С утра до вечера их окружала вода. Лодочники продолжали путь и ночью. Нотангас не разрешал останавливаться на отдых. Он все торопил и торопил путешественников, словно впереди их ждало нечто необыкновенное…

У Айстиса от непрестанной смены видов по берегам закружилась голова. Лишь изредка на глаза попадались люди, столбик дыма, а так — сплошные заросли, еще более густые, чем у Большой реки.

Уже близился закат, и солнечный шар почти касался поверхности реки, когда Нотангас, встав во весь рост в первой лодке, отдал приказ:

— Повернуть к берегу! Привязать лодки!

Айстис, внимательно присмотревшись, увидел в воде около берега ряд столбиков с зарубками, как на гарпунах. Рулевые направили лодки к этим столбикам и стали закреплять их конопляными веревками. Рядом появился Гудрис. Его лодка была уже привязана.

— Бог Упинис[39] благоволил нам! — довольный, произнес Гудрис, высыпая в реку горсть гороха — любимую пищу этого бога.

Горошины упали в воду рядом, и Гудрис кинул подальше еще горсть. Заинтересовавшись горошинами, из воды выпрыгнула крупная рыба.

— Вот! Ты видишь, Айстис? Сам бог Упинис! Вот тебе еще! — Гудрис метнул весь оставшийся у него горох. — Поклонимся еще богам Жямепатису и Жямине, чтобы они разрешили нам держать путь дальше, — обратился Гудрис к товарищам по путешествию.

Как только закончилось жертвоприношение, невдалеке послышалась команда:

— Сложить груз за ограду!

Только теперь Айстис увидел недалеко от берега ограду, сплетенную из толстых веток, такую высокую, что, даже подпрыгнув, до верхнего края не дотянуться. За нее путешественники и поспешили отнести свои корзины.

По ту сторону ограды было довольно просторно. В центре стоял навес, его крыша, покрытая дерном, зеленела, как лужайка. Айстис удивился, заметив, что на крыше растет березка, а вокруг нее цветут ромашки.

Когда все собрались, Нотангас попросил, чтобы его внимательно выслушали, и начал говорить:

— Те, кто путешествовал со мной раньше, согласятся, что на сей раз боги благоволят нам. Однако раньше времени радоваться не стоит. Я выслал вперед лазутчиков, и они доложили, что между Вистулой и Дунавием неспокойно. У Виадии снова в движение пришли ругии. Готы так и ищут повода вступить в бой с кем-нибудь! Сейчас готы нападают на венедов. Надо остерегаться, а то и нам достанется от них: кое-где по берегам мы заметили, что за нами уже следят! Неизвестно, что на уме и у буров, лугиев, лемови…

Айстис вспомнил, что видел между деревьями человека с рогами, окованными металлом, — от них отражался солнечный луч.

— Гепиды и готы и вовсе обнаглели, — продолжал Нотангас. — Они вторгаются на наши земли! Наши лазутчики уже вели бои с этими нечестивцами…

Нотангас оглянулся, как бы не желая, чтобы его услышал тот, кому не положено, и снова заговорил:

— Меня больше всего тревожат маркоманы. С той поры как они поселились, в местах, где пролегает наш путь, не стало покоя! Есть опасение, что вместе с квадами они снова готовятся к войне! Видимо, опять поведут наступление на римлян… Вестас, как лошади?

— Венеды уже гонят их!

— Молодцы! Помните, что венеды — наши самые верные союзники! Добрые, всегда готовые прийти на помощь! Поверьте, у нас еще не раз будут общие дела с ними. Кулмас, выполнил ли ты мой приказ?

— Он исполнен, великий рикис! Рикис Иомантас уже повел отряд бойцов на помощь венедам.

— Очень хорошо! Отправимся в путь на заре. А сейчас отдыхайте…

Путники устроились с той стороны, куда не задувал ветер. Айстис прислонился к плечу Гудриса, около Витингаса. Ему не терпелось многое узнать.

— Витингас, скажи, кто это маркоманы?

— Маркоманы явились с запада. Странные, замкнутые. Ни с кем не общаются. Очень жестокие. Несколько лет назад они напали на отряд, который держал путь к римлянам. Всех убили, товары похитили… В прошлом году тоже пытались напасть. Однако у нас был большой отряд, к тому же хорошо вооруженный…

Они бы еще долго беседовали, но Гудрис отчитал их: впереди дальняя дорога, необходимо отдохнуть.

Ночь прошла спокойно.

Проснувшись, Айстис увидел, что загон полон лошадей. Каких только тут не было! Черные и белые, сивые и в яблоках. А какие тонконогие!

— Пока до римлян доберемся, солнце взойдет столько раз, сколько пальцев на шести руках, — объяснил Витингас. — Поэтому смотри, выбирай хорошую лошадь. Если лишишься в путешествии коня, пешком не дойдешь…

Айстис нашел для себя черного, как ворон, двухлетнего жеребца, похожего на того, на котором начал путешествие.

Постепенно шум стал стихать. Каждый подобрал себе коня. Теперь принялись их седлать, укреплять вьюки. Едва успели затянуть последний ремешок, как раздался голос Нотангаса:

— Именем великого рикиса! Все ли готовы?

— Все!

— В путь!

— Пусть нас возьмет под свою опеку Кялюкис[40], — тихо произнес Гудрис, бросая на землю несколько семян конопли.

…Один день сменялся другим, а караван купцов, следуя под охраной воинов, уходил все дальше по хорошо знакомому проводникам пути. Караван пересекал открытые пространства и снова попадал в чащу, перекатывался через холмы и брел по болотистым низинам.

Айстис потерял счет дням. Он привык вместе с другими присматривать за навьюченными лошадьми, скакать в охране каравана, готовить еду, выполнять любое приказание Нотангаса или его помощников. От долгой езды верхом поясница побаливала, ныли ноги. Ему даже стало немного скучно — никаких приключений! Словно вокруг были не чужие леса и поля, а родные просторы, знакомые с детских лет, да камни, обласканные собственными руками.

Невзгоды начались, когда их никто не ждал.

Еще до того как путешественники добрались до реки Поперечной, которая пересекала дорогу на юг, одна за другой пали три лошади: у них в ноздрях выступила зеленая пена.

Перераспределив вьюки, купцы последовали дальше, споря между собой о том, какой корм мог загубить коней. Однако после того как в пути пали еще три лошади, Нотангас остановил отряд:

— Наши лошади кем-то злонамеренно отравлены! Кто-то хочет, чтобы мы остались без коней. Следите, чтобы животные ни к чему не прикасались!

— Великий рикис! Как быть? Вьюки с павших лошадей некуда пристроить, коней осталось слишком мало. Мы и так везем с собой много товаров!

— Берите с собой только янтарь! Остальное спрячьте. Если не сможете взять с собой и янтарь, спрячьте и его! В следующий раз прихватим[41], — распорядился Нотангас.

Разыскав брод, путники переправились через реку. По противоположному берегу ехать стало несколько легче: не приходилось месить копытами грязь.

На холмах по обе стороны дороги шумели осины.

Отряд пробирался вперед между холмами, уходя все дальше на юг и останавливаясь лишь для того, чтобы перекусить и попасти лошадей. По ночам путешественники разводили костры, чтобы отпугивать зверей.

Таясь во тьме, за отрядом следили и чужие люди. Их заметил и рассказал об этом Витингасу Айстис. Чтобы успокоить парня, Витингас стал уверять, будто он принял за посторонних своих же часовых. Но Айстис не согласился и показал чужие следы.

Нотангас, узнав эту новость, не удивился.

— Я видел. Уже два дня, как за нами пристально следят. Мы должны быть готовы к тому, что на нас могут напасть. Это — маркоманы…

Чем дальше на юг, тем больше чужих глаз следило за путешественниками — сначала тайком, а позднее и совершенно открыто. Когда отряд, оставив за спиной холмы, повернул к реке Виадии, от которой уже недалеко и до земель римлян, вслед за ним потянулась целая вереница всадников и пешеходов.

Их стало еще больше, когда отряд вступил в ущелье. Оно оказалось широким. Бояться вроде бы было нечего, тем более что непрошеные спутники вели себя спокойно.