ВСТРЕЧА В САЛЬВАДОРЕ

Сальвадор — самая маленькая из центральноамериканских республик. С 1841 года она является независимой, но отнюдь не суверенной. Подавляющее большинство ее населения — метисы. Белых только 10 процентов. Тем не менее это незначительное меньшинство держит в своих руках политическую и экономическую власть. За ним, естественно, стоят иностранные силы. Столица Сальвадора окружена горами и больше похожа на деревню. В городе всего один большой отель. Туризм развивается лишь на побережье. Столичная почта будто специально построена для съемок ковбойского фильма. У аэропорта вполне провинциальный вид. Маленькие улочки города кажутся перенесшимися из старой Испании. Проходя по ним, Чино вспоминал кубинский город Тринидад с его мощеными улицами и старинными зданиями на фоне гор. Сходство было большое, но только люди здесь жили совсем другие. Походка индейцев была медленной и бесшумной. Согбенные и печальные, они бессильно бродили как тени. Торговля игуанами или плетение сандалет их единственные занятия. На улицах, рядом с домами, портя пейзаж импровизированными печками из кирпичей, положенных на землю, стряпали индианки. Есть немало иностранных туристов, которые умиляются, глядя на их нищенское существование. Они, бросая иной раз женщинам мелкую монетку, щелкают фотоаппаратами, охотясь за экзотическими кадрами. Вид улицы портят и фигуры полицейских в крагах. Увешанные патронташами, с саблями на боку и бельгийскими винтовками за спиной, они шныряют повсюду в поисках недовольных существующим в стране положением.

Хотя Сан-Сальвадор настолько мал, что его можно исходить вдоль и поперек за один вечер, Чино, не желая никого расспрашивать о том, как добраться до чилийского посольства, решил взять такси — американский "додж", буквально рассыпавшийся от старости.

Посольство больше напоминало жилой дом. В приемной его встретила женщина с потухшими глазами.

— Мне нужно поговорить с сеньором послом.

— Он ждет вас?

— Нет. Скажите ему, что меня зовут Хосе Сантос. Я приехал из Майами.

Упоминание американского города немедленно открыло доступ к его превосходительству сеньору послу, крупному, заплывшему жиром седеющему человеку, мало похожему на дипломата.

— Слушаю вас.

— Я Сантос, Хосе Сантос.

— Очень приятно. Какое у вас дело?

— Мне кажется, что вам обо мне должно быть уже известно.

— Я сожалею, но, по правде говоря, ваше имя мне ничего не говорит, если вы, конечно, не расскажете более подробно, в чем дело.

— Обязательно! Я пришел к вам от имени Хулио Солорсано, офицера ДИНА. Понимаете?

— Солорсано? Я, кажется, знаком с каким-то Солорсано, но сразу не припомню. Он живет во Флориде?

— Нет, это полковник из ДИНА.

— А что такое ДИНА?

Чино понял, что его водят за нос. Он собрал в кулак все свое терпение.

— Вы не знаете, что такое ДИНА, ваше превосходительство?! Я имею в виду разведывательное управление Чили.

— А… Оно так называется? Я. этого не знал. Но, к сожалению, среди военных я не знаю никакого Солорсано, тем более полковника из разведки. Я вообще никого там не знаю и никак с ними не связан.

— Он должен был сообщить вам…

— Очень сожалею, сеньор, но я всего лишь чиновник министерства иностранных дел, дипломат. У нас нет никаких дел с разведкой. Кроме того, я совершенно не знаком с человеком, которого вы называете.

— Конечно, ваше превосходительство, вы занимаетесь исключительно дипломатическими вопросами, я и пришел поговорить с вами как раз по такому вопросу. Однако я ожидал, что все уже предварительно согласовано с вами.

— Если это вопрос дипломатический, то, пожалуйста, объясните мне, в чем дело, чтобы я знал, насколько в моих возможностях решить его. Если я в состоянии, то с большим удовольствием…

— Я кубинец, политический эмигрант, проживаю в Майами, штат Флорида, член антикоммунистической организации "Альфа-66", которая борется за изгнание коммунистов с Кубы. Следовательно, мы придерживаемся с вами одной идеологии. Так вот, сейчас в Соединенных Штатах все более склоняются к менее радикальной политике в отношении коммунизма, особенно в отношении кубинского коммунизма. В этих условиях знакомый чилийский офицер из ДИНА, о котором я говорил, предложил мне помощь. Он сказал: "Приезжай в Чили. Я помогу тебе. Ты будешь жить в моем доме. Я использую свое влияние, чтобы помочь тебе". Хулио Солорсано всего несколько часов назад но телефону подтвердил мне свое обещание.

— Вы должны войти в мое положение, сеньор. У меня нет никакой информации на этот счет. Что поделаешь? Хотя у меня и нет инструкции, но я думаю, что вы, как политический беженец, проживающий в Майами, не можете претендовать в Сальвадоре на получение политического убежища в Чили.

Чино понял, что его превосходительство не уступит, и прибег к помощи нового аргумента:

— О’кей. Вы должны исполнять свой долг. Я не буду больше настаивать, но хотел бы попросить у вас об одной личной услуге. Мой чилийский друг сказал, что, если возникнут трудности в посольстве, мне следует попросить о встрече с военным атташе. Это можно сделать?

— Конечно. Я сейчас его позову. Дай бог, чтобы вы решили свой вопрос.

Через несколько минут Чино предстал перед чилийским военным атташе в Сальвадоре. Это был грузный человек низкого роста, несколько похожий на Пиночета, с бегающими глазками и усиками на манер Гитлера.

— О’кей, — сказал он, терпеливо выслушав объяснения кубинца. — Ваша просьба кажется мне разумной. Я лично проконсультируюсь с Чили, назвав упомянутых вами лиц. С моей стороны, естественно, нет каких-либо возражений. Все, что я могу сделать для вас…

— Сколько потребуется времени на консультацию?

— Дипломатическая почта обернется за неделю. Я могу гарантировать вам, что мой запрос будет отправлен с первой же почтой. Однако ответ зависит не от меня.

— Но есть и другие линии связи!

— Вопрос не настолько срочный, чтобы прибегать к ним. Если в течение недели мы не получим ответа, я обещаю вам использовать более быструю линию связи.

— Я вам буду очень благодарен.

Военный атташе дружески попрощался:

— Мне было очень приятно… Ганс Бостельман к вашим услугам.

В тот момент Чино не знал, что он разговаривает с полковником из ДИНА, резидентом чилийской разведки в Центральной Америке. Однако он не обольщался на счет дружеского тона и вежливости офицера. Он возвращался в отель с чувством, что Ганс Бостельман был в курсе дела и действовал согласно инструкции. Видимо, она предусматривала проверку его, Сантоса, перед вербовкой. В дальнейшем это подтвердилось. В течение недели он был предметом постоянного внимания "наблюдателей", которые появлялись то и дело, чтобы уточнить нужные им детали или следить за его передвижениями. Работали они довольно грубо и быстро обнаруживали себя, попадая в ловушки, расставленные Чино. Конечно, не всегда можно было сказать наверняка, кто из подозрительных лиц принадлежал к числу сотрудников чилийской разведслужбы.

Однажды вечером в ресторане к Чино подошел незнакомый человек и попросил разрешения сесть с ним за столик.

— Здесь много свободных мест, но если вы предпочитаете этот столик, то садитесь.

— Спасибо, платить буду я. Кто ты по национальности?

— Пуэрториканец.

— Ах вот как! Значит, мы соотечественники, но, по правде говоря, сразу не подумаешь. Когда ты уехал с острова?

Чертыхнувшись про себя за неудачную выдумку, Чино решил сразу же исправить ошибку:

— Я там родился, но воспитывался в кубинской семье и объехал полсвета.

— Со мной было нечто подобное. Откуда ты приехал?

— Из Мексики.

— Я часто там бываю. Мое занятие — продажа медицинского оборудования. А ты что делаешь?

— В Мехико у меня была фотолаборатория.

— Интересно! Я собирался завести дело в Мексике, но мне не разрешили, сославшись на то, что я иностранец.