна. – Мы вообще-то еще не строили конкретных планов, но суббота в разговоре прозвучала.

Наташа почувствовала себя так, будто только что на глазах у всех описалась.

– Все… э… в порядке. Если честно, даже неплохо провести тихий вечерок дома. Я почитаю или посмотрю хорошее видео. Или лягу спать пораньше.

Остаток дня она молчала, заставляя себя сосредоточиться на покупателях и не думать о собственной депрессии: ее происхождении, не поддающемся объяснению, и ее бесполезности. Друг, что был с нею рядом всю жизнь, на которого она всегда могла рассчитывать, единственный, кто был способен радовать ее по-настоящему, бросил ее ради какого-то парня.

Анна плохо спала этой ночью. Сегодня была только среда, но они с Ричардом уже строили планы на субботу. Она проигнорировала единственное их с Наташей правило. Она сначала стыдила себя, а затем стала обвинять Наташу. На что та рассчитывала? Анна вовсе не обязана с ней нянчиться.

В конце концов девушка заснула, и утро принесло облегчение. Во всем виноват был Джоффри, и Анна ненавидела его за то, что из-за него Наташа потеряла веру.

Утром, несмотря на то что они опаздывали, Анна усадила Наташу за обеденный стол. Времени было в обрез. Так что она начала с места в карьер.

– Джоффри – подонок, ведь так? – задала Анна риторический вопрос, не давая Наташе возможности согласиться. – Но Ричард тоже хорош. Он женат. Но не стоит его за это ненавидеть, вини во всем меня. Он меня сразу предупредил, что женат.

Наташа ничего не сказала. Это был самый лучший ответ, о котором Анна могла только мечтать.

– Но я не собираюсь прекращать встречи с ним, Наташа. Я не привыкла к тому, что с мужчиной можно чувствовать себя такой счастливой. Я не знаю, как мне себя вести, но я убеждена, что надо этим наслаждаться. Скажи, Нат, что ты об этом думаешь, скажи мне.

Наташа встала и кивнула в сторону двери – им пора было выходить.

– Ты идиотка, Анна. Но это ты и сама знаешь. Если ты уверена, что в будущем тебя ждет боль, то, полагаю, все, что я могу тебе сказать, это… наслаждайся своим маленьким прекрасным счастьем, пока оно есть… А если с точки зрения морали это неправильно… Да пошла она, эта мораль, может быть, это единственный способ быть счастливым.

Анна не смела улыбнуться. Улыбка стала бы оскорблением, брошенным в лицо Наташиному горю.

И подружки отправились на работу, добывать свои деньги.

Гордый, что его выдержки хватило до сих пор, Джоффри хранил решимость не звонить Наташе. Но потом он стал размышлять, заслужила ли девушка такого отношения. В конце концов, он успокоил себя ложным аргументом: «Если она строит иллюзии, что у меня есть деньги, и готова встречаться со мной только для того, чтобы я на нее их тратил, то разве я не имею права ее использовать в ответ? Наташа не заслуживает порядочного отношения. Так что, звони ей, весело проводи с ней время, спи с ней!»