Так что большинство солдат, хотя бы и потерявших здоровье на службе, практически оставались без средств к существованию и доживали жизнь в нищете.

Правда, Военное министерство, согласно действующим положениям, все же занималось «устройством быта отставных солдат, не способных к личному труду», и могло определить их в богадельню. Но для принятия такого решения отставнику в определенные сроки после оставления службы необходимо было подвергнуться медицинскому освидетельствованию, к тому имелся и утвержденный перечень соответствующих заболеваний.

Вернемся теперь к оформлению пенсионных документов.

Готовили их чиновники 5-го отделения Главного Штаба, после упомянутой выше процедуры их прохождения от полка до Главного Штаба и их рассмотрения в установленном порядке направлялся в дивизию и, соответственно, в полк ответ по каждому представлению об увольнении нижнего чина с пенсионом.

В октябре 1874 года пришел такой ответ в Штаб 35-й дивизии:

«Главный Штаб разрешает Ивана Арефьева Арефьева, получающего... по 100 руб. в год жалованья, уволить в отставку с пенсионом. О производстве Ивану Арефьеву Арефьеву назначенной пенсии из Харьковского Казначейства сообщено Министру Финансов... О времени, по которое Иван Арефьевъ Арефьевъ будет удовольствован на службе жалованием, следует уведомить Казенную Палату. Пом. Начальника Главного Штаба Генерального Штаба Генерал-Лейтенант... Начальник отделения... Полковник...».

Когда подписан был приказ по полку о выходе в отставку, Ивану оставалось только проститься с частью, в которой прошли последние десять лет службы, попрощаться с солдатами и командирами.

Так что в один из октябрьских дней открыл Иван тумбочку (она полагалась ему как унтер-офицеру), достал оттуда запасную расческу, щетки — одежную и сапожную, зеркальце, коробку с иголками и нитками, где лежали также запасная пара пуговиц и еще всякая мелочь.

Потом прошел к своему сундучку, отпер его ключом, что всегда носил с собою. С внутренней стороны крышки смотрел на него Государь Александр II; видно было, что усы и солидные бакенбарды, которые носил Иван в последние годы, нисколько не хуже царских, правда, волосы на голове унтер-офицер стриг короче — как положено солдату.

Перебрал Иван Арефич лежащие здесь вещи: старого покроя двубортный мундир, запасную пару хотя и чиненых, но еще крепких сапог, чистое исподнее белье, портянки, носки. Лежала в сундуке и теплая душегрейка, что в сильные морозы надевалась под шинель.

В жестяной коробке из-под конфет, имевшей форму такого же, только маленького сундучка, хранились запасной комплект шевронов и галунов да в двух тряпицах награды: Ивановы отдельно, Тимофея Евдокимова — отдельно. Вот и все солдатские немудреные пожитки.

Положил Иван туда же, в сундук, вещи, что достал из тумбочки, и запер его на замок.

По договоренности с дедом Носаченко, отнес он свой сундучок к нему в жилище, в карманах оставил только необходимое и вернулся в казарму, где должен был провести последнюю ночь.

Утром попрощался Иван со своим взводом — в роте и батальоне знали его все, поэтому многие подходили сказать на прощание несколько слов отставному унтер-офицеру или просто пожать руку. Потом отправился он в город, а солдаты на плац...

Но вот какое нашел я свидетельство современника тех лет: «Не вытерпело солдатское сердце..., свернул он на плац и явился перед батальоном, попросил позволения офицеров попрощаться с фронтом... В шинели без погон, вытянулся перед батальоном, снял фуражку и ...не без трепета произнес: “Счастливо оставаться, земляки, друзья, братцы! Ухожу — и мое вам всем последнее почтение от чистой души!” “С Богом! — грянул весь фронт, — счастливого Вам пути желаем и всякого благополучия!...” “Простите, братцы, в чем согрешил перед вами по неведению и ведению!” “Бог простит..., а мы у вас просим нижайше прощения”, — посыпалось из фронта...»

ОТ СЛУЖБЫ УВОЛЕН

Я солдат и давал присягу завсегда поступать верою правдою.

Русская народная сказка

Сто лет пройдет, сто лет; — Забытая могила, вчера, Травою порастет...

Я. Полонский

Ко времени увольнения определился уже мой прадед с работой; в таком городе, как Харьков, наиболее подходящей для старого, не знавшего кроме службы никакого иного ремесла, солдата оказалась швейцарская должность.

Отслуживших солдат, людей трезвых и дисциплинированных, стремились заполучить к себе богатые домовладельцы, хозяева банков, крупных магазинов; стояли отставники у присутственных мест, служили при гимназиях и университетах. Важно для них было то, что Свод Военных постановлений специально оговаривал: «...из числа нижних чинов, поступивших из Военного ведомства в гражданское..., как то: курьеры, почтальоны, сторожа и служители по заведениям..., всем, кои в воинских командах награждены... за беспорочную выслугу лет нашивками на рукаве мундира из желтой тесьмы..., дозволяется носить таковые нашивки».

Надо думать, унтер-офицера рекомендовал на такую службу кто-то из хорошо знавших его начальников, и приступал к ней прадед в оговоренный заранее срок.

Нести службу для отставного солдата дело привычное, в каком-то смысле теперь уже почетное и относительно хорошо оплачиваемое. Оставалось только выправить паспорт, на что ушло еще некоторое время; готовился этот документ в канцелярии Губернского Воинского начальника.

Приведу далее содержание любопытного этого документа, исполненного на гербовой бумаге.

ПО УКАЗУ

Его Величества Государя Императора Александра Николаевича Самодержца Всероссийского и прочая, и прочая, и прочая

Объявитель сего, служивший в ...

Имеет знаки отличия ...

Жалованья получал по ... в год

От роду ему ныне ... лет, приметами:

Росту ...

Лицо (форма), глаза (цвет), нос (форма), волосы на голове и на бровях (цвет).

На службу поступил, как из послужного списка видно, из крестьян ... уезда, Губернии ..., деревни ...

Вероисповедания ... Читать и писать по-русски (умет, не умеет).

На службу поступил ... (куда, в какие годы).

В штрафах не был.

Ныне ... (такой-то — Ф.И.О.), как выслуживший определенный законом срок, от военной службы уволен, по его желанию, на собственное пропитание, где жить в Империи пожелает, во всяком городе или уезде; но в Санктъ-Петербурге и Москве только в таком случае, если будет иметь возможность к содержанию себя каким-либо постоянным занятием и вообще положительным способом, отставные нижние чины из Евреев относительно мест жительства подчиняются ограничениям, в законе установленным.

Во время жительства на родине, или где оное изберет, может заниматься земледелием, мастерством всякого рода или торговою промышленностью, на существующих правилах и на общем основании с теми обывателями, среди которых водворится; также может определиться к разным должностям, вообще как на казенныя, так и на частные места, изыскивая тем способы к своему содержанию, при тех мерах, которые приняты, или впредь будут принимаемы, Правительством насчет водворения, обеспечения и призрения вообще отставных чинов.

Обязан: вести себя честно и добропорядочно; одеваться благопристойно, по миру не ходить, от всяких законам противных поступков воздерживаться, местному начальству повиноваться и никому никаких оскорблений не делать, под опасением наказания по силе существующих узаконений.

Равным образом и ему, ... внимание к понесенной им службе, оказывать, в случае надобности, всякое содействие в справедливых его просьбах или требованиях и уважение, приличное заслуженному воину.

Если же ему от кого-либо причинена будет какая обида или притеснение, то должен он приносить жалобу местному начальству, которое обязано доставить ему справедливую защиту и удовлетворение по законамъ.

В том месте, где (воинское звание владельца паспорта) ... изберет для себя жительство, должен он объявить сей паспорт местной полиции.