Любопытно привести выдержку из газеты Московского комитета партии «Коммунистический труд», которая следующим образом представила выступление Сталина на этом юбилейном заседании: «Слово получает Сталин, бессменный цекист с подпольных времен, грузин, не умеющий говорить ни на одном языке, в старину один из преданнейших подпольных работников, ныне победитель Деникина на южном фронте. То обстоятельство, что Сталин говорить совершенно не умеет, именно и делает его речь крайне интересной и даже захватывающей. О Ленине говорить хорошо, красиво нельзя. О нем можно говорить только плохо, не умея, только от души»[769].
Конечно, характеристика выступления Сталина, особенно то место, где утверждается, что он не умеет говорить ни на одном языке, в чем-то поражает своей непосредственной наивностью и явным преувеличением. Однако главное в другом — в высокой оценке Сталина, который предстает не в облике какой-то бесцветной и малозначительной фигуры на тогдашнем политическом небосклоне, а как видный и пользующийся известностью и уважением партийный и государственный деятель.
Совершенно бесспорно, что факты, взятые сами по себе, не трактуемые с заранее заданной целью, начисто опровергают утверждения о якобы малозначимой роли Сталина в первые годы Советской власти. Эти же факты, разумеется, служат и прямым опровержением такого рода утверждений.
Прежде чем непосредственно охарактеризовать работу Сталина на постах народного комиссара государственного контроля и народного комиссара рабоче-крестьянской инспекции, приведу ряд бесспорных свидетельств того, что в советской правительственной иерархии Сталин лично занимался чрезвычайно обширным кругом дел. Он избирался членом ВЦИК и Президиума ВЦИК, входил в состав комиссии по составлению первой советской конституции и выступал на заседании комиссии ВЦИК с докладом о типе федерации Российской Советской республики.
От решения чисто политических проблем его перебрасывают на чрезвычайно важный в тот период, можно сказать, жизненно важный участок, каким было положение с продовольственным снабжением. Решением Совнаркома в мае 1918 г. он назначается руководителем продовольственного дела на юге России, откуда, собственно, тогда могла получить продовольствие голодающая Россия. Чтобы решить эту проблему — а от нее зависела судьба новой власти не в меньшей мере, чем от чисто военных побед — нужно было обладать особыми организаторскими и иными способностями, в том числе твердостью и решительностью. Здесь, да будет понятно это тем, кто восхищается (по поводу и без повода) блестящими ораторскими талантами Троцкого и других трибунов революции, ораторским искусством нельзя было ничего добиться. Как говорится, могли выслушать блестящую зажигательную речь о необходимости помочь голодающим рабочим России, и спокойно разойтись по домам. Что, кстати, и было почти повсеместным явлением. Сталин же с этой задачей справился, как ни трудна она была. И это факт, а не какое-то утверждение панегирического свойства.
В том же 1918 году Сталин назначается членом Совета Рабоче-крестьянской обороны и заместителем его председателя, коим был Ленин. Совет этот обладал широчайшими полномочиями, необходимыми для разрешения массы постоянно возникавших проблем. Сталину, в частности, поручается навести порядок на железнодорожном транспорте, ибо без более или менее сносного функционирования транспортной системы страны говорить об укреплении новой власти — значило бы говорить впустую.
Привлекается Сталин и к такой работе, как контроль за деятельностью органов Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) — органом борьбы с контрреволюцией и саботажем. Впоследствии Сталин в должной мере оценит роль карательных органов в борьбе за лидерство в партии и государстве. Но уже на первоначальном этапе он вплотную сталкивается в качестве своего роля контролера или ревизора с деятельностью ВЧК. Вскоре после покушения (в августе 1918 г.) на Ленина в работе ВЧК наметился зловещий перекос, связанный прежде всего с проведением так называемого «красного террора». На местах дело доходило до крайних эксцессов в применении репрессий, «красный террор» кое-кто из большевиков стал рассматривать чуть ли не в качестве главного инструмента в утверждении и сохранении новой власти. Возможные социально-политические последствия подобного подхода не трудно себе представить, поскольку, если бы он обрел общероссийские масштабы, то поставил под угрозу само существование Советской власти. Использование террора в качестве основного рычага укрепления власти большевиков с закономерной неизбежностью превратилось бы в свою противоположность. Террор был исторически оправдан лишь как вынужденная, причем крайняя и ограниченная мера, в ответ на действия прямых врагов советской власти. Большевикам, не хуже, чем их противникам, было известно изречение Наполеона: «Штыками можно сделать все что угодно, только на них нельзя сидеть»[770], т. е. основывать свою власть.
В октябре 1918 г. на заседании ЦК партии рассматривался этот вопрос, поводом к чему послужил следующий факт. В «Вестнике чрезвычайных комиссий» была напечатана статья за подписью Нолинского исполнительного комитета и партийного комитета, восхваляющая пытки. При этом редакция в примечании не указала на свое отрицательное отношение к статье нолинцев. Решено было осудить нолинцев за их статью и редакцию за ее напечатание. Было принято решение о прекращении издания «Вестник ЧК». Публикация подобного рода статьи и ее осуждение было лишь поводом для принятия более широкого решения: «Назначить политическую ревизию ВЧК комиссией от ЦК в составе тт. Каменева, Сталина и Курского. Поручить комиссии обследовать деятельность чрезвычайных комиссий, не ослабляя их борьбы с контрреволюционерами»[771].
Впоследствии, уже после окончания Гражданской войны, Сталин в составе комиссии из двух человек (в нее входил и Каменев) по поручению Политбюро непосредственно занимался вопросами реорганизации ВЧК и преобразования ее в Главное политическое управление (ГПУ). Основополагающие принципы такой реорганизации были сформулированы данной комиссией и предопределили главные параметры деятельности ГПУ в новых исторических условиях. В первую очередь речь шла об ограничении полномочий карательного инструмента власти и приведения его деятельности в рамки закона. В документе комиссии устанавливалось, что «при арестах должны быть соблюдаемы следующие правила:
а) предъявление обвинения не позднее 2-х недель со дня ареста и
б) право содержания под арестом без передачи в суд не более 2-х месяцев, после чего ГПУ должно испросить у ВЦИК право продолжить в случае особой необходимости этот срок или же передать дело в суд, или освободить…
в) за НКЮстом (Народный комиссариат юстиции — Н.К.) сохраняется право контроля за законностью действий ГПУ»[772].
Я счел целесообразным привлечь внимание читателя к факту причастности Сталина к вопросам, связанным с деятельностью карательных органов в первые годы советской власти. Не преувеличивая его роли, хочу подчеркнуть, что сама по себе эта причастность носила пока еще ограниченные масштабы, но и вместе с тем говорила о многом.
Приобрел Сталин и определенный опыт работы по восстановлению народного хозяйства в качестве председателя Украинского совета трудовой армии. На этот пост он был назначен в январе 1920 г. Общая ситуация в стране характеризовалась почти повсеместной хозяйственной разрухой и упадком. Политика военного коммунизма, проводившаяся на протяжении всей Гражданской войны, все более обнаруживала свою бесперспективность. Массы трудоспособного населения служили в армии, и сокращение масштабов военных действий поставило страну перед необходимостью использовать часть воинских частей на трудовом фронте. С этой целью и принимается решение о создании трудовых армий в надежде, что они помогут решить наиболее острые экономические вопросы: остановить промышленную разруху, хоть каким-то образом сгладить критическую ситуацию в топливной, металлургической и др. отраслях промышленности. Конечно, ставка на трудовые армии не могла в корне изменить ситуацию в народном хозяйстве, поскольку сама она, по существу, была одним из элементов политики военного коммунизма, закрывавшего все перспективы выхода из почти безвыходного положения. Но как временная и паллиативная мера она способна была сыграть определенную стабилизирующую роль. С каждым днем становилось все более очевидным, что необходим переход к принципиально иной экономической политике. Но предстояло прожить еще более года, прежде чем Ленин под воздействием объективной реальности придет к осознанию необходимости перехода к новой экономической политике (НЭП).