— Дождь начинается, — заметила Лена, подняв к небу глаза. — А утром казалось, что денек выдастся солнечным.

— Так что мы решили? — спросила Щукина, которую погода сейчас не интересовала.

Лена поднялась и поправила складки перепачканного платья.

— Я не стану встречаться с ним, — твердо произнесла она. — Но выбросить его из сердца нелегко… Ты должна пообещать, что если Виктор вернется к тебе вновь…

— Обещаю, — перебила Наташа, не дослушав.

Так девушки скрепили союз против парня, которого обе любили. Но если бы все соглашения неукоснительно исполнялись, многих ошибок и разочарований удалось бы избежать…

Пока Леночка выбралась из оврага и добежала до дома, внезапно хлынувший ливень промочил ее до последней нитки.

Вероника Федотовна взглянула на грязную, мокрую, растрепанную дочь и ахнула:

— Где тебя черти носили?

— На выпускном балу, — машинально ответила Лена.

— Никак в колхозном свинарнике аттестаты вручали? — Женщина укоризненно покачала головой.

Дочь ничего не ответила, а прошла прямо к зеркалу и долго изучала себя: сначала лицо, смахивая с него дождевые капельки и вытирая размазавшуюся тушь, потом фигуру, втянув живот и поворачиваясь то одним, то другим боком.

— Мам, скажи, я красивая? — спросила она наконец.

Вероника Федотовна прыснула в ладошки, но затем, стараясь казаться серьезной, ответила:

— Очень!

— Мне не до шуток, — обиделась девушка, уловив наигранный тон матери.

— Что с тобой случилось, дочка? — Увидев обиженно отвернувшуюся дочь, Миронова добавила: — Все женщины красивы, в каждой своя изюминка есть.

— Тогда почему за Наташкой Щукиной столько парней бегает, а мне один-единственный понравился и с тем не повезло? — И она всхлипнула.

— Моя дочка влюбилась? — догадалась Вероника Федотовна. — Он отверг тебя? — Она подошла к дочери, опустилась рядом с ней на диван и прижала к себе ее голову. — Ты у меня красивая, очень красивая, только не каждому дано твою красоту разглядеть. А кому не дано, тот недостоин моей Леночки. — И она поцеловала ее в лоб.

— Он-то как раз разглядел, сказал, что без ума от меня, но я его бросила.

Женщина недоуменно взглянула на дочь.

— Он тебе нравится?

— Да.

Девушка спрятала лицо у матери на груди и зарыдала навзрыд.

— А ты ему? — пыталась понять Вероника Федотовна.

— Тоже нравлюсь, — всхлипнула Лена, не отрываясь от матери.

— Тогда зачем его бросать? Поругались?

— Нет. Если я от него не откажусь, то этот негодяй сам меня бросит. А я не хочу, мама, не хочу! — Она даже постучала кулачками мать по плечам.

«Что за молодежь пошла! Как можно разорвать отношения с парнем из-за опасения, что тот это первым сделает?» — подумала Вероника Федотовна.

— Разрази меня гром, — уже вслух произнесла она, — но в мою юность таких вариантов заранее не предусматривали. — И она незряче уставилась в стену.

Дочь оторвала лицо от матери, перестала плакать и с интересом посмотрела на нее.

— Что ты говоришь?

— Не обращай внимания, — махнула рукой Вероника Федотовна. — Это я твоего отца вспомнила. Если бы сразу поняла, что он нас бросит, — ни за что бы замуж не вышла.

— Но тогда бы у тебя и меня не было, — тихо сказала Лена.

— Верно, — спохватилась та. — Сама уж не соображаю, что несу.

— Мам, расскажи про отца. — Девушка уселась поудобнее. — Ты, помнится, говорила: в том, что отец нас бросил, его вины нет.

— Нам от этого ни жарко, ни холодно. Так давно это было, тебе еще трех лет не исполнилось.

Вероника Федотовна замолчала и ушла в собственные мысли.

— Мама, мам, да очнись ты, — трясла ее за плечо Лена.

Мать с удивлением уставилась на дочь, затем огляделась по сторонам, словно видела окружающее впервые, но в конце концов пришла в себя.

— Ладно, — кивнула она головой. — Твой дед по отцовской линии эмигрировал во Францию еще в гражданскую войну. Оттуда он умудрился перебраться в Америку и занялся мелким бизнесом. Со временем, нельзя сказать больших, но некоторых высот достиг — он построил фабрику по изготовлению детских игрушек. Писал письма твоему отцу, звал к себе, посылки присылал. Ваня за подарки благодарил, но уезжать в Америку отказывался. А тут еще на мне женился, ты у нас родилась. Ой! Как он тебя любил! С рук не спускал.

И Вероника Федотовна опять замолчала, вспомнив первые годы супружеской жизни.

— Дальше что было? Ну, мам? — нетерпеливо спрашивала Лена. — Ух, видно, и любила ты отца! — воскликнула дочь.

— Я и по сей день в нем души не чаю, — моментально отозвалась мать. — Ну вот, а когда дед твой умер, Ивана словно подменили. Ударила блажь в голову: вступить в права наследования в чужой стране решил. Меня уговаривал, но я наотрез отказалась от его предложения: русские мы, нечего нам там делать. Сама посуди: похожа я на буржуйку? Опять же: языковый барьер, чуждые обычаи, одним словом, отпустила его одного. А на прощание сказала, что если захочет вернуться обратно, то в течение года жду, потом вычеркну из памяти.

Лена слушала буквально с раскрытым ртом еще неизвестные подробности о самых близких людях, благодаря которым и появилась на свет.

— Вычеркнула?

— Какой там, — махнула мать рукой, доставая из кармана халата платок.

— Он писал тебе? — не унималась Лена, сгорая от нетерпения как можно больше узнать об отце.

— И писал, и звонил, почти каждую неделю вызов на переговоры приносила почтальонша. Лет десять кряду не унимался.

— А ты что же?

— А я молчала, как обещала, забыть пыталась, но ничего не вышло.

— Что теперь, мам?

— Много с тех пор воды утекло, как мы расстались, к тому же последние несколько лет от него ни слуху ни духу.

— Выходит, в моей безотцовщине дед виноват? — спросила Лена, хитро прищурившись.

— Дед, — подтвердила Вероника Федотовна. — Будь он неладен. Ведь до революции гроша за душой не водилось, а все равно подался за границу.

— Зато там фабрику отгрохал, — заступилась за предка девушка. — Я бы не отказалась пожить в Штатах, — заявила она.

— Совсем рехнулась? — посмотрела на нее мать с укором. — Чего тебе здесь не хватает? Там, между прочим, безработица, несладко людям приходится.

— Тем, у кого нет работы, действительно тяжеловато, но мой отец — владелец фабрики, и нам бы голодать не пришлось.

— Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь соглашусь уехать из страны? Десять лет вас в школе учили-учили, а так ничему и не научили.

— Мам, ты только представь себя хозяйкой фабрики.

— На что она мне? Тут со своим хозяйством управляться не успеваешь. Сложно тебе с такими мыслями в жизни придется. Гляди, на людях не ляпни чего лишнего. Беды не оберешься.

— Темная деревенская баба ты у меня. Ну что ты видела, кроме скотины и огорода, да еще на колхоз за копейки вкалываешь.

— Ленка, прекрати разводить антисоветскую пропаганду. Тоже мне городская выискалась, дальше районного центра нигде не бывала.

— В нашей Пономаревке тоже образованные люди живут. Отец правильно выбрал: лучше быть хозяином, чем трактористом или скотником.

— Ну тебя! — решила Вероника Федотовна прекратить спор. — Ложись отдыхай, ночь-то не спала, а я на огород. Сегодня тебя трогать не стану. — И она поднялась.

Только оставшись одна, девушка почувствовала, как неприятно прилипает к телу мокрое платье. Она сбросила платье, пошла умылась, разобрала в спальне кровать и блаженно вытянула уставшее тело. Налившиеся свинцом веки сомкнулись сами собой, и Лена уснула. Ей приснилось, что она хозяйка фабрики игрушек, что личный шофер возит ее на длинной красивой машине, названия которой она даже не знала. Сон окутал молодое тело расслабляющей истомой, просыпаться совсем не хотелось…

Вероника Федотовна надела галоши и вышла на улицу. Она постояла некоторое время в раздумье: стоит ли заниматься прополкой после дождя, земля еще была слишком сырой и липкой, но без дела она сидеть не привыкла, поэтому все же взяла в сарае тяпку и отправилась на огород. Женщина ловко тюкала тяпкой между рядами картофельной ботвы и только после двух рядов первый раз разогнула спину. Она сразу увидела Виктора Колесникова, шагавшего по направлению к их дому.