Вследствие чего, представляя при сем послужной список на Ивана Арефьева Арефьева, испрашиваю распоряжения Вашего

Превосходительства об увольнении его в отставку и в отпуск впредь до увольнения в отставку.

Командир полка, Полковник...

И.д. Полкового адъютанта, Штабс-капитан...

Далее в Главный Штаб отправлен был такой документ:

Штаб 35-й пехотной дивизии В Главный Штаб

РАПОРТ

Представляя при сем рапорт 121 пехотного полка за №..., испрашиваю ходатайства об увольнении со службы с пенсионом унтер-офицера Ивана Арефьева Арефьева с награждением пенсиею из оклада 100 руб. в год.

Нач. Штаба дивизии...

В соответствующем департаменте Главного Штаба все документы после их регистрации будут сверены, а затем за подписью заместителя Начальника Главного Штаба генерал-лейтенанта передадут их по ведомости в канцелярию Военного министра.

Наступит день, когда приглашенный к докладу, войдет министр в кабинет Государя и испросит его разрешения на отставку «поименованным в списке» нижним чинам, документы коих будут на сей случай у него под рукой.

Император среди сотни послужных списков посмотрит один-два, а затем на Докладе изволит начертать собственною рукою: «Согласен. Александр».

На все эти процедуры требовалось время...

Вскоре начали батальоны готовиться к выдвижению на полевые учения. Ивана вызвал командир роты, сказал, что в ожидании документов на отпуск и отставку Арефьев может остаться в казармах, где до августа дадут в подчинение ему команду нестроевых для ремонта и подготовки помещений к зиме.

Иван Арефич отказался: решил, что лучше проведет последние месяцы в своей роте, хотя бы и до сентября, чем уходить навсегда из пустых казарм. К тому же поступила, наконец, в батальон сотня новеньких винтовок Бердана, значит, будет чем заняться с рекрутами.

Через месяц опять водил Иван своих подопечных в атаки на окопы «неприятеля» (теперь уже только рассыпным строем), совершал с ними марш-броски, обучал солдат на стрельбище. Тщательно следил, чтобы у молодых рекрутов, согласно приказа Командира дивизии, «амуниция имела такой вид, какой имела... у старослужащих».

Когда вернулись в казармы, ждали уже Ивана Арефича документы с разрешением на уход его в чистую отставку.

Надо сказать, просмотрел я все доступные мне дела об увольнении в отставку нижних чинов за 1874 год, даже — на всякий случай — за 1875-й (вдруг подшили документы не в ту папку — такое тоже случалось).

Из описей фондов РГВИА следовало, что почти 99% подобных дел было уничтожено в разное время: часть еще до 1917 года по истечении двадцати пяти лет хранения, часть — в шестидесятые годы XX столетия. Оставили только, по выбору сотрудников архива, лишь некоторые из такого рода дел с пометкой «хранить вечно». Раскроем здесь содержание части из них.

Сразу отмечу, что по указанным выше причинам послужного списка прадеда в оставшихся на хранении делах я не нашел. (Когда вероятность обнаружить искомое составляет ничтожные доли процента, чудес ждать не приходится.)

В послужном списке отмечались все события периода прохождения службы чинов военного ведомства, в том числе и нижних чинов Русской армии. Имелись данные о месте и дате рождения, времени призыва, перечислялись все воинские части, где служил солдат, наконец, грамотен ли он. Приводились сведения об отпусках и отставке (если таковые имели место), приходилось ли участвовать в делах против неприятеля и в какие сроки, был ли ранен, контужен.

Здесь же прилагались сведения о званиях и времени их присвоения, упоминались нашивки и шевроны; если имелись ордена и медали, расписывалось, за какие заслуги награжден и за участие в каких войнах; также отмечалось, был ли в штрафах по суду или «хотя бы и без суда, но за важные проступки...». Если осталась у солдата дома семья, то записывались имя и отчество жены, ее вероисповедание; при наличии детей, приводились их имена и даты рождения; данные о родителях, из какого они сословия (из крестьян, мещан и т.п.) в послужном списке тоже имелись.

В документах нижних чинов были четко указаны сроки участия в делах с точностью до одного дня, например: «...в Севастополе... противу неприятеля с Олонецким пехотным полком, всего 5 месяцев и 14 дней, с 13.03 по 27.08.55 г., время это считать за 5 лет».

В другом случае: «...находился в составе Севастопольского гарнизона 22 июля, всего один день, за что добавлено к общей службе 11 дней...» И еще: «...в 1855 году против турок, англичан, французов и сардинцев... в Севастополе находился с 25 по 28 августа, всего 3 дня, время это следует считать за 1 месяц и 6 дней».

Многие солдаты, уходившие в чистую отставку в 1874- 1875 годах, награждались медалью «За покорение Чечни и Дагестана 1857-1859 г.г.» и крестом «За заслуги на Кавказе», учреждены эти высокие знаки отличия соответственно в 1860 и 1864 годах. Могу с высокой вероятностью предположить, что эти награды мой прадед получил...

Теперь посмотрим, кто были те нижние чины, что уходили в отставку с пенсионом в середине семидесятых годов XIX века.

Большинство унтер-офицеров в последние перед отставкой годы несли службу не в строю: три четверти из них становились писарями, вахтерами продовольственных армейских магазинов, направлялись в госпиталя надзирателями, наборщиками в типографии. Служить на таких должностях, конечно, было легче, особенно человеку старше сорока лет, а большинство из них получали право на пенсию, имея выслугу 20-25 лет, включая два или три трехлетия после добровольного отказа от отставки.

Тем не менее, до того как оказались эти нижние чины на «привилегированных» должностях, служили они все в строю, принимали участие в боевых действиях, многие из них имели ранения или контузии.

Практически все они имели медали и ордена, другие знаки воинской доблести. Интересно, что существовали и такие знаки отличия, как: нашивка-«басон вдоль плечевого погона за искусственную (так в тексте. — Авт.) стрельбу в цель» или денежное вознаграждение: «...при Императорском смотре за пулевую стрельбу удостоен получить 4 руб. серебром» — не говоря уже о шевронах и нашивках за беспорочную службу и отказ от отставки, отказы от производства в офицеры.

Были среди уходящих в отставку с пенсионом нижних чинов и «...участник войны с Турцией при реке Альме с 3 сентября 1854 г.», и унтер-офицер, который «...ранен в 1844 году в сражении с горцами... освобождал селение Ахти в 1849 г. ...против чеченцев в 1856-1857 г.г.».

Среди знаков воинской доблести, которыми награждались нижние чины, кроме упомянутых выше, была еще медаль «За покорение Кавказа 1859-1864 г.г.»; часто достойных отличали орденом Святой Анны «За 20-летнюю беспорочную службу» с надписью «За усердие», бронзовой медалью «В память войны 1853-1856 г.г.» на Андреевской ленте, Знаком Военного ордена 4-й степени, бронзовой медалью на трехцветной Государственной ленте (оранжевой, белой и черной) «За усмирение польского мятежа в 1863-1864 г.г.».

В большинстве случаев пенсия, назначаемая унтер-офицерам, которые имели награды и срок службы двадцать и более лет, составляла около 100 рублей в год серебром, бывала (правда, редко) и сумма в 150 рублей. Гораздо меньше получали от Военного ведомства те из них, кто последние годы (пять—десять лет) служил в Корпусе жандармов, здесь суммы пенсии как правило не превышали 15-20 рублей в год. Это естественно, ведь по Военному ведомству учитывалась только армейская служба, годовой же оклад штатного жалованья в корпусе жандармов составлял для унтер -офицеров чуть более восьми рублей.

Что касается рядовых, то, согласно положению от 1867 года, «трехрублевым от казны в месяц содержанием могут пользоваться нижние чины, лишь находящиеся в отставке, но только те, кто оказался не способным к личному труду...». Вследствие потери здоровья вообще пособия назначались тем нижним чинам (не имевшим выслуги лет службы), которые по освидетельствованию врачебной комиссии признавались «...утратившими трудоспособность, вследствие прохождения ими военной службы при непременном условии неимения ими ни собственных средств к жизни, ни родственников, желающих принять их на свое иждивение».