Глава 96

Полицейский, стоявший перед дверью, кивнул, после чего Гарднер вошел в палату к Хелен. Она лежала на боку лицом к стене, но он заметил, как ее глаза двинулись в его сторону, когда он заходил. Несколько секунд он просто стоял в ногах кровати и смотрел на нее. Она была довольно высокой, но на больничной койке казалась совсем крошечной. Возможно, обстановка больницы так действует, делая людей маленькими и уязвимыми. Глядя на нее, казалось просто невозможным, чтобы эта женщина могла причинить столько боли такому количеству людей.

Он обошел кровать с другой стороны, чтобы заглянуть Хелен в лицо, но она закрыла глаза, отгораживаясь от него. Подумав немного, он придвинул к кровати стул и сел, как обычный посетитель. В палате было тихо. Не пищали приборы с мониторами, не взывали о помощи другие пациенты. Тишину нарушал лишь приглушенный шум из коридора и их дыхание. Оба выжидали.

— Где она? — наконец спросила Хелен.

Гарднер был удивлен, что она первой нарушила молчание, но этот вопрос он предугадал. Он не думал, что она собиралась намеренно причинить Бет какой-то вред. Он считал эту девочку единственным человеком, которому можно было ее не опасаться. Возможно, она думала, что, если она усыпит Бет, та будет в безопасности на время, когда Хелен оставит ее одну. Она одновременно поселилась в нескольких пансионах, чтобы запутать преследователей. Он не знал, как долго Бет оставалась в одиночестве. И сомневался, нужно ли что-то рассказывать о девочке, — возможно, стоило заставить эту женщину страдать, как все эти годы страдала Эбби.

Но ему необходимо было с ней поговорить.

— Она сейчас под наблюдением врачей, — сказал он. — Детям нельзя давать седативные препараты.

— Я сама знаю, как позаботиться о своей дочери, — сказала Хелен и открыла глаза. — Она здесь?

— Нет, — солгал Гарднер. — В другой больнице.

Хелен пристально смотрела на него, видимо, почувствовав, что ее обманывают. Особого значения это не имело, ее все равно никто бы и близко не подпустил к девочке. Гарднер думал, что ему должно быть от этого легче, но, с точки зрения Бет, все представлялось не таким уж радужным. Хорошая она или плохая, но Бет все равно считала Хелен своей матерью. До сих пор она знала только ее, а теперь Хелен будет вырвана из ее жизни.

— Я хочу увидеть ее. Она боится оставаться одна, — сказала Хелен. — Когда я могу ее увидеть? Я ее мать. Они не имеют права не пускать меня к ней. Она должна быть здесь, вместе со мной.

Гарднеру хотелось сказать, что хватит лгать, что все кончено. Но потом он подумал, что, может быть, она искренне верит в то, что Бет — ее настоящая дочь.

— Что произошло сегодня, Хелен? — спросил он.

— Мы попали в аварию, — ответила она.

— Кто — мы?

— Я и Кейси.

— Она была в машине вместе с вами?

— Да. Конечно. А как же? Где еще она могла быть? — сказала Хелен, и Гарднер откинулся на спинку стула.

— А как вы сегодня вообще оказались на этой дороге? Вы это помните?

— Мы выехали прогуляться. Поездка к морю, — сказала Хелен.

— Звучит неплохо, — сказал Гарднер. — А что насчет вечера? Что вы делали вчера?

Хелен подозрительно прищурилась и ответила не сразу.

— Мы ездили навестить отца Кейси, — в конце концов сказала она.

Гарднер слегка улыбнулся. О, в этом она была хороша, молодец: держится достаточно близко к правде, но при этом ни в чем не признается — лучший способ разыграть умопомешательство. Гарднер заметил огонек в ее глазах, когда она просчитывала варианты. То, что она ненормальная, он не сомневался. Но полностью невменяемой, не отдающей отчет в своих действиях он ее не считал.

— Ну и как он? Хорошо провели время?

Она снова выдержала паузу.

— С ним все хорошо.

— Это вы убили его?

Взгляд Хелен стал жестким.

— Разумеется, нет.

— А одиннадцатое ноября? — спросил Гарднер. — Эта дата для вас что-то значит?

— Это день рождения Кейси, — ответила Хелен.

— Как насчет пятнадцатого декабря?

Хелен застыла, и он понял, что попал в точку.

— Это ведь день, когда она умерла, верно?

Хелен вскочила с кровати и с криком бросилась на него, пытаясь впиться ногтями в лицо. Гарднер схватил ее за руки. Дверь распахнулась, и в палату вбежала нянечка и дежуривший полицейский. Втроем им удалось усадить Хелен на кровать. Она продолжала пронзительно кричать, и на мгновение Гарднер почувствовал жалость к ней. Но теперь он, по крайней мере, точно знал, что Хелен не стерла из памяти смерть своего ребенка. Она знала, что происходит, знала, что делает. И ее признают вменяемой.

Он вышел в коридор, и тут же в кармане завибрировал его мобильный.

— Гарднер, — сказал он в трубку, отворачиваясь от неодобрительного взгляда проходившей мимо медсестры.

— Где вы? — спросил Атертон.

— В Уитби. Я только что беседовал с Хелен Дил. Думаю…

— Нужно, чтобы вы немедленно вернулись назад.

— Что случилось? Челси Дейвис?

— Нет. Сегодня утром ее мать призналась в соучастии. Ей было предъявлено обвинение. С ней разговаривал констебль Хэррингтон, — сообщил Атертон. — Пропала девочка. Ее не видели уже три дня. Отец думал, что она с матерью, а мать — что с отцом.

— Сколько ей лет? — спросил Гарднер.

— Четырнадцать.

— Какая-то предыстория?

— Пока они не удосужились хоть что-то рассказать, — ответил Атертон. — Я хочу, чтобы вы занялись этим делом. Об этом Хеншоу вот-вот расскажут в новостях, и мы сможем извлечь пользу из ожидаемых положительных откликов прессы. Так что возвращайтесь.

— Уже еду, — вздохнул Гарднер, но в трубке раздались короткие гудки.

Гарднер прислонился спиной к стене. Ну вот и все, подумал он. Пора двигаться дальше. Почему же так нерадостно на душе?

Он сунул мобильный в карман и направился в сторону детского отделения.

Глава 97

Гарднер зашел в комнату ожидания, и Эбби подняла голову с плеча Саймона.

— Вы что-то узнали? — спросила она.

Гарднер покачал головой.

— Относительно Бет — нет. А Хелен было предъявлено обвинение, — сказал он, наливая в пластиковый стаканчик воду из кулера.

Эбби только кивнула. Как бы ни поступили с Хелен, для нее этого все равно будет недостаточно.

— Где она сейчас? — спросила Эбби.

Гарднер сделал долгий глоток.

— Она здесь, — ответил он. — Как только она будет готова покинуть больницу, ее увезут в тюрьму.

— Вы говорили с ней?

— Да, — сказал он, устало откинул голову на спинку стула и закрыл глаза. — Сказала она немного, но ей все равно было предъявлено обвинение в похищении Бет, в убийстве Пола, в том, что она сделала с вами. — Гарднер покачал головой. — Они собираются провести психиатрическое освидетельствование.

— Не сомневаюсь, что она его блестяще пройдет, — заметил Саймон.

Эбби смотрела на Гарднера. Он выглядел разбитым. Она думала, остается ли он с ними сейчас по долгу службы. Может быть, он официально обязан это делать, на случай если они вдруг захотят забрать Бет с собой. Она коротко усмехнулась своим мыслям. Никто этого не заметил.

Встав, Эбби тоже налила себе воды и посмотрела на Саймона — тот снова закрыл глаза. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы отойти, подумала она. Ее же совершенно не клонило в сон. Она чувствовала себя такой бодрой, какой не была уже с… Она даже и вспомнить не могла, с каких пор.

Она откинулась на спинку стула и принялась рассматривать картинки, развешанные на стенах. Здесь были изображения животных из мультиков, персонажи разных книг и кинофильмов. Она думала о Бет. Какая ее любимая сказка? Любимый фильм? Еда? Игра? Изменится ли все это, когда им наконец разрешат забрать ее домой?

Умом Эбби понимала, что действующая система правильная, но вот сердцем… Она не знала, чего ожидать от последующих нескольких недель или месяцев, но это представлялось ей несправедливым. Это и вправду несправедливо. Все несправедливо. Что у нее украли дочь. Что муж предал ее самым ужасным из всех мыслимых способов. Что она не может забрать дочку домой, когда они наконец — через столько лет! — нашли ее. Что собственная дочь спрашивает у нее, где сейчас ее мама.