Миклош открыл глаза.

— Она попросила нас сделать это. Она нам заплатила. Насчет ребенка я не знал. О ребенке она мне ничего не говорила.

— Кто вам заплатил? — спросил детектив.

— Та женщина из дома, Хелен, — ответил он. — Она заставляла нас делать для нее разные вещи. Она заплатила нам, вот мы и сделали это. Но насчет ребенка я не знал, клянусь вам!

— А как была ее фамилия? Той женщины из дома? — спросил Гарднер.

— Не знаю, — замотав головой, сказал Миклош. — Клянусь вам, я этого не знаю!

Гарднер кивнул и двинулся дальше. Это не имело значения, эту фамилию он уже и сам прекрасно знал.

— Вы сказали, что она заставляла вас делать для нее разные вещи. Что именно? И как это она заставляла вас что-то для нее делать?

— Она наняла нас с Дамеком для ремонта дома. А потом застукала меня, когда я рылся в ее вещах. Она сказала, что заявит в полицию, а я попросил ее этого не делать.

— Так вы воровали у нее? — сказал Гарднер.

— Да, — признался Миклош и снова отвел глаза в сторону. — Она сказала, чтобы мы убирались, но на следующий день позвонила и велела нам вернуться. Ей не хотелось оставаться наедине с тем мужчиной, с которым она жила.

— С Аланам Ридли?

Миклош пожал плечами.

— Я не помню его имени. Потом, когда появился ребенок, мы некоторое время к ней не ходили. Но однажды, где-то через несколько недель или даже больше, Дамек сказал, чтобы я выходил и садился в фургон. Он сказал, что для нас есть еще работа. Я думал, что мы должны вернуться к ней, чтобы закончить отделочные работы, но мы просто подъехали к какому-то дому и остались сидеть в машине. Я спросил у Дамека, что мы должны будем сделать, но он не ответил. Затем через некоторое время он вышел и изрезал шины у автомобиля, стоявшего перед этим домом. — Миклош поднял глаза на Гарднера. — Я спросил, зачем он это сделал, но он мне ничего не сказал.

— Вы не выясняли, кому принадлежала та машина? — спросил Гарднер.

— Он мне этого не говорил, но потом я ее узнал. Ну, в тот день… когда все это случилось.

— Вы хотите сказать, в тот день, когда вы напали на Эбби Хеншоу? Он изрезал шины на машине Эбби?

Миклош кивнул и пожал плечами.

— Я не знаю, зачем она хотела, чтобы мы это сделали. Она не сказала, кто такая та женщина.

— Тогда почему же вы согласились на это?

— Она пригрозила, что вызовет полицию по поводу кражи. Мне она никогда не говорила, чего от нас хочет. Всегда только Дамеку. А ему было все равно, что делать, лишь бы платили.

— Что еще она заставляла вас делать? — спросил Гарднер.

— Еще мы вломились в какой-то дом. Я не знаю, кто там жил, но это был другой дом, не той женщины…

— Эбби, — подсказал Гарднер, и Миклош кивнул.

— Она приказала Дамеку вломиться в дом и устроить там беспорядок. Он разбил окно с задней стороны, мы вошли, и он что-то забрал. Он начал было все крушить, но я увидел в окно соседку и крикнул, что нужно уходить. Хелен он все равно сказал, что мы сделали все, как она велела, — закончил он.

— Что еще? — спросил Гарднер, и Миклош отрицательно покачал головой. — Это все?

— Да, — ответил он.

— А что насчет Алана Ридли? — задал новый вопрос Гарднер, и Миклош опустил глаза. — Ему вы никогда ничего не делали?

Миклош покачал головой.

— Нет.

— А что Дамек? Он тоже ничего ему не делал?

— Нет, — повторил Миклош.

— Странно, поскольку мистер Ридли утверждает, что вы запугивали его, угрожали. По его словам, он думал, что Хелен приказала вам сделать это, что она вам что-то насчет него наврала.

Миклош упорно смотрел в пол.

— Она его не любила. Сказала, что он нехороший человек. Я не мог понять, почему он живет в этом доме, почему они вообще вместе. Они постоянно друг на друга кричали. Но я ему никогда ничего не делал. Никогда.

Гарднер задумался. Этот человек уже сознался в том, что произошло с Эбби и Бет, в повреждении чужой машины, во взломе. Зачем ему было лгать относительно угроз в адрес Ридли?

— А что вы можете сказать о Дамеке? Вы говорили, что ему было все равно, что делать. Возможно, это он угрожал тому мужчине, когда вас не было поблизости, — предположил Гарднер.

Миклош пожал плечами.

— Возможно. Не знаю, — сказал он. — Я ничего такого не видел.

— Ладно, — сказал Гарднер, — давайте двигаться дальше. Хелен уговорила вас изрезать шины на машине Эбби и вломиться в чужой дом. А вы согласились, потому что не хотели, чтобы она вызвала полицию и обвинила вас в краже, верно?

Миклош кивнул.

— Тогда непонятно, почему вы согласились, когда она попросила вас напасть на Эбби и забрать у нее ребенка. Вы ведь должны были понимать, что из-за этого могут быть гораздо более серьезные проблемы, чем из-за кражи нескольких фунтов у нее из сумочки.

— Я не знаю, — сказал Миклош, жалобно взглянув на Гарднера. — Она мне никогда ничего не говорила. Всегда шла к Дамеку. Он пришел ко мне и сказал, что мы должны сделать еще одну работу. Это было спустя несколько месяцев. Я спросил, что это будет, но он мне все сказал только уже в тот самый день. Он сказал, чтобы я сел за руль, и мы остановились возле паба. Я все время спрашивал «Что мы здесь делаем?» — но он молчал. И тут вдруг говорит, чтобы я ехал дальше. Сказал, что мы должны поехать за какой-то женщиной и напугать ее.

— И вы так просто на это пошли? — спросил Гарднер.

— Я не хотел, — ответил Миклош, — но Дамек показал мне деньги, которые она заплатила. Там было много. Я подумал, что мы сможем взять их и уехать. — Он пожал плечами. — Я не хотел больше на нее работать.

— Сколько там было денег? — спросил Гарднер.

— Пять тысяч фунтов, — сознался Миклош. — Уйма денег. — Он вытер пот, выступивший над верхней губой. — Дамек сказал, что это будет легко. Все, что от нас требовалось, это подождать, пока та женщина проедет мимо, и следовать за ней. Я вел машину. Дамек велел мне подобраться к ней вплотную, а потом сказал обогнать и подрезать ее.

— Заставить ее съехать с дороги?

Миклош кивнул.

— Я знал, что она не должна пострадать, это только напугает ее. Когда я начал преследовать ее автомобиль, то вспомнил, что это та самая машина, на которой Дамек изрезал шины. Я подумал, что эта женщина чем-то насолила Хелен, и теперь та мстит ей. — Он пожал плечами. — До этого ведь никто не пострадал, вот я и подумал, что на этот раз будет так же.

— А вам не пришло в голову, что пять тысяч фунтов — это слишком большие деньги, чтобы их можно было так легко заработать?

Миклош глубоко вздохнул.

— Да, наверное, — сказал он. — Но во мне заговорила жадность. Я просто хотел денег.

— И что же произошло дальше? Вы заставили ее съехать с дороги. Но зачем вы вообще выходили из машины? Почему сразу же не уехали?

— Дамек велел мне остановиться. Сначала это сбило меня с толку. Я думал, что мы уже все закончили, но он снова заорал, чтобы я остановился. Я подумал, что, должно быть, что-то случилось, что она ушиблась. Я думал, он это заметил и теперь хочет проверить, что с ней. — Миклош замотал головой. — Я должен был догадаться, что он бы никогда такого делать не стал! Он был эгоистом. Он ни о ком не думал, кроме себя самого.

Гарднер ждал. Он пытался раскусить Миклоша. Казалось, тот раскаивается. Казалось, признает свою вину. Тогда почему же он раньше во всем не признался?

Наверное, потому, что люди всегда думают о себе.

— Я остановил фургон, и Дамек сказал, что нужно выйти и забрать ее. Я спросил, что это значит, а он ответил, что мы должны посадить ее в свой фургон. Сказал, что мы отвезем ее чуть подальше, а потом где-нибудь высадим. Это ее напугает. Именно это от нас и требовалось. Я не хотел этого делать, попробовал спорить, но он уже вышел. Я остался сидеть в фургоне и видел, как та женщина вышла из машины и что-то сказала Дамеку, и тогда он ее ударил. — При этом воспоминании Миклош вздрогнул. — Он сбил ее с ног и потянул к фургону. Я выскочил и закричал на него. Я слышал, как она что-то говорит насчет ребенка, и подумал, что она беременная. Я сказал, чтобы Дамек прекратил, но он меня не слушал. А потом я увидел в машине маленького ребенка… — Миклош взглянул Гарднеру в глаза, и лицо его скривилось. — Я закричал на Дамека и сказал, что там ребенок. Женщина пронзительно кричала, что в машине остался ее ребенок, но он не слушал. Он крикнул мне, чтобы я затолкал ее в фургон. О ребенке он вообще не упоминал. — Он снова уставился в пол. — Я не знал, что делать. Я помог ему. Я все думал, что на дороге может кто-то появиться. Кто-то мог нас увидеть… — Гарднер заметил, как по щеке Миклоша скатилась слеза. — Мы затолкали ее через заднюю дверцу. Я ждал, что Дамек вылезет оттуда, но он остался. Я понимал, что он собирается делать, но просто захлопнул дверцу и поехал. Я даже не попытался ей помочь, — закончил он.