Несколько мучительных дней Штейн прятал папку Виссарионова в своем кабинете. Наконец решение было принято. Он забрал папку и полетел в Киев, чтобы показать ее своему бывшему начальнику по НКВД, который был к тому же его лучшим другом. Это был В. Балицкий, очень влиятельный член ЦК Коммунистической партии Советского Союза. Балицкий также руководил НКВД Украины. Мой двоюродный брат Кацнельсон был близким другом Балицкого с первых дней революции, а теперь и его заместителем.

Когда Балицкий изучил обжигающую руки папку, то был потрясен не менее Штейна. Он позвал к себе Зиновия. Они детальнейшим образом исследовали каждый документ в подшивке. Хотя и простым глазом было видно, что документы подлинные. Все же провели необходимую экспертизу и анализы, чтобы установить возраст бумаги и конечно же идентичность почерка.

Не оставалось и тени сомнения: Иосиф Сталин долгое время был агентом царской тайной полиции и действовал в этом качестве до середины 1913 года»[545].

Я не стану далее утомлять читателя пересказом почти фантастических вымыслов Орлова о том, как обнаруженная папка якобы подвигла некоторых военных, в частности, Якира и Тухачевского, на организацию заговора против Сталина. Вообще надо сказать, что версия, представленная Орловым, абсолютно несостоятельна во всех отношениях. Характерно, что многие ярые противники Сталина, такие, как Р. Медведев, сочли целесообразным подвергнуть эту версию убедительной критике. Трудно сказать, что лежало в основе такой критики — то ли научная добросовестность, то ли желание отмежеваться от явно сфабрикованной лжи, но фактом остается то, что и с точки зрения таких исследователей версия Орлова фальшива. Р. Медведев, книги которого о Сталине и сталинизме, отличаясь явно выраженной тенденциозной заданностью, тем не менее написаны вполне компетентно, со знанием исторических реалий. Не соглашаясь с его оценками и интерпретацией важнейших событий и фактов той эпохи, следует сказать, что написанное Р. Медведевым разительно отличается по своему уровню от писаний таких, мягко выражаясь, малокомпетентных и амбициозных авторов, как Э. Радзинский.

По мнению Р. Медведева, статью Орлова «иначе как сознательным вымыслом, порожденным жаждой сенсации, не назовешь. Начать хотя бы с того, что Кацнельсон в 1937 году не был ни членом, ни кандидатом в члены ЦК ВКП(б). Арестовали перечисленных Орловым «заговорщиков» отнюдь не одновременно, причем никто из них не пытался скрыться. Например, Косиор был арестован через год после ареста Тухачевского. Если бы существовали фотокопии документов из «папки Виссарионова», хоть одна из них должна была бы сохраниться или же попасть за границу, ведь многие «заговорщики» вполне могли обеспечить сохранность или передачу зарубежным друзьям любого документа. Так что версия о заговоре высших военных и политических деятелей с целью военного переворота совершенно несостоятельна. К тому же трудно поверить, что до 1937 года никто в НКВД не пытался изучить столь важный архив. В статье Орлова очень много и других несообразностей, и вся она представляет собой не слишком ловко состряпанную фальшивку.»[546]

Р. Медведев вполне справедливо дает такую уничижительную характеристику версии Орлова. То, что писаниям последнего ни в малейшей степени нельзя доверять как, пусть субъективному, но все же достоверному источнику, видно хотя бы из такого пассажа, содержащегося в его статье: «В то время как Ленин руководил деятельностью партии из-за границы, Малиновский был главным депутатом в России и имел право принимать новых членов в Центральный Комитет партии, когда считал это необходимым. Именно Малиновский в 1912 году включил Сталина в состав Центрального Комитета. Сталин жил тогда в Санкт-Петербурге и в ряде случаев служил посредником между Малиновским и Лениным»[547].

Каждый мало-мальски знакомый с историей большевистской партии прекрасно понимает, что такие утверждения не имеют ничего общего с подлинными обстоятельствами дела. Никто, даже Ленин, не мог самолично решать вопросы о введении того или иного активиста в состав Центрального Комитета. Предположить, что этим «правом» обладал Малиновский, который сам только что на Пражской конференции был впервые избран в состав ЦК, — верх несуразности, если не идиотизма[548].

Подобного рода нелепости полностью компрометируют его автора. Не в меньшей мере они компрометирует и тех, кто в стремлении доказать причастность Сталина к работе на царскую охранку используют в качестве аргументов «факты», почерпнутые из таких или подобных им «исторических источников». Словом, «свидетельства» бывшего советского разведчика относительно истории сотрудничества Сталина с полицией — яркий, но отнюдь не единичный пример заведомо лживой фальсификации. Теперь остановимся еще на одном примере подобного рода. В некотором смысле он может служить вершиной пирамиды лжи, воздвигнутой усилиями фальсификаторов разного уровня профессиональной подготовки. Речь идет о так называемом письме Еремина — заведующего особым отделом департамента полиции начальнику Енисейского охранного отделения Железнякову. В этом письме сообщается о сотрудничестве Сталина с охранкой. Я думаю, что нет резона детально останавливаться на всех перипетиях, связанных с историей появления этого письма, с полемикой вокруг него, в которую были вовлечены многие видные западные советологи и представители российской эмиграции в западных странах. Отмечу лишь, что впервые оно было предано гласности Исаком Дон Левиным, экспертом по советской политике и автором одной из первых подробных биографий Сталина, изданной за рубежом. Приведем это письмо полностью, в том виде, в каком оно фигурирует в соответствующей литературе.

Мне представляется, что исчерпывающую экспертизу данного документа провели авторы статьи, из которой я и позаимствовал его. Будучи сами работниками архива и занимаясь изучением соответствующей проблематики, они заслуживают доверия как профессиональные специалисты. Мне остается лишь в конспективном виде изложить их аргументацию в связи с данным документом. Они пишут, что при внимательном рассмотрении документа встает много вопросов. Письмо направлено начальнику Енисейского охранного отделения Алексею Федоровичу Железнякову. И в одном этом обращении содержатся три ошибки, которые не мог бы себе позволить такой ас политического сыска, как полковник Еремин, якобы подписавший этот документ.