И тут же чихнула сама — от души, даже уши заложило.

— Будь здорова! — так же от души пожелала Гленна.

— Это… как? — выдохнула Мари, взъерошенным воробьем опускаясь на скамейку.

— Да вот так, — совсем не обидно улыбнулась Гленна и уверенным движением пригладила ей волосы. Поставила на стол кружку напитка из орехов кэлла и поднос с булочками первой выпечки, уже остывшими. Скинув припорошенный мукой передник, села рядом и, одобрительно глядя на жующую Мари, заговорила:

— Мы, как видишь, не подчинены привычным для тебя законам Сил.

«Кто вы?» — спросила Мари одним взглядом, и Гленна ответила:

— Мы — Идущие по Дороге. Нас еще называют Бродягами — может, слышала, а может, и нет. Но мы — есть. Мужа моего — ты его Вторым прозвала — зовут Линн. А паренек с разными глазами, который тебя принес — это Тьери. Он с Архипелага. Точнее, с Кехата.

Мари поперхнулась, и Гленна аккуратно хлопнула ее по спине. Точно, несильно, и, главное, к месту.

— Значит, вы — Бродяги… а он… Всадник? — прошептала девочка, отдышавшись. — Из тех, которые на драконах?

О Всадниках, живущих на острове Кехат, ходили легенды — но, помимо легенд, известно о них было очень мало. Сам остров разные карты показывали в разных местах, и в какое бы из них ты ни прибыл — всегда был шанс, что Кехат будет не там… или что его вообще не будет. Многие из искавших его не возвращались, и поди пойми отчего — то ли сгинули в море, то ли, попав на остров, не смогли с него выбраться… а может — не захотели…

— И да, и нет, — послышалось от двери. Малыш Тьери стоял, привалившись к косяку, и карий его глаз улыбался, а в зеленом, кроме улыбки, ясно читалось: «Люблю хорошую компанию, разговоры и сладкое».

— Поверь, усидеть на летящем драконе — дело не по человеческим силам. Всадник — это человек, уживающийся с драконом в одном теле. Точнее — в теле, которое может становиться драконьим, — продолжил он серьезным тоном, не вязавшимся ни с его возрастом, ни с внешностью. — Но и тогда им управляет Всадник-человек …

Мари слушала, уже не удивляясь. За последнее время на нее свалилось столько неожиданного, что она, наконец, научилась воспринимать происходящее как есть. Паренек шагнул в кухню, ловким пинком подогнал к столу табурет и, дождавшись одобрительного кивка Гленны, сел поближе к подносу.

— Показывать не буду — разворочу кухню, Гленна обидится… и больше меня кормить не будет… — умильно-жалобным тоном произнес Тьери, глядя на смеющуюся хозяйку.

— То есть ты можешь становиться драконом? Настоящим? — переспросила Мари опасливо.

— Ага. Только девушек не ем, не бойся. Предпочитаю булочки, — дурашливо улыбнулся Тьери. — Особенно эти, Гленне они просто чудо как удаются!

И снова потянулся к подносу.

Мари сидела, привалившись к плечу Гленны — мягкому, округлому, уютному, и впервые за долгое время ощущала себя ребенком, мало того — ребенком, попавшим в сказку. Перед ней на табурете, уплетая булочки, восседал улыбающийся дракон — в обличье белобрысого смуглокожего парня. Рядом, обнимая ее — намного мягче, чем это делала Эннис, — сидела ни много ни мало Дающая Имена, способная читать мысли, играть Словами и отражать заклятия, не отрываясь от готовки. Ну, а ее муж, в четыре слова заставивший уйти жреца Бездны — Мари наконец вспомнила, где видела лицо из проулка… Кто они, эти Бродяги? И где она, собственно, находится?

— В Убежище, — откликнулась на ее мысль Гленна. — Или в Приюте, назови, как хочешь. Мы бываем здесь иногда — между Дорогами.

… промелькнуло и исчезло из виду.

— Помнишь обещание? — продолжал говорить ее враг, юноша с глазами старика. Он играл клинком, отбивая ее выпады с легкостью, свидетельствующей о недетском опыте. И в такт ударам на груди его вспыхивали искрами талисманы — семь продолговатых медальонов.

— Да, ты — восьмая, последняя, кого мне надо было найти. Последняя преграда на пути к поясу… не слишком серьезная, но преграда.

Мари молчала, уходя от его жалящих одиночных ударов, чутко отслеживая вихри Силы — не пропустить бы заклинание, успеть закрыться… И все же голос непонятного противника не проходил мимо ее сознания — и вспомнилось, где она слышала его прежде.

— «Сила даст вам все»… — повторил тот, глядя ей в глаза. И добавил: — Это правда, точнее, половина правды: у всего есть цена. И я не слишком спешу платить ее — сливаться с Неназываемым, да будет он властен над всем миром…

— Ты… сын Йеннара? — Мари вспомнила наконец именование — не Имя! — настоятеля храма Бездны, бывшего Великим жрецом в год, когда ее привели в школу.

— Я — тот, кого ты зовешь Йеннаром. Плоть от плоти, кровь от крови, — усмехнулся юноша. — Я — это он. И когда старое тело одряхлеет, я полностью перетеку сюда… чтобы снова жить. Есть. Пить. Властвовать… жаль, что тебя придется убить, я бы нашел тебе применение поприятней… тебе просто не повезло…

Не злиться. Разозлишься — проиграешь. Проиграешь — погибнешь…

Скольжение влево — нырок — выпад… Почти достала. Почти…

Темп боя вновь нарастал, и Йеннар-младший перешел на мыслеречь:

— Ты оказалась сильной — неожиданно сильной, единственной, кто мог стать на моем пути. Убрать тебя раньше почему-то не получилось… Придется — теперь.

«Почему-то…» Мариэль вспомнила прикосновение тонких, похожих на девичьи рук Тьери — она сперва не могла понять, как маленький, ростом не выше нее паренек смог поднять ее и принести в Убежище. Пока, застав его в скверном настроении, не увидела, как его пальцы раскалывают мелкие камни, словно орехи.

Вспомнила переполох, поднятый в храме Ночи после ее возвращения — нет, не из-за нее: один из храмовых служек был найден мертвым в своей келье. Когда его выносили, Мари удалось заметить — и узнать — лицо: кошель из храма Бездны не пошел ему впрок…

Усыпанный крючковатыми шипами голубой шар, сорвавшись с пальцев мага, вспорол воздух над ухом Мари и исчез за скалами. Глэйсса б'хэкт, «летящая боль». Он вернется, обязательно, — знала Мари, — вернется, чтобы ударить в спину…

Лезвие легкого меча расщепилось на семь: разноцветных, сверкающих, без помощи рук взявших Йеннара в кольцо. Достать не достанут, так хоть отвлекут.

«Не всегда стоит противостоять злу силой, — вспомнились слова Гленны. — И не всегда наших сил хватит для этого… Зло — путь саморазрушения, потери имен и сути. Иногда нужно просто уйти с его дороги — оно уничтожит себя само».

Почувствовав затылком возвращение б'хэкта, Мари упала, перекатилась, уходя от удара — и так подправила его полет, что он полоснул врага по лицу.

Йеннар взвыл, вскинув руки. Мощь его выросла многократно — скидывая личину, Настоятель Бездны полностью перетек в свое новое тело. Молнии, сорвавшись с нависших туч, оплели его и были поглощены, став Силой. Стена Силы — искажение воздуха — подхватила Мари и больно ударила оземь.

Враг стоял, возвышаясь над ней — как тогда, в проулке. Лицо его было страшным — перекошенным, залитым кровью, полным ярости… и уже не юношеским.

Он не подошел. Боялся, хотя голос его прозвучал уверенно, со злобным торжеством:

— Игры закончились. Мне известно твое Имя. Истлей, Мариэль!

Для такого удара не нужны ни движения, ни слова. Просто мысль — и, конечно, знание Имени. Потому-то и используется он крайне редко — свои истинные Имена маги берегут пуще зеницы ока. И уж конечно — не сообщают их соперникам перед Испытанием.

От него нет защиты — почти нет, особенно когда лежишь навзничь, и руки заняты бесполезным оружием…

Поднялся ветер, подхватывая серое облако, множеством изодранных клочьев взвившееся над головой Йеннара. Сладковато запахло гниющей плотью — как на уроках некромагии.

Вихрь метнул серые клочья в лицо Мари, легко смяв наспех сплетенный щит.

А потом произошло невозможное: обдав могильным холодом ее лицо, ветер тлена ринулся обратно, к ее врагу, обволакивая и поглощая его.