Понравилась мне одна очень важная черта у Рафаэля Гариповича: он всеми силами старался внедрить на стройке дух товарищества, взаимовыручки, доброжелательности. Это качество — уважай субподрядчика, будь ему товарищем и братом — воспитывал в своих подчиненных, всех руководителях низшего звена. Но ведь и взаимность должна быть. За добро добром! Но не получалась иногда эта взаимность.
Освободили руководителя, который не пошел на дружбу, а гордыню унять не мог. С трудом превеликим освободили от занимаемой должности. Ибо, как потом говорили, была у него «рука» то ли в главке, то ли даже в самом министерстве.
Паводок прошелся по трассе, как прокурор. Сменил многих руководителей на ответственных участках: на тоннеле, в механизированных колоннах. Большинство новых руководителей подарила сама же трасса. Некоторых — прислали на укрепление. Управляющий трестом «Югстроймеханйзация» Александр Иванович Михайлик сказал мне, будучи в командировке в Карламане, что начальник МК-42 Леонид Иванович Пивненко «вырос» из главного инженера, а начальника МК-11 Степана Сергеевича Ховаева «бросили на прорыв».
Трасса осталась той же, но что-то в ней изменилось. И Ховаев, и Пивненко сдружились со всеми. Не убегали от трудностей, а шли навстречу. Разные по возрасту и опыту. Но в главном схожи: к работе относились честно, к людям чутко. Где у других крик, грубость, у них шутка, улыбка. Они потянулись к молодежи. В комсомольский штаб стройки часто стали заходить. Не отказывались от поручений штаба. А вскоре стали его членами. А что тут зазорного? Есть польза? Есть. Они — штабу. Штаб — им, их коллективам. Получалась взаимность. И добрая живинка в деле. В свою очередь и люди потянулись к новым «начальникам». Вдруг все поняли — и с Ховаевым, и с Пивненко не только легко работать, но и интересно. Они открыты, доступны всем. Просты и работящи.
Обе мехколонны пошли в гору. Я спросил потом Степана Сергеевича Ховаева, за счет чего так круто изменились дела?
Он сказал:
— Люди!
— Но ведь и до вас были те же люди?
— Те же, да не те…
И рассказал, разложив все по «полочкам».
Весь его опыт уложился в блокноте на двух страничках: не велико дело, но дорого. Мог бы и больше рассказать, да спешил на трассу. Вот ведь, не велико дело, кажется, а заново возродило мехколонну. Из трясины вытащило. Сказку в быль превратил Ховаев. А может, наоборот — из были сказку сделал. А быль такова была. Люди нервничали. Техника ломалась. Одни приезжали, другие уезжали. И что страшно — опытные, старые кадры таяли. Сбегали в соседние организации. В том числе и к Изгородину. Он-то уж не обижал их, пригревал под крылышком. Ругали Изгородина — переманиваешь! А он — сами идут. Не уважаете, мол, людей. Да, людей не уважали. Технику тоже безжалостно гробили. Никакой дисциплины. Иной гуляка захочет, выйдет на работу, не захочет, не выйдет. Машины выходили на линию поздно. Подолгу в ремонте стояли. Даже новые часто ломались. Попробуй в такой обстановочке выполни план! В тот год, помнится, еле до 32 процентов дотягивали.
А вот как сказка началась складываться. Первым делом Ховаев решил вопрос с банями. Одна в Карламане заработала. Другая на дальнем объекте, в Зуяково. Свои бани — не чужие. Хоть каждый день парься! Затем оборудовали котлопункты на трассе. Насчет обедов отпала забота. Наступил час — пришел в вагончик, чинно-благородно сел за стол. Горячая вкусная пища. И недорого. Пообедал, отдохнул. Вечером зайдешь в другой вагончик — красный уголок с телевизором. Опять же Ховаев позаботился. Раньше зарплату частенько задерживали. А теперь вовремя выдавали. Даже на объект стали ее возить. Автозаправку в горах в Карагае организовали. Раньше ручным насосом качали да ведрами таскали горючее. Иногда забывали вообще подбросить. Ясно — загорали. Теперь включил кнопку — вжик! — и готово! Продолжай путь, вози балласт или землю. Что еще? Зимой по часу, по два изводили машины и сами мучились, не могли завести. Теперь теплогенератор поставили, устроили подогрев. За два часа до начала работы дежурный слесарь прогреет всю технику. Пришли утром водители, нажали на стартер — и заурчали моторы! Чтобы простои изжить, подобрал ударную бригаду по принципу: сильный машинист экскаватора — сильные шоферы. На молодежь ставку сделал. Одних — на повышение. Других — на учебу. Третьим новую технику доверил. Что еще? Строго установил приемные дни и часы. Никто не сидел за дверями, не ждал. Главное, надо принять все меры, чтобы люди на производстве не нервничали ни по какому поводу или пустяку. Заходит в кабинет рабочий. Так для Ховаева он не «товарищ Иванов», а «Иван Иванович». «Проходите, Иван Иванович, садитесь, выкладывай, дружище, все начистоту». Кажется, все. Лектора стал приглашать: — главврача железнодорожной карламанской больницы Альтафа Давлетовича Суфлиярова. Охотно помогал нам, на объекты выезжал. Что еще? На сегодня хватит, говорил Ховаев. Какой вывод? Самый простой, как в сказке, запишите в блокнот: надо уметь охватить комплекс всех вопросов. Всех! Если охватить, то и люди довольны, и дело идет. В общем, секреты никакие не секреты, они доступны для каждого. В них и план, и производительность труда, и улыбки людей. Благодарю за внимание, извините, ждут!
Встал. Вышел из-за стола. Подумал о чем-то. Помедлил. Я закрыл блокнот. Он посмотрел на меня, на мой блокнот и снова вернулся за стол. Все начинается сначала! Он, оказывается, забыл о главном, самом главном. Запишите, говорит, фамилии лучших людей. Они, эти люди, настоящие люди, запишите — настоящие — вытянули трассу, они — экскаваторщики, бульдозеристы, шоферы! Они по уши барахтались в грязи. Они прорубали скалы и выемки. Тонули в поймах и болотах. Их мучили прижимы речные, оползни. Изыскательские работы проделаны в спешке, а потому не везде качественно. Смотришь — твердый грунт. Копнешь — вода просочилась. Смотришь — скала, ткнешь — а она дресвяная, гнилая, ползет на полотно. Начинай все снова да ладом. И люди выстояли, с самого начала и до «звонка». Вот прораб В. С. Полобородько. Вот главный механик Г.Н. Бакай. Не люди — живая история. А комсомольско-молодежные экипажи! И.Я. Бражника, например. Или И.Ф. Веревочникова, М.П. Попова. Запишите — хорошо работал напарник Бражника Ильдар Хабибуллин! Грунты мокрые, вода все время капиллировала. Материк — глина, а сверху чернозем и пыль. Чуть дождь, все поплыло. Самые плохие глины по консистенции и пластичности. Не укатываются — вьются в веревки и все. Хоть что с ними делай! А тоннельная выемка как помучила! Опять изыскатели. Все в воде тонуло. Били нас за выемку, ох, били. Говорили — техники не хватает. Бросили технику, а она вся увязла, стала только мешать… Карьер здесь неудачный был. Нашли «свой», Березовский. Без всякого проекта. Отвезли пробу в лабораторию в Уфу. Получили «добро». И пошла работа. Шоферам тоже досталось. Запишите — А.А. Антипин, Г.И. Якупов, У.К. Гафаров, Ф.И. Сайфутдинов и многие-многие другие! Все! Извините, бегу! Приходите почаще, еще чего-нибудь наговорю! Ведь жизнь не стоит на месте!
Однажды на трассе я увидел, как Пивненко помогал своим рабочим бревна таскать. Был он тогда, правда, еще главным инженером МК. Участочек достался каверзный: 121–124 километры за речкой Басу. Ремонтировали автодорогу. Сыпали, сыпали балласт. Трамбовали, трамбовали, а все без толку — проваливалась дорога. Решили в том месте бревенчатый настил сделать, как в древнем русском городе.
Не погнушался Пивненко черновой работы. Рабочих рук не хватало. А его руки зря болтались. Справедливо ли?
Руки эти и приказы о поощрении подписывали, и чертежи набрасывали с разными умными идеями и рацпредложениями. А один раз и вовсе удивили. Было это на празднике у тоннельщиков. Гора была пробита, произведена сбойка. Был митинг. Были речи. Потом веселились на берегу Инзера. Не больно весело было — не привыкли к таким праздникам на трассе. Баян принесли. Но не было баяниста. Потом один из гостей взял в руки инструмент. Сказал, что давно не пиликал, не обессудьте, раз других смельчаков не объявилось. И заскрипел, словно железные ворота открывал. От такой игры не плясать — плакать хотелось. Только начнет перебор, споткнется, запутается и давай мучить баян, искать потерявшиеся басы и аккорды, аж самому смешно было от «вранья». Но махнули на него, ладно, сойдет!