А случилось это вот как.
Айстис много времени проводил в мастерской Хакамда. Он учился отливать предметы из серебра, ковать железо, резать алмазом камень, изготавливать золотую фольгу… Айстис хотел выучиться отливать предметы так же чисто, как это умел делать только Хакамд. В особенности ему нравилось делать скульптурки и украшения, которые после литья не нуждались в отделке. Хотелось ему и научиться отливать изделия из железа и из смеси золота, серебра и меди.
Скоро Айстис понял, что секрет чистого литья кроется в форме, в которую заливается раскаленный металл. Хакамд отливал не в глиняную форму, как жемайты. Он вылепливал из воска модели отливки, а затем облеплял модель огнеупорной глиной, оставляя в ней два отверстия: одно — чтобы через него залить жидкий металл, другое — чтобы дать возможность выйти газам и воздуху. Когда форму разогревали, воск плавился и вытекал! Так мастер отливал точные копии модели.
Айстис научился отливать бронзовое зеркало.
— Смотри, что нужно сделать, — объяснил Хакамд, — чтобы все радовались твоей работе…
Он показал, как из земли, содержащей медь и олово, можно добыть бронзу. Куски горной породы мастер сыпал поверх пылающего угля, а для того, чтобы выплавить более чистый металл, руду и дрова складывал слоями. В жидкую бронзу он добавлял разные породы, они и придавали зеркалу блеск…
Похожие зеркала были у Номеды. Но они были изготовлены иным способом — путем шлифовки, полирования.
Айстис старался запомнить все, что видел в мастерской, а в знак благодарности подарил мастеру то, что принес с собой, — камни, кораллы, монеты… Перебирая содержимое своей сумки, он нашел на дне несколько кусков янтаря. Хакамд, внимательно оглядев янтарь, сказал:
— Редко, очень редко этот камень попадает в наши края. Мне уже довелось держать его в руках. Это очень дорогой камень! Сказывают, что рождается он в Море Заката, когда солнце краешком касается воды! Это правда?
Айстис почувствовал за спиной легкое дыхание и, обернувшись, увидел дочь мастера — Асмаю, которая широко раскрытыми глазами смотрела на янтарь.
— Тебе нравится этот камень, Асмая? — Айстис впервые обратился к ней по имени и про себя отметил, какое оно красивое.
— Очень… Он такой… спокойный! — ответила девушка.
Айстис взял кусок янтаря и вложил его в руку Асмаи. Девушка очень осторожно сомкнула ладонь.
— Он такой теплый! — произнесла Асмая и как бы неохотно вернула янтарь.
Таким было начало их дружбы…
Теперь уже Асмая, Айстис и Уван каждый день встречались в мастерской, вместе бродили по поселку, по роще и без конца беседовали между собой. Асмая расспрашивала Айстиса про янтарь, про людей и жизнь… Уван с трудом успевал переводить. Видя, что Асмая сопровождает свои вопросы проникновенным взглядом и выслушивает ответы, как бы мечтая, он все больше мрачнел.
— Если бы я могла увидеть море, которое выносит на берег янтарь! — сказала она, покачивая в руке кусочек янтаря, который Айстис ей подарил назавтра же после той встречи в мастерской. — Если бы я могла…
Все чаще Асмая звала с собой на прогулку Айстиса одного. Правда, они не могли разговаривать, но им хватало языка жестов и взглядов. Они бродили но окрестностям с утра до вечера, забыв о еде, обо всем на свете.
Во время одной прогулки Асмая спела ему несколько песен, исполнила красивый танец, который рассказывал о птицах, деревьях, небе и солнце, а возможно, и о чем-то совсем другом…
Глядя, как танцует Асмая, Айстис задумал вручить ей подарок на память. Он и сам не мог бы объяснить, почему ему хотелось, чтобы Асмая помнила о нем…
«А если сделать такое же ожерелье, как у Угне?» — подумал юноша и взялся за дело.
Хакамд внимательно наблюдал, как трудится молодой гость. Он даже ахнул, когда Айстис расколол довольно крупный кусок янтаря на мелкие части, просверлил в них отверстия и нанизал на тоненькую бечевку. Мастер показал Айстису, как надо сверлить, чтобы янтарь не крошился.
Когда в мастерскую приходили Уван или Асмая, Айстис прятал свою работу. И он и мастер молча улыбались, словно заговорщики. Хотя вряд ли мастер догадывался, для кого предназначено ожерелье.
Наступил день, когда работа была завершена.
Мастер одобрительно покивал головой. Ожерелье понравилось и самому Айстису. Оно получилось именно таким, какое он хотел изготовить. Повертев ожерелье в руках на ярком солнце, он взял алмаз и па самом крупном янтаре вырезал линию лица Асмаи.
Мастер вопросительно поднял брови.
Ответить Айстис не успел. Вошла Асмая и позвала его на прогулку.
Работу он продолжил на следующий день. На другом осколке янтаря он вырезал очертания берега и моря, а оставшийся кусок янтаря разрезал на две части и сделал из них подвески.
На пороге показались Асмая и Уван.
— Вот негодница! — сказал Уван. — Она хочет потащить нас к обрыву. Там, дескать, расцвел дикий мак!
Асмая подошла к Айстису и взяла его за руку, как обычно приглашая на прогулку. И вдруг увидела ожерелье. Она машинально отпустила его руку и замерла, боясь шевельнуться.
— Ой, что это?
Айстис взял ожерелье со стола и надел Асмае на шею, а подвески вложил ей в руки.
И тут случилось то, чего Айстис никак не ожидал. Вместо того чтобы обрадоваться, девушка словно окаменела, а придя в себя, выбежала из мастерской.
— Что ты натворил? — замахал Уван руками. — Зачем ты задел самое сердце Асмаи? Я не предупредил, что подарок девушке, если его преподносит юноша, означает просьбу стать его женой! Ты действительно хочешь жениться на Асмае?
— Не может быть! Я не знал! Где Асмая? Я ей объясню!
Айстис бросился вдогонку, но девушки нигде не было.
— А почему бы тебе не жениться? Вы — удивительная пара, — грустно говорил Уван. — Ты вскоре прославишься своими изделиями… А дома? Вряд ли тебя ждут… Смотри, упустишь счастливую оказию и потом будешь сожалеть всю жизнь!
Уван что-то сказал Хакамду. Тот сначала обрадовался, затем нахмурился.
— Не ругай, Уван, молодого друга, — сказал Хакамд. — Он не знал наших обычаев…
— Да, да, мастер! Он нарушил правила, ибо не знал их… Прости его.
— Вам необходимо уйти. И тебе, Уван. Ты не сможешь привлечь к себе сердце Асмаи. Она предназначена не тебе. С дочерью я позднее поговорю… Я был бы очень счастлив, если бы твой молодой друг остался. Он очень одаренный человек, многого добьется. Асмая любит его… Но ты, Уван, не говори ему об этом.
Вечером Каримай, Акул, Хакамд, его жена, соседи долго, сидели у очага. Почтили дух Олеана. Старики вполголоса спели грустную песню, сопровождая пение игрой на струнном инструменте и маленьком бубне. Затем, не прощаясь, как того требует обычай, когда путешественникам желают счастья в пути, разошлись.
Асмая не показывалась.
Наутро Уван и Айстис встали на восходе солнца и, найдя у порога дорожные сумки, битком набитые продовольствием, вышли из дому. У загона стояли два коня. Никого из жителей деревни не было видно. Возможно, кто-нибудь и следил за их уходом, однако обычай не разрешал выйти из жилища, пока отбывающие не переступят границу земли рода.
Айстис и Уван сели на коней и, не оборачиваясь, медленно отправились в дорогу. Айстису так хотелось обернуться! Может быть, он увидит Асмаю? Но нельзя было снова нарушать обычай…
Путники поехали на юго-запад, оставляя солнце за спиной. Оно поднималось все выше и выше, ярко озаряя поля, по которым удалялись всадники… Поля выглядели необычно. Они были густо усыпаны красным, как кровь, маком. Казалось, будто все кругом полыхает и нескончаемое пламя уходит вдаль, где-то там сливаясь с горизонтом. Даже облака и те полыхали! Огонь стелился по поверхности земли, метался вокруг кустов, стволов деревьев, камней, как бы опаляя каждый клочок песка, каждую полянку, заросшую травой.
Подъехав к обрыву, стали спускаться вниз.
Айстис не удержался и обернулся.