15
В душном предгрозовом урагане, рвущем траву полей, мчался отряд в полторы сотни рыцарей в сопровождении слуг с зажженными факелами в руках.
Роберт Лев очертя голову гнал коня к лесу, и вскоре всадники нырнули в ревущий лесной полумрак. Шум ветра в вершинах деревьев заглушал топот конских копыт, с неба то и дело обрушивались громовые удары, и темное небо в просветах листвы освещалось дрожащими вспышками. Потом чаща стала редеть, и, наконец, кони, путаясь копытами в траве, облегченно вырвались из леса.
На вершине холма Роберт Лев резко осадил вороного и предостерегающе поднял руку.
Часовой не солгал: враг был совсем близко.
Внизу, под холмом, на котором остановился отряд, виднелись развалины замка, вдали среди темных полей полыхал огонь с жидкой гривой черного дыма, а на полпути между огнем и замком растянулась длинная цепочка всадников, словно в поле извивалась гигантская змея со злобно горящими глазами: двумя факелами у скачущих впереди. Змея стремительно скользила от бывшей деревни к бывшему замку, а за ней так же стремительно катила гроза…
— Да, это шапарцы! — сказал трубадуру барон Ильм. — Да поможет нам дева Мария!
Дикие шапарские племена, племена степных скуластых варваров, поклоняющихся ста богам, порой пересекали перевалы по горным тропам и появлялись на западе Торнихоза, где горы были не так высоки. Свирепые желтокожие язычники жгли, грабили и убивали всех подряд — и бедных крестьян, и знатных феодалов — и жители боялись их не меньше, чем черной смерти, потому что шапарцы приносили не меньше опустошений и были так же безжалостны, как она…
— Чего вы ждете, граф? — приподнявшись на стременах, крикнул Рэндери Роберту Льву. — Они уже близко!
Рыцари торопливо опускали забрала шлемов — многие из них знали, что такое драка с шапарцами, которые забрасывают врагов издалека тучей метко пущенных стрел.
— Терпение, рыцарь! — проворчал Роберт Лев, кусая усы.
Теперь, глядя на приближающегося врага, он стал поразительно сдержанным и хладнокровным. Еще не настал тот миг, когда он должен был обезуметь от запаха крови и начать рубить всё и всех подряд в неистовой рукопашной свалке — за что его называли еще и Робертом Безрассудным. Но сейчас Лев спокойно смотрел на три сотни язычников и прикидывал, как будет лучше расправиться с этой сворой, чтобы уцелеть самому…
— Мы не можем броситься на них сейчас, — задумчиво проговорил Роберт Лев. — Они перебьют половину из нас, прежде чем мы дотянемся до них копьями и мечами. Вы, кажется, северянин, рыцарь, и не знаете, что значит драться с этой желтокожей сволочью!
Рэндери засмеялся и рывком водворил на место шута, который попытался сползти с седла за его спиной.
— Немного знаю, граф! Будь замок пуст, я сказал бы, что лучшей ловушки для них не найти…
Лев повернулся в седле и уставился на трубадура черными прорезями шлема.
— Черт возьми, а ведь вы правы, рыцарь! — глухо вскричал он. — Назад, осади назад, к лесу!
Слуги с факелами первыми послушались приказа; а потом и рыцари заставили своих артачащихся коней отступить к частоколу деревьев.
— Мы нападем на них, когда они будут в замке — в узких коридорах, в темноте они не смогут перестрелять нас из луков, а мы… Дьявол, нас ждет неплохая охота!
— Граф, это же замок вашей дамы! — воскликнул Рэндери, не поверив своим ушам.
Роберт Лев оборвал ликующий хохот и отрезал:
— Рыцарь Фата-Морганы, заботьтесь лучше о своей даме!
Рука Рэндери рванулась к мечу, но на полпути сжалась в кулак — и тут новый оглушительный удар грома словно пробил дыру в грозовой туче, и на землю хлынули грохочущие потоки воды.
Гроза наконец-то захлестнула отряд, пригнула всех к лошадиным шеям неистовым сверканием молний и ураганными порывами ветра, оглушила грохотом грома, сливающимся в почти непрерывный рев.
Даже самые отчаянные рыцари втянули головы в плечи и забормотали молитвы, даже Лев поднял было руку, чтобы перекреститься, но тут же забыл обо всем при виде того, как погасли желтые глаза приближающейся к замку змеи.
— Факелы! — гаркнул он сквозь оглушительные раскаты грома. — Спасайте факелы! Шкуру сдеру живьем, если факелы погаснут, животы всем вспорю, мерзавцы!!!
Казалось немыслимым сохранить огонь в этом вихре и водопаде, это было все равно, что сохранить его на дне реки, но слуги знали, что крик их господина — не пустая угроза, и ринулись спасать факелы так, как ринулись бы спасать собственную жизнь. Густая листва защитила огонь от первых потоков дождя, а потом слуги растянули над факелами плотные камзолы, укрыв пламя от порывов ветра и дождя…
Под ливнем, ветром и грохотом грома шапарцы приближались так же неудержимо, как раньше, и вскоре змея скользнула в одну из пробоин и проворно всосалась во двор. Замок встретил язычников тишиной и запустением, но шапарцы, привыкшие находить поживу даже в убогих земляных хижинах крестьян, не пропустили и этих безжизненных развалин.
Слетев с коней, они мигом исчезли в замке; во дворе под дождем остались только несколько человек, присматривающих за лошадьми.
Рэндери скрипнул зубами и взялся за эфес меча.
Роберт Лев смотрел на замок и ждал.
Шут снова попытался сползти с коня, но снова железная рука трубадура удержала его в седле.
Прошло несколько бесконечных мгновений с тех пор, как шапарцы скрылись в развалинах — и вот Роберт Лев приподнялся на стременах, махнул рукой и крикнул:
— Пора!
Рука графа еще не успела опуститься, как Рэндери с хриплым воплем, который он так долго сжимал в себе, вырвал меч из ножен и бросил коня в галоп вниз по склону холма.
Слева и справа от него в призрачных вспышках молний скакали другие рыцари — они с трудом направляли коней, скользящих по мокрой траве, выдергивали мечи из ножен и кричали, захлебываясь дождем:
— Да здравствует Ребекка Кетская! Альмира Дио! Франсуаза из Сен-Аллара!
— Да здравствует фея Фата-Моргана! — проревел Рэндери, направляя коня в пролом.
Стрела ударила в доспехи на его груди и отскочила, и белый конь c диким визгом ворвался в толпу чужих лошадей — низкорослых и лохматых, покрытых лишь обрывками шкур. Лошади шапарцев шарахнулись кто куда, их ржание смешалось с криками рыцарей, раскатами грома и воплями язычников, вызывающих на помощь своих.
Но эти вопли быстро смолкли, едва рыцари заполонили двор, и тогда Роберт Лев крикнул:
— Не давайте им выйти из замка, кончайте их там! Эй, ублюдки, огня сюда, живей!
Слуги, умудрившиеся посреди грозового потопа сохранить несколько десятков горящих факелов, вслед за рыцарями бросались в замок, освещая им узкие коридоры.
Кристиан Рэндери спрыгнул с коня, сдернул на землю шута и схватил за шиворот первого попавшегося слугу, который закрывал шалашом из своего камзола чадящий из последних сил факел.
— Свети! — крикнул трубадур слуге и ввалился в потайную дверь замка, втолкнув туда сначала шута.
16
Из рева ветра и дождя, из сверкания молний и грохота грома они окунулись в тишину и темноту развалин, как окунулись бы во внезапную глухоту и слепоту. Но тишина эта не продлилась недолго: вскоре впереди послышались крики и звон мечей — то рыцари дрались с шапарцами в дальних комнатах и галереях.
Кристиан Рэндери быстро шагал по коридору с обнаженным мечом в руке, за ним бежал слуга с факелом, а последним шел шут, прощаясь с жизнью; со всех троих потоками стекала вода.
Слабым бывает только трус — да, может быть! — и никогда еще шут не чувствовал себя таким беспомощным и слабым. У него подкашивались ноги и звенело в ушах, и не было такого проклятья, какое он не посылал бы в адрес странствующего рыцаря, затащившего его в эту смертельную ловушку. Господи, и почему он не остался на поляне Волшебного Дуба вместе с Кристиной?!
Рэндери зарычал от нетерпения, прибавил шагу, и почти сразу дикий вопль подбросил шута на полметра в воздух, а выскочивший откуда ни возьмись приземистый косматый шапарец занес для удара копье. Коротким взмахом меча странствующий рыцарь перерубил копье пополам, а вторым неуловимо быстрым движением швырнул шапарца на пол с разрубленной головой.