- Пора открыть им глаза на правду – показать документально, что политики, успешные бизнесмены, звезды шоу-бизнеса – это, в сущности, такие же обычные люди, как и они сами. Нередко среди них встречаются очень интересные личности. И им присущи те же страсти, что и всем. И они могут быть не только счастливыми, но и глубоко несчастными...

      - Очень, о-очень интересно рассказываете. И главное, я с вами на сто процентов согласен: чаще всего они-то как раз и несчастны!

      - Именно! Но… не буду утомлять вас преподнесением хорошо известных материй, Матвей Петрович. Скажу только – в отличие от скандально известных всему миру папарацци, методы сбора материала у меня классические. На абсолютно добровольной основе! И если...

      - Похвально! Поверьте, мне близки такие принципы. Скажу больше: Марлен Марленович просил меня быть предельно откровенным и рассказать и показать всё, что пожелаете. Ему нечего скрывать от людей.

      - Отлично! И это правильно. Тем более, говорят, господин Проньин возвращается на политический, если можно так выразиться, Олимп? Баллотироваться собирается...

      - Ну, это еще не решено. Возможно, в будущем не исключено, что он... Знаете, у Марлен Марленыча безупречная репутация. Да и люди просят, – сбивчиво забормотал Матвей Петрович, – но у него и без того дел, сами понимаете: благотворительные фонды, думская комиссия... всего не перечесть.

      - Да-да, наслышан, насколько многогранна деятельность господина Проньина. Всего, разумеется, не охватишь. Так, что, давайте ограничимся предметом, который интересует меня в данный момент? Гхм... повторюсь: не секрет, что многие наши преуспевшие в политике и бизнесе сограждане имеют простые, ну... свойственные обычным людям увлечения, – проникновенным голосом начал Максимов.

      - И вы...

      - Да! И я хочу открыть читателям эту, вне всякого сомнения, одну из самых важных и, смею предположить, самых интересных сторон личности подобных людей. То, что сближает их с простыми смертными...

      Принесли кофе, по запаху – очень хороший, и Матвей Петрович предложил:

      - Не угодно ли сигару? Извиняюсь, что перебиваю.

      - Нет, спасибо, не курю.

      - Тогда, с вашего позволения, я закурю. Вентиляция у нас хорошая... Не возражаете?

      - Как вам будет угодно. Курить я бросил лет десять назад, но до сих пор наслаждаюсь запахом дымка. Естественно, пассивно, когда рядом курят. Особенно сигару или трубку... Хороший табак. Запретный плод, сами понимаете.

      Матвей Петрович подошел к хьюмидору из темного дерева со стеклянными створками, открыл его и стал копаться в стоящих внутри коробках. Какое-то время он бормотал что-то себе под нос, как будто начисто забыв о присутствующем в кабинете человеке. Наконец, издав победное восклицание, повернулся к гостю.

      - Коиба, – с благоговением сообщил он. – Сигары курили когда-нибудь?

      - Пробовал, как же...

      - Понравилось? – Матвей Петрович золотой гильотинкой ловко отхватил кончик пухлой, как сарделька, шоколадного цвета сигары, помусолил ее, округлив губы бубликом, но не противно, а вполне интеллигентно – чувствовался немалый опыт – щелкнул диковинной зажигалкой и начал старательно раскуривать «сардельку» от гудящей, как миниатюрный реактивный двигатель, струйки пламени.

      - Нужно, видимо, втянуться, чтобы понять все прелести вкуса, – проронил Максимов, задумчиво наблюдая за тем, как щеки Корунда глубоко западают при каждой затяжке.

      «Сарделька» поначалу никак не хотела раскуриваться, но в конце концов поддалась. Струйка дымка выпыхнула из нее, аромат проник в нос Максимову.

      - Конечно. Но самое главное, если уж курить сигару – так только хорошую, – согласился Матвей Петрович.

      – Ну, это касается не только сигар? – рассмеялся Максимов.

      – Ха-ха, правильно! Но у нас здесь всё!.. всё только высшего качества, – похвастался Матвей Петрович.

      Он сделал вид, что вспоминает, на чем же они остановились, даже пальцами прищелкнул в воздухе несколько раз, и «вспомнив» спросил:

      – Итак, как я понял, вас интересует духовная сторона жизни известных личностей?

      — Совершенно верно! Духовная. Но не меня, а моих читателей... В данном случае их интересует конкретное занятие господина Проньина. В частности, коллекционирование. Дело в том, что мои очерки посвящены этой древней страсти человека. Страсти к собирательству.

      — Действительно интересно...

      — Вы не представляете, до какой степени! В каждом человеке заложен особый инстинкт. Я его называю инстинктом биосимметрии. Человек сам по себе – существо симметричное.

      — А вы, Александр, образованный человек!

      — Не преувеличивайте, ради бога! Я всего лишь рядовой журналист. Где вы видели образованных журналистов?

      Оба улыбнулись, и Максимов продолжил:

      — К тому же эта точка зрения не имеет ничего общего с образованием. Это всего лишь моя личная импровизированная теория.

      — Все равно интересно! Продолжайте, не стесняйтесь!

      — Извольте: сутью любого коллекционирования является не что иное, как собирание одинаковых, вернее – почти одинаковых предметов. Предметов, имеющих какую-либо общую ипостась, эссенцию. Любой коллекции в этом смысле присуща вполне определенная внутренняя симметрия.

      — Действительно, – проникновенным голосом подтвердил Матвей Петрович, – я раньше как-то не задумывался.

      — Но не хочу утомлять вас своими доморощенными теориями.

      — Вы меня вовсе не утомляете. Напротив, то, что вы говорите – очень даже интересно! То есть, как я понимаю, вы хотели бы найти эту вашу симметрию в коллекции оружия господина Проньина, так? – он опять рассмеялся.

      — В каком-то смысле. Но не совсем. Я хотел бы передать читателям мысль о том, что коллекционирование – это некое интеллектуальное занятие, связанное не только с элементарным накоплением одинаковых предметов, но и с изучением их истории как всех вместе, так и каждого в отдельности.

      — Вы интригуете меня все больше и больше!

      — Да нет никакой интриги, Матвей, э...

      — Петрович... Матвей Петрович. Ну в самом деле! – укоризненно воскликнул Матвей Петрович. – Так официально! Можно просто – Матвей.

      — И оружие, которое коллекционирует ваш... – Максимов замялся, ожидая помощи от собеседника в определении статуса отношений между ним и его хозяином.

      — Друг, – пришел на помощь Матвей Петрович. – Друг. Нас с Марленом связывают скорее дружеские взаимоотношения, чем служебная субординация.

      — Оружие, которое ваш друг собирает, – Максимов подтвердил вежливым жестом, что принимает это определение, –  в наивысшей мере связано с историей человечества! Гораздо больше, чем любой другой объект коллекционирования. Судите сами – что было первым изобретением троглодита, нашего пещерного предка? Оружие! Оружие, чтобы защищаться от диких зверей и охотиться.

      — Полностью с вами согласен. Оружие! Это не какие-то там спичечные этикетки или пробки от пивных бутылок. – Матвей Петрович скорчил гримасу, означающую крайнюю степень презрения к собирателям этих примитивных предметов.

      — Правда, позднее оружие создавалось главным образом для борьбы людей между собой, а не против животных. Попросту – чтобы убивать друг дружку...

 Максимов намеренно сделал ударение на нехороший глагол «убивать», изучая из-под бровей реакцию собеседника.

      — Так какие виды оружия вас интересуют больше всего? – спросил Матвей Петрович, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал непринужденно.

      — Я, извините за напоминание, больше интересуюсь коллекционерами, чем коллекциями. Мне интересен человеческий материал. Тип собирателя, что им движет.

      — Марлен Марленович в основном интересуется охотничьим оружием, поэтому и коллекция охотничья.

      — Я в курсе. Но вот в Твери, насколько я знаю, выставлялось и старинное военное оружие.