— Причина для сомнений была.

— Возможно. Но тот, кто говорил это, не был беспристрастен. Между ним и Чино, то есть Сантосом, Чино — это его прозвище, существовали натянутые отношения. Так вот, как раз по той причине, что Сантос не хотел продавать по дешевке свое судно. Я не мог быть необъективным. Тем более что в то время было больше оснований доверять Чино, чем сейчас.

— И вы даже не приказали провести расследование?

— Конечно, приказал. Я сам не руководил им. Я уже сказал, что у нас есть специалист. Он покопался, но не нашел ничего привлекающего внимание. Сантос, оказывается, не совсем забросил ловлю. Он совмещал ее с делами на суше. Он не занимался торговлей лангустами или какими-нибудь другими товарами с целью обогащения. Он считал, что лучше, пока другие стараются набить свои карманы, стать капитаном в "Альфе", борцом против коммунизма. И этого он добился. Другие, боясь за свою шкуру, не хотят ехать на Кубу, а он не колебался. Я не мог быть необъективным. Поймите меня.

— Да… Но этого недостаточно.

— Вы знаете о том, что Сантос ходатайствовал о получении разрешения на постоянное жительство?

— Да. А почему вы спрашиваете?

— Заброшенный агент вряд ли стал бы тратить время на это.

— Но есть и другая сторона медали. Сильвио Мора считает, что тот, кто ходатайствует о постоянном жительстве, выгадывает. Так что на это дело можно смотреть по-разному. Ампаро Ортега думает, что такой шаг может свидетельствовать о том, что утрачена надежда на возвращение на Кубу. Но самым интересным было мнение Бельо. Он сказал дословно следующее: "Если бы я был агентом Кастро, то поступил бы точно так".

— Бельо мой контрразведчик. Но он никогда не говорил мне этого о Сантосе.

— А каково ваше мнение?

— Любой имеет право подать такое ходатайство, не вызывая подозрений.

— Вы очень легко входите в положение других. Может быть, это от возраста.

Упоминание о возрасте было оскорбительным в стране, где старость рассматривается как проклятие, а старики выбрасываются на свалку. Поэтому Насарио отпарировал:

— Но вы тоже часто входите в положение других.

Гошгариан встал, как бы говоря гостю: "Разговор окончен, можешь убираться". И не было, как в прошлый раз, предложения выпить и закусить. Последние инструкции были даны уже у дверей:

— По этому вопросу полное молчание. Вскоре мы снова встретимся, чтобы поговорить, как я надеюсь, на более приятную тему. Да, совсем забыл, пусть у вас не болит голова из за поисков замены Сантосу.

— Вы используете какую-то другую группу? — со страхом спросил Насарио.

— Мы будем продолжать работать с "Альфой", Насарио. Но мы хотим, чтобы этих людей поменьше знали здесь, и поэтому обратились в Нью-Йорк. Мы уже работаем с ними.

Насарио воспринял это сообщение как отпущение грехов. Доверие к "Альфе" восстановлено. Пусть точкой опоры станет далекий Нью-Йорк. Им по-прежнему нужна "Альфа". В считанные секунды, как в машине времени, он перенесся в будущее, увидев себя среди своих людей на Севере, где открывались великолепные возможности для тайных денежных поборов. Голос адвоката неожиданно вернул его в настоящее:

— Сидите тихо во Флориде, пока "Пересмешник" не будет завершен.

На Линкольн Роуд Молл было довольно холодно, и Насарио взял такси:

— В "Альфу", пожалуйста!

Шофер с удивлением посмотрел на него.

— В Альфу? — почесал он затылок.

Шоферу казалось, что он знает Майами как свои пять пальцев, не зря же гонял машину по улицам города два десятка лет. Довольно часто попадались необычные адреса: парк киприотов, цирк Сарасота, дом Эдисона, змеиный питомник, музей восковых фигур, космический центр, Бискайский дворец… Однако Альфа не говорила ему ничего.

— Куда вы сказали?

— Улица тридцать шесть, дом пятнадцать, Северо-Восток.

Это шоферу было понятно.

Боб Дайнас работал радикально. Его областью была разведка. Здесь он чувствовал себя как рыба в воде, правда с излишней самонадеянностью. Своим противникам он обычно приписывал полную неграмотность, которая проявлялась в том, что они осмеливались не соглашаться с его мнением. Он был упрямым, смелым в оценках и большим мастером передергивания фактов. Когда его прогнозы не оправдывались, Боб Дайнас ловко сваливал вину на других, всегда выходя сухим из воды. К делу Сантоса он проявил особый интерес.

"Дело темное, — думал он, просматривая свои записи, — но кое за что зацепиться можно. Кто хотел покончить с ним? Кто спас ему жизнь? Он бежал в Мехико из страха перед тем, что Джо Итон осудит его. У него, видимо, было какое-то основание, чтобы не доверять обещанию судьи. На чем основывалось его подозрение? На возможности перемены политической линии? Или, быть может, эта предосторожность вызвана тайными соображениями? Но тогда на кого он работает? На Кастро? Но если это так, то почему он боится Итона, а не Пиночета? Зачем ему класть голову в пасть льва? Чтобы попасть из огня в полымя? Нет, он не такой дурак. Он знает, что делает. Насколько правдоподобно утверждение, что он агент Кастро? Агент высшего класса, который делает в США все, что его левая нога захочет, уезжает, когда ему взбредет в голову, появляется в Мехико, чтобы включиться в операцию, подготавливаемую ЦРУ, затем отказывается от нее, как в сказке ускользает из смертельной ловушки и летит в другую страну, чтобы попросить в чилийском посольстве убежище. Я отказываюсь верить в существование столь хладнокровного агента. Таковы факты. А те подозрения, что есть у некоторых, не стоят внимания. У людей бывают иной раз бредовые мысли. Правильно, у "Альфы" было много провалов. Даже некоторые ее помещения оказались разрушенными в результате "несчастных случаев". Правильно, у них почти ничего не получается. Но нельзя же приписывать все предательству. Что делает Сантос сейчас? Не замешано ли тут ФБР? Вряд ли, хотя… Если мы залезаем в сферу деятельности их контрразведки, ссылаясь на "внешние интересы", то почему бы им не поступить так же. Они могут влезть в наши, ссылаясь на "национальные интересы". Но нельзя основываться на голых умозаключениях. Нужно встать на твердую почву фактов. Пока еще рано что-либо утверждать.

Боб Дайнас обратился за помощью к ФБР не по официальным, а по приятельским каналам — через старого школьного однокашника, своего близкого друга. Он сказал ему:

— Пошарь как следует в карманах этого человека. Мне нужно, чтобы ты нашел какую-нибудь зацепку.

— На той неделе я дам тебе ответ.

Боб Дайнас сделал одновременно официальный запрос относительно ходатайства Сантоса о предоставлении ему права на постоянное жительство. Ему ответили, что вопрос почти решен, причем положительно. В деле заявителя не обнаружили ничего подозрительного. Изучение личной жизни, его переписки также ничего не дало.

"А если все бесполезно? — думал Боб. — Если я зря трачу время? Может, будет лучше, если им займется ДИНА?"

Но он тут же отбрасывал эту мысль. Затронута честь мундира. Риск слишком велик. Если чилийская хунта объявит на весь мир о поимке кубинского агента, разоблаченного ДИНА, это будет для США жестоким ударом.

Дайнас включил телевизор. Экран поморгал и выдал крупным планом лицо девушки. Она отвечала на вопросы конкурса и походила на испуганную школьницу.

— Какова протяженность Миссури?

Дайнас растянулся на диване и попытался отвлечься. Он, как и девушка, не знал длины реки.

На следующий день Льюк получил записку Дайнаса следующего содержания: