два уха, Даже говорить неохота.А ты скажи. Не стесняйся. Подлец, да?

На подлеца, пожалуй, не потянешь, – сквозь зубы возразила я. – А вот мелкий пакостник – это да! Ухватов обиделся:- Ты говори, да не проговаривайся! Я не погляжу, что ты баба...Я только рукой махнула. Скажи на милость, не нравится: на подлеца он согласен, а на пакостника – нет. Как будто хрен редьки слаще.Пришлось побеспокоить комбата.Наш комбат, когда по-настоящему сердится, становится гениально ядовитым и непременно переходит на “вы”.- Поздравляю! – сказал он Ухватову по телефону. – Пока устно. А не позднее чем завтра в это же время адъютант старший будет иметь честь огласить вам выписку из приказа. Не стоит благодарности. По заслугам. Восхищен вашей распорядительностью, и если до сих пор я не вышвырнул вас из батальона, то только благодаря вашим деловым качествам. Слушайте внимательно, деятель. Прекратите! Вот именно. И это и то самое. Предупреждаю в последний раз. Пулеметчика Бахвалова оставить на месте. В двадцать ноль-ноль доложить, что в роте Мамаева есть третий пулемет. Понятно?Положив трубку, комбат

с неудовольствием сказал:

Вы мне оба надоели. По завязку. Кляузничаете друг на друга, как школяры.Справедливо, ничего не скажешь! Единственный раз пожаловалась на Ухватова, и сразу попала в разряд кляузников. Было очень обидно, но оправдываться не стала. Только и сказала:Я от всей души желаю вам такого командира полка, как старший лейтенант Ухватов.Благодарю,- поклонился комбат, насмешливо улыбаясь. – Значит, не любишь ты своего ротного командира?Не люблю?! Это не то слово. Да я его... Не могу понять, как можно такому вверять судьбы людей? Наглый, лживый, малограмотный, да еще и пьет!Куда ж его девать? – комбат всё улыбался,- Куда? В резерв. Пусть спасает свою шкуру. Или в трофейную команду. Впрочем, туда нельзя... Трофеи будет пропивать...Капитан Радченко погасил улыбку:Вот именно. Сразу и места не подберешь.Я съехидничала:Так дайте ему батальон! В чем же дело?- Ты же сама отлично знаешь, что такой, как Ухватов, батальона не получит, – медленно сказал комбат, хмуря брови. -: Должность командира пульроты для него предел. Так-то. Иди и не морочь мне голову. Не так бы я с тобой разговаривал, если б ты была не права.Ночью дед Бахвалов придирчиво проверял новенький, только что полученный с завода “максим”. А утром, с тощим вещмешком за плечами, с солдатским котелком у пояса, к нам заявился Шугай. Пригладив рукою бороду, он обратился ко мне:- Принимайте солдата, товарищ взводный. Дед Бахвалов обрадовался:- Только ко мне, Федор Абрамыч. Мы же земляки, товарищ взводный.Но я возразила:- Федор Абрамович будет наводчиком у Лукина. А вы, Василий Федотович, забирайте у Непочатова Пыркова. Место Пыркова займет Андриянов. По-моему, это будет правильно? Как вы думаете?Подумав, дед согласился:- Пожалуй, что так. Пырков и Андриянов только мешают один другому. Андриянов вроде бы обижается, что наводчиком не он, а мазурик Пырков. Так и быть. Давайте мне этого уркагана, я последних блох из его шкуры повытряхну. Вот только бы Федор Абрамыч не обиделся...Шугай улыбался:- Ни боже мой! Вася-то Непочатов, чать, тоже мой земляк. Четыре пролета по двести верст сибиряку раз плюнуть...Старый смоленский лес был насквозь пронизан солнцем. Стояла жаркая сухая погода. По чистому голубому небу плыли разрозненные легкие облака, а дождя всё не было. Южный ветерок не освежал и даже под вечер не приносил прохлады.На юге шли ожесточенные бои. В Германии была проведена тотальная мобилизация. Фашисты, собрав все силы у себя и в оккупированных странах, бросили их на Восточный фронт.Пятого июля в два часа тридцать минут Гитлер, как игрок, которому уже нечего терять, двинул свои бронированные полчища по всему фронту гигантской Курской дуги.,Немцы наткнулись на четкую, заранее продуманную, глубоко эшелонированную оборону и были остановлены. Армии генералов Ватутина и Рокоссовского стояли насмерть.Двенадцатого июля во встречном бою у деревни Прохоровки войска Воронежского фронта и стратегического резерва дали фашистам решающее сражение. Во встречном бою столкнулись полторы тысячи танков и самоходок. Только за один день враг потерял до десяти тысяч солдат и более двухсот пятидесяти танков!Восемнадцатого июля Степной фронт, возглавляемый полководцем Коневым, совместно с Воронежским фронтом перешел в наступление в направлении Белгорода, Харькова, Орла.Мы с жадностью набрасывались на газеты, на политинформациях, затаив дыхание, слушали сводки Информбюро, представляли себе и никак не могли представить гигантский масштаб Курской битвы. Это не шло ни в какое сравнение с нашим зимним наступлением без танков, авиации и, можно сказать, без артиллерии. Юг уже вовсю воевал, а мы всё еще изготавливались. Как перед всяким наступлением, начались маневры.Никогда смоленский лес не видел такого множества народу – под каждым кустом солдат. Здесь, в десяти километрах от переднего края, окопались сразу несколько дивизий – перемешались все рода войск.Мы построили только шалаши-спальни, окопали кухню, коней хозвзвода и больше никаких земляных работ не производили. Было ясно, что мы здесь ненадолго.Рядом с нашей кухней устроились огромные гаубицы. Они частенько ведут огонь всеми орудиями. Повар Алексей Иванович болезненно морщится и затыкает пальцами уши.Около взвода Иемехенова приткнулись какие-то радисты. С раннего утра дотемна они терзают свои рации: дают настройку, кого-то вызывают, кому-то отвечают и ловят музыку.В трех шагах от моего шалаша расположились чужие разведчики, в таких же маскировочных костюмах, как у ребят Коли Ватулина. Они порядком мне досаждают: пристреливают новенькие пулеметы-пистолеты, орут песни и отпускают по моему адресу ехидные шутки.За хозвзводом саперы, за саперами танкисты, зенитчики, трофейная команда. Ближе к реке – сразу несколько медсанбатов. Тихими вечерами девушки поют-слаженно и красиво. Поют все. Каждый взвод свое. Только разноголосое эхо мечется по лесу. Мои ребята по семь раз на дню заводят свою любимую “Марусю”, Пырков пляшет трепака прямо на дороге. Настроение у народа как под праздник. И только один Мамаев недовольно хмурится и фыркает, как кот;- Оглушили, крабы. Понабивалось, что сельдей в бочке. Как тут заниматься? Роту развернуть негде. Видал,- бы я этот астраханский базар во сне!..Проводить занятия действительно было негде.Что будем делать? – спросил озабоченный Непочатов. – В глухомань забраться – пулеметы не протащишь, да и не видно ничего, какой уж там огонь...Ладно, Василий Иванович, займемся сегодня материальной частью, – решила я, – а завтра что-нибудь подыщем.Жара такая, – сказал Непочатов, – может, разрешите выкупаться на скорую руку? А, товарищ лейтенант?Разрешаю. Пятнадцать минут.Солдаты закричали “ура”, составили на берегу реки в ряд пулеметы, и уже через две-три минуты послышался плеск, восторженный хохот и гулкое хлопанье ног по воде.Донесся сердитый голос деда Бахвалова:- Вы что ж это, мазурики, воду мутите, а? Места вам мало? Помыться не дадут порядочному человеку!Я улыбнулась. Наш дед ворчит на свое новое войско не переставая:- Разве вы, мазурики, пулеметчики? Так, ни черту кочерга, ни богу свечка... Вот у меня были мальцы!..На днях в армейской газете на первой странице была помещена фотография: я, дед Бахвалов и Шугай. А под нею статья о нашем взводе. Хорошая статья, умеренная. Корреспондент образно именовал деда Бахвалова “патриархом переднего края”. Старик сомлел от гордости. И, едва Непочатов вслух прочитал статью, он обратился к молодому пополнению:- Трепещите( мазурики! Вот как надо воевать! Не как-нибудь, а по-божественному величают... – И очень волновался, как бы газету не пустили на раскур. Когда Мамаев попросил ее, чтобы почитать своим солдатам, дед лично отправился к стрелкам:- А то на козьи ножки изорвут. Как пить дать, скурят, мазурики. Спалят, и бороду мою не уважат...Я бы тоже с удовольствием выкупалась, да где уж там... Вздохнув, сняла гимнастерку, машинально ее свернула, сунула под куст и задумалась. Мысли мои унеслись далеко, под Харьков, где сейчас наступала моя родная дивизия.Я и не заметила, как подошли незнакомые офицеры-гвардейцы и бесцеремонно уселись рядом со мной. Один из них, лицом очень похожий на нашего Филимончука, усмехаясь, посмотрел на мои голые руки и шутливо продекламировал:Ты чего же это, словно Ева, Спряталась от бога за кустом?..Я неласково спросила:- Что вам здесь надо?Все четверо засмеялись. Капитан с нахальными глазами продолжал в том же шутливом тоне:Это невежливо. Надо сказать: “Здравствуйте, товарищи прославленные гвардейцы!”Черт с вами, сидите.Это уже лучше, – засмеялся капитан. – А скажи-ка, милый вундеркинд, из какой же ты дивизии?Из самой лучшей.- Гм... Молодец. Хвалю за находчивость.Дед Бахвалов вдруг рявкнул на весь лес:- Вон, мазурики, из воды! До скольких же разов вам надо приказывать!Капитан, прислушиваясь, улыбался:Дорвалась матушка-пехота до бесплатного...Непочатов крикнул:Товарищ лейтенант, дозвольте еще пять минут!Я взглянула на часы:Разрешаю десять!- И надела гимнастерку. У моих веселых собеседников вытянулись лица. Они сразу стали прощаться.Куда же вы, товарищи прославленные гвардейцы? – улыбаясь, сказала я. – Продолжим нашу приятную беседу.Но продолжить не. пришлось. Налетели “юнкерсы”. Отцепили несколько десятков бомб. Лес ощетинился сплошным огнем: стреляли буквально из-за каждого куста. Разрисовывая небо сизыми барашками, стучали зенитки; строчили станковые пулеметы; глухо ухали противотанковые ружья. Пехота тоже вела беспорядочный огонь из винтовок и даже из автоматов. Я и мои новые знакомые стояли на берегу, задрав головы вверх. Капитан переживал вслух:- Ни одного попадания! Сапожники...Мои солдаты, не успев одеться, укрылись под высокий, выступающий над водой козырьком, берег. И только дед Бахвалов в мокрых кальсонах метался по берегу и истошным голосом кричал:- Куда девали мой ремень?! Признавайтесь, мазурики, кто из вас спрятал?!Самолеты сделали еще один заход. Сбросили бомбы где-то в районе нашего хозвзвода. И когда выходили из пике, зенитный снаряд крупного калибра настиг головную машину и разнес ее вдребезги. В воздухе закружились обломки и какие-то клочья.От громового “ура” содрогнулся вековой бор. На берегу, как дикари, полуголые плясали мои солдаты.Гвардейский капитан от избытка чувств схватил меня за бока и, высоко подняв в воздух на вытянутых руках, весело закричал:- Порядочек в зенитных частях, геройский взводный!А вечером в этой немыслимой толчее я вдруг нос к носу столкнулась с... Мишкой Чурсиным!Мишенька, родной мой