За десять минут до начала приема в мою дверь постучали. Хорошо, хоть я была уже готова. Два пшика духов — и я пошла открывать дверь. Каково же был мое удивление, когда на пороге я увидела самирского посла, сообщившего мне, что повелитель ожидает меня в зале заседаний.

Я быстро спустилась вниз, постучалась и, дождавшись разрешения, вошла. Наян Армусский стоял около окна и смотрел прямо на меня. Я снова испытала какое-то липкое чувство, когда он неторопливо разглядывал меня.

— Шания! — негромко произнес он, но это было не похоже на обращение. Скорее это напоминало смакование моего имени вслух. — Вы прекрасно выглядите!

Приятно слышать комплименты от такой важной особы. Мое черное длинное платье с небольшим шлейфом действительно было красивым. Спереди закрытое, оно держалось на шее, а спина оставалась полностью открытой. Я знала, что черный цвет мне к лицу.

— Спасибо, мой повелитель.

Наян Армусский несколько секунд молча рассматривал меня, а потом негромко произнес:

— Я хочу, чтобы во время пребывания императора на нашей земле, вы держались к нему, как можно ближе.

Фраза прозвучала как-то неоднозначно, и я решила тактично разведать обстановку:

— Конечно, на встречах я всегда буду рядом, если его величество император не будет против моего присутствия.

Глаза императора засверкали, а взгляд стал более решительным:

— Вы должны сделать все для того, чтобы он не был против. А еще лучше — постарайтесь добиться его благосклонности и вне официальных собраний.

Мои опасения подтвердились. Повелитель хотел, чтобы я исполняла работу не только переводчика, но еще и шпиона. Эта мысль меня пугала с самого начала. Я с первой встречи поняла, что наш повелитель не так уж и прост.

— Ваше высочество, — мягко обратилась я к нему. — Не думаю, что…

— Шания! — резко оборвал меня он. — Мне важно знать планы императора. И не только те, что изложены в коммерческом предложении. Я должен знать все!

Вот это я влипла!

— Вряд ли император будет делиться ими со мной.

Лицо повелителя стало еще более суровым.

— А ты сделай так, чтобы он захотел поделиться ими с тобой, Шания!

О небеса! Не только переводчик и шпион. Еще и шракса! Да уж, всю жизнь мечтала быть женщиной, готовой продавать свое тело! Эмоции переполняли меня, но я нашла в себе силы обуздать их.

— Вряд ли у меня получится.

— А ты постарайся!

И голос, и взгляд повелителя были резкими, жестокими. Я стояла, хмуро глядя себе под ноги, и не знала, что ответить. Хотелось развернуться и сбежать, бросив все. И, словно прочтя мои мысли, Наян Армусский сообщил:

— Шания, обратного пути нет! Иди трудись, девочка. И не разочаруй меня!

Выйдя в холл, я привалилась к стене и закрыла глаза. Все мое тело дрожало от страха и отвращения. Да как он смел говорить все это! За кого он меня принимает?! Как же противно на душе!

— Эла Шания! С вами все в порядке?

Я открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Неужели стали наворачиваться слезы?! Да и вообще, почему это я решила раскиснуть посреди холла?! Стараясь быстро собраться силами и мыслями, я натянула на лицо вежливую улыбку и нашла глазами Триксена Джаада. Я сразу узнала его голос. Он стоял в нескольких шагах от меня, недалеко от лифтов. А рядом с ним стоял… император. О, просто великолепно! Моя цель собственной персоной! Стараясь скрыть горькую усмешку, я быстро ответила.

— Да, все в порядке.

Оба манульца несколько секунд изучали мое лицо, а затем Триксен спросил:

— Вы не откажетесь нас сопроводить?

Ну вот! Они сами напрашивались!

— Сочту за честь.

И я направилась к этим двум неотразимым мужчинам. Они сменили одежду. Брюки, длинные туники, перехваченные на талии поясом, и укороченные жилеты, длина которых не доходила даже до талии. Все в черном цвете, кроме пояса императора. Он был бирюзовым. Простовато, но интересненько.

Как всегда, я была на высоких шпильках, но рост манульцев и их мускулатура все еще производили на меня завораживающее впечатление. Подойдя ближе, я склонила голову перед императором и, дождавшись ответного кивка, сделала приглашающий жест рукой в сторону торжественного зала.

— Эла Шания, вы чем-то расстроены? — обратился ко мне Триксен, спустя несколько минут.

Я стояла в церимониальном зале около двери, выходящей в сад, и мечтала унести отсюда ноги. Наян Армусский только что произнес речь, приветствуя императора Сайджела Данна на самирской земле. Я еле сдерживалась от отвращения к этой лживой и лицемерной особе.

В конце речи повелитель объявил об открытии торжественного вечера и пригласил всех на праздничный ужин. Гости начали рассаживаться за столы. Я же постаралась использовать эти несколько минут, чтобы немного собраться с мыслями, ведь на меня теперь никто не обращал никакого внимания. И именно в этот момент мое уединение нарушил Триксен.

— Это слишком очевидно? — почему-то я зык не повернулся соврать и убедить манульца в том, что все хорошо.

Не знаю, почему, но к этому мужчине я испытывала довольно приятные чувства. Он был каким-то родным, особо притягательным, мне хотелось довериться ему и рассказать о приказе повелителя. Черные глаза сверлили меня внимательным взглядом некоторое время, будто заглядывая в самую глубину души.

— Ваши эмоции считываются очень легко.

Правда?! А мне казалось, что я само спокойствие.

— Я никогда раньше не участвовала в подобных мероприятиях. И это оказалось непросто.

— А на кого вы злитесь, Шания?

Я насторожено посмотрела в эти бездонные глаза. Неужели он видит меня насквозь? Опустила голову и долго молчала, не зная, как ответить на этот вопрос. Хорошая же из меня выйдет шпионка!

Триксен некоторое время терпеливо ждал, а затем произнес:

— Шания, вы сегодня хорошо справились со своими обязанностями. У императора нет никаких нареканий в ваш адрес.

Я благодарно кивнула в ответ, все еще боясь посмотреть в глаза манульцу.

— Давайте я провожу вас к столу.

Я хотела кивнуть, но меня вдруг осенило:

— Но ведь… мне нельзя принимать пищу при императоре…

Глаза Триксена начали переливаться, а уголки губ слегка дрогнули:

— Это не относится к пиру на самирской земле.

Ах вот как? Но вслух произнесла:

— Хорошо.

Триксен сделал приглашающий жест рукой в сторону главного стола. Там сидела чета повелителей, самирский посол, джеррский император и еще один манулец. Я так и не поняла, какую должность он занимает. Два стула пустовало. Неужели один из них предназначался для меня?!

Но вопрос отпал сам собой, когда Триксен отодвинул стул, стоящий около самирского посла, и перевел взгляд на меня. Поборов смущение, я опустилась на него. Манулец присел рядом, между мной и императором.

Не могу передать словами свои ощущения во время этого ужина. Мне казалось, что за мной наблюдает каждый из присутствующих здесь. Я пыталась что-то есть, но аппетит отсутствовал напрочь.

Меня просто разрывали изнутри противоречивые эмоции окружающих меня людей, которые я ощущала, как свои. С одной стороны — настороженность повелительницы. Она следила за мной из-под опущенных век. Простое любопытство или что-то другое? С другой стороны — липкое и малоприятное внимание повелителя. Я изо всех сил старалась побороть дрожь всякий раз, когда он бросал на меня мимолетные взгляды. Я хотела зацепиться хоть за что-то успокаивающее и настойчиво искала это. И нашла! Справа от меня. Со стороны манульцев. Триксен! Он настойчиво посылал мне мягкие разряды, которые я трактовала, как поддержку.

Я улыбнулась и перевела благодарный взгляд в его сторону, но наткнулась на черные глаза императора, сидящего справа от Триксена. Первым порывом хотелось по привычке опустить голову, но темный взгляд будто загипнотизировал меня. Непонятная дрожь побежала по телу. Но ощущения не были неприятными. Наоборот. Сердцебиение ускорилось, дыхание оборвалось и захотелось утонуть в этой черной бездне. И это длилось до тех пор, пока глаза императора не начали мерцать, а губы не скривились. Он первым отвел взгляд. И осталось ощущение недовольства с его стороны в мой адрес. Но зато теперь я отчетливо видела его татуировку на левом виске. Непонятный витиеватый рисунок меня просто заворожил. Я не могла заставить себя оторваться от него. Более того — хотелось прикоснуться к этой татуировке, пальцы рук настойчиво чесались. Я пришла в себя лишь тогда, когда Триксен рядом зашевелился. О звезды, ну что я за дура такая!