После ночных приключений я не мог спать. Я не мог есть. Я просто не знал, куда себя девать и что с собой делать! Уж точно не идти в спецотдел. Определённо, я был не способен заниматься чьими-либо чувствами — со своими бы разобраться!

Утенбаева отпустила без расспросов. Молчаливые ремонтники оказали как нельзя кстати.

Никогда ещё мне не было так. Я даже не смог бы подобрать слова, чтобы объяснить своё состояние… Разочарование? Облегчение? Досада?

В первые дни работы в спецотделе — именно работы, а не просто присутствия — я обнаружил, что ничего не знаю о чувствах окружающих людей. И дело не в том, чтобы предугадывать их. Я осознал, что это — одна из стихий, с которой ничего нельзя поделать. Есть силы, которые даже выше тех, кто их породил.

«Надо смириться. Нечего и думать о том, чтобы управлять этим цунами!»

Поначалу, когда я смотрел на «романтичные снимки», сделанные «поклонницами», я считал, что меня там нет. Есть оболочка, есть внешность, есть определённые места (например, ключицы), куда им нравилось смотреть. Но меня там не было. Как будто я исчезал из реальности — оставалась только оболочка.

«Интересно, камрад Кетаки тоже видела меня таким?»

В действительности это был именно я. Это всё, что у меня было, и это всё, чем я был. Поступки и внешность. Нельзя было разделить, невозможно было заставить окружающих оценивать меня через глубину моих душевных страданий. В ключицах было больше меня, чем в воспоминаниях, потому что воспоминаний никто не видел. Мой богатый внутренний мир оставался не более чем активностью нейронов. А вот то, что созерцали другие люди… А главное, как они поступали.

«Какие выводы они сделали из увиденного и прочувствованного… Вот она, стихия!»

Глава Станции, например, сначала поселила меня в своём блоке, чтобы всегда иметь под рукой и перед глазами. Может быть, когда она лежала в постели, ей было приятно думать, что я совсем рядом, за стенкой. Может быть, ей это помогало получить удовлетворение.

Бидди Жигина, чтобы обрести иллюзию нашего «единения», как она это называла, надевала комбинезон андроидов А-класса и так ходила на работу. Воображала, что она — андроид, что у неё есть кнопка, и нет прав. Что касается окружающих, то они делали вид, что всё в порядке.

…Представив это, я с такой силой бросил мяч, что он отрикошетив от обода корзины, улетел на самый верх трибун, а дедушка Ким присвистнул — то ли от восторга, то ли от досады.

Опершись о колени, я склонился, чтобы отдышаться — и скрыть покрасневшее лицо. И десяти часов не прошло с той встречи у лифтов, а меня продолжало потряхивать.

«А ещё я в нём иногда сплю», — добавила Бидди, зардевшись. В тот момент я с благодарностью вспомнил уроки доктора Утенбаевой и практику в спецотделе: если бы не навыки скво, я бы сказал что-нибудь неправильное. И наверняка бы травмировал её психику какой-нибудь резкостью. Но после многочисленных признаний и девичьих слёз подобные глупости заставили меня разве что скрипнуть зубами.

Впрочем, первые десять минут я был твёрдо уверен, что она — «ашка». Я до того свыкся с предстоящим разоблачением, до того уверился, что мне наврали, и на самом деле всё не так, что банальная правда казалась абсолютно недостоверной.

Просто девушка? Просто влюблённая? Просто нацепившая комбо?! Да хватит уже, сколько можно!

Я даже проверил её затылок. Кнопки не было, но это ничего не означало. Я был готов поверить во что угодно. Я не верил ничему. Её могли обойти с этой «операцией». Если они пренебрегли запретом на искусственных женщин, что им мешало наплевать на требования безопасности?!

Тогда-то, пока я аккуратно ощупывал её волосы сзади, она и поняла, что происходит, как это всё выглядит со стороны — для меня. Что я вижу, кем её считаю, что думаю по этому поводу… Она страшно смутилась! Лобик скукожился, уголки рта опустились книзу, и дрожащим голоском она попросила логоса показать фотографии, где она с братом.

Логос послушался, использовав в качестве экрана дверь лифта-вагона, который ночью был выключен.

Тут меня ждал второй сюрприз: представилась-то она сразу, но я, хоть и услышал фамилию, решил, что это «легенда». И никак не соотнёс милую, слегка пухлую девочку с фарфоровым личиком — и верзилу-центрфорварда из пригласившей меня команды!

Можно было бы заупрямиться, ведь снимки легко подделать! Всё можно подделать! Но я уже понял, что она просто человек. И не по фотографиям, где она «висела» на плечах своего добродушно ухмыляющегося толстогубого братца — по тому, как она смотрела на мой знак, прикрепленный к простому комбо. Ещё секунда и погладит…

Погладила — кончиками пальцев. Будто не веря, что я тут стою.

И всё стало на свои места. В реакциях влюблённых женщин я теперь разбирался! Лишь для проформы спросил, почему она не обратилась к Утенбаевой — и вообще не поступила так, как поступали другие. Ведь можно было и на приём записаться, и в студию походить…

Именно поэтому: не хотела быть как другие. Не хотела беспокоить меня. Не хотела злоупотреблять моей вежливостью и терпением.

— Они тебя все используют, — сказала она. — Я так не хочу!

Не хотела. Хотя могла увидеть, вместе попить чайку и поболтать. Пусть она вышла из подросткового возраста, Утенбаева наверняка бы отнеслась к её чувствам с пониманием… Но Бидди это не устраивало. Взамен она скопила бонусы, обратилась к знакомому модельеру — и получила желанный комбо. И обрела возможность «стать немножко андроидом».

— Теперь я как ты. Как будто мы стали родственниками…

…Я едва не пропустил передачу и даже споткнулся, вспоминая её признания — прозрачные, хрустальные, абсолютно невинные! Для неё антимаскировочный комбинезон значил совсем не то, что для меня, и предупреждающий знак был «просто знаком».

Она не знала про Чарли — мало кто на станции был в курсе этого. Она была уверена, что мне никто не причинит вреда, а значит, и смысла особого в таком одеянии нет. Просто такая своеобразная расцветка. Просто такой символ. А если так, то через этот символ можно установить связь.

Никак не получалось её винить! Я мог злиться только на себя — запутался в заговорах, заигрался. Жизнь оказалась проще и сложнее. Каждый справляется со своими жизненными «невозможностями» так, как может. Бидди носила спецкостюм адроидов А-класса. Не самый худший вариант, если вдуматься!

Если бы не Ядвига, я бы так ничего и не узнал, потому что Бидди была здесь своя в доску. Один её брат был строителем и баскетболистом, другой — ремонтником и футболистом, третий трудился инженером, одна сестра, заработав себе статус, улетела на планету, другая занялась воспитанием детишек. А родители были профэкспертами. Почти династия! Поэтому чудачества малышки Бидди окружающие принимали с пониманием. Хочет таскаться в комбо жутких цветов и «играть» в андороида? Пожалуйста! Как говорится, на здоровье. А когда чужачка с очень грязным прошлым начала поднимать бучу, все сделали вид, что ничего такого нет.

Бидди ходила так три месяца кряду. Начала лишь за пару дней до моего перевода в Западный сектор. Впрочем, то, что я стал ближе, не означало, что я приблизился. Напротив, стало ещё больнее. Пришлось выбирать маршруты, чтобы случайно не столкнуться.

— Хорошо, что у меня нет подруг, и никто про тебя не рассказывал! — подобное признание многое о ней раскрывало.

Добрая замкнутая девочка, которой было «очень жаль, что так получилось», и, разумеется, она «ничего не хотела». А вот её брат…

Не составило труда сложить два и два: другого объяснения тому, почему в команду пригласили малоопытного игрока, не находилось. Он хотел дать шанс сестре. И вряд ли она просила его об этом! Я был уверен, что не просила. Она даже не знала, что мы с Андрэ знакомы. Возможно, узнает сегодня: «Приходи к нам в зал — будет сюрприз!» И он обязательно добавит: «Только оденься по нормальному».

И что дальше? Заставить ведущего центрфорварда признаться в «умысле»? А потом уйти? И пусть выкручиваются, как умеют… Со мной или без меня они всё равно пролетят! Леон только выздоровел, Ганеша выбыл — им не на что рассчитывать!