— Люди рассказывают, что власти тело Молота в Ляске на площади показывали, а потом увезли в Белосток.

— Хвастались. Хотели убедить всех, что подполье разбито. Наших помощников напугать. Но подождите, товарищи, я вам еще докажу, кто здесь хозяин! А теперь давай спать, Здисек, хватит болтать, завтра нам предстоит дальний путь.

— Слушаюсь! Спокойной ночи, пан командир.

— Спокойной ночи.

Здисек намотал на руку ремень «бергмана», проверил, где лежат гранаты, поправил сено под головой и свернулся в клубок.

Рейтар не спал. Лежа на спине, заложив руки за голову, он смотрел вверх на соломенную крышу. Сон не приходил, а избавиться от навязчивых мыслей ему никак не удавалось.

…Собственно говоря, теперь из старых вояк, с которыми считались в округе, остался он один. Молот погиб. Бурый сидит в тюрьме. Лупашко схватили. Прежде чем попасться, тот боролся до конца, не капитулировал, не вышел из игры. Нет слов, твердым орешком был майор Лупашко.

Лупашко появился на белостокской земле в июле сорок четвертого. Отступая на коренные польские земли, туда, где теперь утверждалась новая, народная власть, он был полон решимости сражаться против этой власти до конца.

Обходя стороной основные магистрали, пробираясь болотами и лесами следом за наступающей Советской Армией, он дошел до Беловежской пущи и в районе Хайнувки основал свою базу. Пуща и близлежащие леса служили надежным укрытием и давали банде возможность совершать неожиданные налеты, а окрестные шляхетские хутора гарантировали постоянный приток людей из числа одурманенных вражеской пропагандой противников новой власти.

Обосновавшись в пуще, главарь банды установил необходимые контакты с местными командирами АК, в том числе и с Рейтаром, исполнявшим в то время обязанности командира группы самообороны в округе «Анеля-51». Рейтар, имевший в своем распоряжении в этом районе еще со времен оккупации надежную сеть связных и схронов, значительные людские резервы, не говоря уже о прекрасном знании им местности, был для Лупашко весьма нужным человеком и оказал ему неоценимые услуги. Независимо от оперативно-тактического взаимодействия с местными командирами Лупашко в первые же дни пребывания на белостокской земле явился к Мстиславу и заявил о своей готовности подчиняться его приказам. Быстро сориентировавшись, с кем имеет дело, Мстислав назначил майора Лупашко командиром всех вооруженных групп польского реакционного подполья на белостокской земле.

Получив высокое назначение и широкие полномочия, Лупашко энергично взялся за дело. Используя податливость значительной части местной мелкопоместной шляхты, а особенно репатриантов с Востока, на враждебную пропаганду, Лупашко за короткое время создал сплоченную, хорошо обученную банду численностью более пятисот штыков и сабель. Полтысячи готовых на все людей — это была уже сила, с которой в этом регионе страны следовало серьезно считаться, тем более что приближалось январское наступление сорок пятого года и все силы, как находившиеся в освобожденных районах советские части, так и формировавшиеся части народного Войска Польского, предназначались не для борьбы с внутренним врагом, а для фронта. Создавшаяся ситуация давала реакционным силам превосходную возможность для нападения, а иногда и для ликвидации в буквальном смысле этого слова на значительной территории страны только что созданных или создающихся органов народной власти. Поэтому весной сорок пятого года, когда советские войска штурмовали Берлин, Лупашко во главе своей банды свирепствовал на белостокской земле, сея смерть и разрушения. Подчиненная ему банда делилась на четыре эскадрона. Одним из них командовал Бурый. Последнего Лупашко знал еще раньше. А то, что они снова встретились в Подлясье, предрешил самый обыкновенный случай, чреватый, впрочем, трагическими последствиями как для самого Бурого, так и для местного населения.

Бурый был родом не из Белостокского воеводства, да и в 19-й пехотной дивизии в звании плутонового оказался перед самым началом второй мировой войны. В сентябрьской кампании по разным причинам участия не принимал, позднее вступил в АК. Там он и получил кличку Бурый. Вначале занимался подпольной деятельностью в городе, добывая оружие у немцев, а в сорок третьем году его перевели в «бригаду» Меча, орудовавшую в лесу.

Вскоре Бурого назначили командиром «бригады». Однако в этой должности он пробыл недолго. Его людям уже надоело воевать. Сознавая безнадежность борьбы, которую они вели, к тому же не имея поддержки со стороны польского и белорусского населения, из «бригады» стали дезертировать солдаты и даже офицеры. Предвидя ее неминуемый развал, Бурый решил уйти из этого региона. Он прячет оружие в тайниках, распускает остатки «бригады» и с фальшивыми документами на имя Ежи Гураля выходит из подполья.

Ноябрь сорок четвертого года. Часть Польши уже очищена от фашистов. В Люблине действует ПКНО[10]. Возрожденное Войско Польское призывает население вступать в свои ряды, чтобы поскорее освободить всю территорию страны. В районе Вильно, на Волыни и Подолье действуют призывные пункты народного Войска Польского.

На один из таких пунктов является подпоручник запаса Ежи Гураль, заявляя о своем желании сражаться в рядах народного войска. Никто внимательно не изучил его документы, не проверил его биографию. Так в жизни Бурого появилась реальная возможность покончить с преступным прошлым и, приняв участие в боях на фронте, включиться в строительство новой жизни. Но он не воспользовался ею. По простой случайности включенный в 4-й запасной полк, временно дислоцированный в Белостоке, подпоручник Гураль оказался в отдельном батальоне по охране государственных лесов.

В декабре сорок четвертого года для охраны Беловежской пущи из состава этого батальона выделяют взвод и направляют его в Хайнувку. Командиром взвода назначается подпоручник Ежи Гураль, он же Бурый. Под началом Гураля оказалось около пятидесяти бойцов.

Расквартировался взвод в Хайнувке. Патрулировали леса от Наревки через Масево до Беловежи и обратно через Топило, Ожешково до Хайнувки. Изредка устраивали более дальние обходы, углубляясь в лесные массивы, простирающиеся от Радзивиллувки через Жерчице до Рудского леса.

Подпоручник Гураль не очень-то утруждал себя службой. Он свил себе в Хайнувке теплое гнездышко, попивал самогон, похаживал в гости к молодым вдовам и солдаткам.

Появление в районе Беловежской пущи регулярного подразделения Войска Польского заинтересовало Лупашко. Он поручил разведать его численность и разузнать подробнее о подпоручнике Гурале. Уже первые донесения о нем оказались весьма интересными. В них говорилось, что во время своих нередких попоек Гураль частенько хвастался, что он командовал не такой горсточкой людей, как этот взвод оборванцев, что якобы служил в АК и носил там кличку Бурый. «Неужели тот самый Бурый?..» — подумал Лупашко. По его распоряжению раздобыли фотографию загадочного подпоручника Гураля. Едва Лупашко взглянул на глянцевую пятиминутку-фото, как среди участников пиршества обоего пола безошибочно узнал Бурого. Сделав это важное открытие, Лупашко облегченно вздохнул. Вскоре ему удалось встретиться с Бурым один на один в безопасном схроне на окраине Хайнувки. Результаты встречи не заставили себя ждать.

8 мая сорок пятого года, когда капитулировал третий рейх и закончилась война, подпоручник Ежи Гураль, боясь расплаты за совершенные ранее преступления, дезертировал из Войска Польского и вновь превратился в Бурого.

Бурый стал командовать в «бригаде» Лупашко вторым эскадроном. Хотя отдельные эскадроны входили в состав «бригады» и подчинялись Лупашко, тем не менее в организационном плане, в выборе районов действий, а также в возможности участия в операциях они сохраняли значительную самостоятельность. Со временем эскадрон Бурого незаконно присвоил себе наименование — третья «бригада» АК.

Помимо группировки Лупашко в этом регионе действовали и другие, более мелкие отряды, в том числе НСЗ и НЗВ[11]. Лупашко подчинялся также сильный самостоятельный отряд под командованием Шумного, заместителем у которого был Молот. Шумный действовал в основном в районе Дрогичина, но иногда переправлялся и за Буг, на территорию Люблинского воеводства. Однако, когда в июле сорок пятого года в бою с подразделениями Войска Польского Шумный погиб, а его отряд потерял несколько десятков человек, Молот с оставшимися бандитами был включен в группу Лупашко. Вскоре Молота назначили командиром эскадрона. Он, как и Бурый, присвоил своему эскадрону наименование «бригада».