Мы снова растворялись друг в друге, горели и плавились. Взлетали вверх, парили в невесомости, а потом плавно окунались в нереальное блаженство. Мы, наконец, добрались туда, где обитают только влюбленные.

А позже мы лежали в постели, крепко обнявшись. Я уютно устроилась на груди Сайджела и наматывала на палец прядь его длинных волос.

Сайджел выдохнул мне в макушку:

— А ты знаешь, что волос манульца имеет право касаться только его элрена?

Кажется, снова наметился разговор на тему, которая до сегодняшнего дня была мне так неприятна. Но теперь это уже не имело значения. Хотя…

— Это ты сейчас намекаешь на то, что раньше хотел меня лишить этого права, поскольку я была всего лишь эланией? — хмыкнула я.

Не смогла удержаться и потянула сильнее за прядь волос императора. Если ему и было больно, то он никак этого не показал. Он чмокнул меня в макушку и сказал:

— Шания, ты с самого первого нашего контакта уже имела на меня все права. Я их тебе не давал, но ты и не спрашивала разрешения. Вспомни, ты в первую ночь уже делала с моими волосами все, что хотела. А я не смог тебя остановить. Так что, намекаю я совсем не на это.

— А на что?

— На то, что хочу видеть тебя своей элреной.

Приподнялась, опираясь на локти, и заглянула ему в глаза:

— Сайджел, давай просто будем вместе… пока. А там — посмотрим. Я не отказываю тебе, просто давай не будем с этим спешить.

— Ты в чем-то не уверена?

— Сайджел, ну какая из меня императрица? Я же ничего толком не знаю о Джерре и о манульцах. Я…

Император закрыл ладошкой мой рот:

— Я понял. Мы поговорим об этом позже.

Дождавшись моего кивка, он снова обхватил мое лицо ладонями, приблизил к себе и поцеловал.

— Ты так и не сказала мне, как называется то чувство, — напомнил он через пару секунд.

Я провела пальцем по его эльте и ответила:

— Я бы назвала его любовью.

И замерла в ожидании ответа.

Сайджел ненадолго задумался, а затем сказал:

— Сначала я тоже так подумал. Но потом нашел еще одно определение, которое тоже подходит.

О звезды! А я ожидала признания в любви!

— И что же это за определение? — переспросила, примерив на себя маску напускного равнодушия.

— Безумие.

Услышав ответ, рассмеялась и уткнулась носом в мощную грудь.

— Сайджел, я уже говорила, что ты стал слишком много читать!

Затем выпрямилась и села, поджав под себя ноги. Заметила, как император заинтересованно рассматривает мое обнаженное тело. Но меня это не смущало.

— Хотя в том, что ты говоришь, есть своя правда, — сказала я. — Хочешь, расскажу тебе сказку?

Да здравствует удивление на императорском лице!

— Сказку? — переспросил он. — Мне?

Я кивнула, и Сайджел сказал:

— Рассказывай.

— Давным-давно все человеческие чувства собрались вместе и решили поиграть в прятки. Безумие водило. И пока оно считало до миллиона, все чувства успели спрятаться. Нежность заслонило облако. Доброта слилась с солнечным лучом. А веселье бегало и резвилось, пока не притаилось между ветвей дерева. И только любовь не знала, куда ей спрятаться. Бегала, маялась, а когда выбора не осталось, аккуратно нырнула в колючий розовый куст. Окончив считать, безумие взялось за поиски и достаточно быстро нашло всех. Не смогло найти только любовь. Безумие обыскало все вокруг и уже на последок решило заглянуть в розовый куст. Полезло туда и случайно шипами выкололо любви глаза. Безумие долго извинялось и предлагало разные варианты того, как загладить свою вину. В конце концов, оно упало на колени и пообещало, что отныне всегда и везде будет сопровождать любовь, став тем самым ее глазами. И с тех пор любовь слепа, а безумие является ее неотъемлемым поводырем.

Сайджел, как зачарованный, смотрел на меня и молчал.

Решила подвести итог:

— Так что, ты прав, любовь и безумие неразделимы.

И стала ждать реакции.

Император тоже сел, обняв меня одной рукой за талию:

— Получается, что я тебя люблю, — тихо сказал он. — И я от тебя обезумеваю. Так?

Я изо всех сил закусила губу, стараясь не рассмеяться. Ведь Сайджел смотрел на меня так серьезно.

Только сейчас я поняла, как же сложно ему проходить через все это. Ведь он в своем возрасте с нуля знакомится с каждым чувством и еще не до конца осознает, что с ним происходит. Он как ребенок, только ему уже за тридцать.

И самое приятное во всем этом то, что Сайджел делает это ради меня. Ради нашего будущего.

Значит, и я должна измениться. Стать для него эланией, элреной, любовницей, императрицей. Не важно, как я буду называться. Главное — я буду с ним.

— Да, Сайджел, — ответила я. — Все правильно. И я тоже тебя люблю.

Чмокнула его в губы, улыбнулась и добавила:

— И тоже «обезумеваю» от тебя.

Эпилог

Я как раз выходила из ванной, когда Сайджел вошел в нашу комнату.

Да, вы правильно поняли. Теперь мы делили одни покои на двоих. И, возможно, мы были единственной парой на Джерре, которая так жила.

После новогоднего вечера прошло почти три месяца, а две недели назад у нас состоялась свадьба. Так что, знакомьтесь. Теперь меня зовут эла-сьена императрица Шания Данн Первая. Согласна, звучит как-то не очень, но Сайджелу нравится.

Как бы то ни было, уживались мы довольно неплохо. Ссоры, конечно, случались, но не слишком часто.

Глаза Сайджела возбужденно блестели, и он сразу же поспешил поделиться новостями:

— Шания, я решил рискнуть. И сегодня утром на собрании старейшин выдвинул предложение о пересмотрении правил относительно эмоционального благосостояния манульской нации. Предложил отказаться от введения инъекции младенцам и попросил задуматься о внесении изменений в систему воспитания детей.

Я даже открыла рот от удивления. Нет, мы с ним, конечно, как-то обсуждали этот вопрос, но я не думала, что император решится так скоро вносить кардинальные изменения.

— И что тебе ответили? — осторожно поинтересовалась я.

— Они промолчали.

Глядя на сияющие глаза Сайджела, пыталась понять, в чем причина его приподнятого настроения.

— Это хорошо или плохо? — уточнила я.

Император подошел, положил руки мне на плечи и ответил:

— Они не отвергли мое предложение, хотя могли. Возможно, старейшины все же не считают меня безумцем.

Я очень надеялась, что это так.

Знаю, среди манульцев действительно ходили слухи, что нынешний император страдает заболеванием рассудка, но пока никаких открытых волнений внутри народа по этому поводу не было. Хотелось верить, что и не будет.

Сайджел изменился, и, понятное дело, люди заметили это. Но также они понимали, сколько всего хорошего он для них делает. Можно сказать, манульцы даже приняли меня. Возможно, не в полной мере, но на большее я пока и не рассчитывала. Если представители народа дадут нам с императором шанс проявить себя, уверена, они поймут всю важность эмоций. Мы своим примером покажем, насколько важно испытывать чувства друг к другу. Но, конечно, на быстрый результат мы не рассчитываем. Всему свое время.

Я верила в это, поскольку, все больше приглядываясь к окружающим, понимала, что не такие уж они и бесчувственные. Я когда-то слышала, как смеялся Триксен. Еще тогда, на Самире, всего один раз, но ведь это было! Я помню, с какой злостью и ненавистью смотрела Малийя, когда просила меня уехать. Это ведь тоже было проявление эмоций! А еще я постоянно наблюдаю мерцание в глазах манульцев. Оно ведь напрямую связано с эмоциями. Значит, они есть где-то там, глубоко под оболочкой. Просто народ нужно немного расшевелить. И даже если он не примет нашу сторону, мы это переживем. Я уверена в этом.

— Ты не безумец, Сайджел. Перестань так себя называть.

Погладила его по волосам и сдавила кончик косы, которая падала ему на спину. Да, я теперь, как настоящая элрена, каждое утро заплетала его волосы в толстую косу. И она сводила меня с ума!