- Отпусти его.

«Как он  мог здесь оказаться?!»

Это было видение Кая. Никто не может настолько полно проникнуть в него, даже Нэй, лучший пробуждающий во всём королевстве. И вдруг здесь появился какой-то незнакомец, который смотрел сейчас на Кая совершенно безразлично, заинтересованный явно не им... Значит, это явно не просто нанятый семьёй специалист, ведь, вопреки ожиданиям, меньше всего его заботила судьба Халлрона-младшего, и всё его внимание было направлено на стройного брюнета, которого Кай видел во снах всю свою жизнь.

Предсказатель, быстро поняв, кто интересует непрошенного гостя, обернулся к своему любовнику из будущего, и застыл: в глазах его мага было узнавание, смешанное с такой болью и отчаянием, что вынести было просто невозможно. Они с незваным магом смотрели друг на друга, не отрываясь, и Кай вдруг заметил, как сильно они похожи. Не столько внешне, хотя оба были брюнеты, сколько внутренне. У них была одинаковая энергия, тяжёлая и давящая, на них был отпечаток одинаковой силы.

- Кто вы такой? Как вы попали сюда? - спросил Кай, но его слова проигнорировали.

- Ты должен отпустить предсказателя, - обратился Деамайн к видению, - ты и так уже достаточно натворил. Вам пока рано быть вместе. Жди своего часа.

Видение дрогнуло, и вдруг жалобно, просяще протянуло руки к мужчине. Жест был настолько открытым и беззащитным, что у Кая защемило сердце, однако Деамайн остался безразличен. Он был всё также холоден и высокомерен, и ему, кажется, на видение было плевать.

- Как его зовут? - спросил Кай мужчину.

- Ещё рано, - непреклонно ответил тот, и, посмотрев на побледневшего черноволосого мага, повторил: - отпусти его.

Видение вздрогнуло, закрывая лицо руками, и Кай был готов поклясться, что его любимый плачет. Сердце предсказателя разрывалось от боли, и он, вновь повернувшись к незнакомцу, угрожающе произнёс:

- Оставьте нас! Или я вышвырну вас отсюда, у меня на это хватит сил!

- Неужели? – Деамайн насмешливо улыбнулся, - тогда лучше спроси своё видение, хочет ли он теперь оставлять тебя здесь.

Кай застыл в удивлении, не веря тому, что только что услышал, а потом медленно и осторожно, боясь увидеть подтверждение слов мужчины, обернулся…

Его маг стоял, грустно улыбаясь, и на его лице было написано смирение. Он внимательно посмотрел на Кая, словно пытаясь запомнить каждую чёрточку его лица, потом на Деамайна, дрожа и едва удерживаясь от того, чтобы к нему подойти, а потом вдруг грязно-белый туман исчез, сменившись чернотой. В ней горели тонкие как паутина нити, струясь разными цветами энергии, и маг из видения, бросив на Кая прощальный взгляд, резко дёрнул одну из них.

- Нет! – закричал предсказатель, рванувшись вперёд, но сильные руки перехватили его.

Всё вокруг закружилось в цветном водовороте, смазываясь и превращаясь в сплошной полосатый поток, в котором исчезало будущее, затягиваясь в воронку времени, и сознание Кая пусть и против его воли, но всё сильнее цеплялось за настоящее. Парень забился как мог в руках мага, пытаясь вырваться и уйти вместе со своим видением, сразу в будущее, не осознавая, что тогда он исчезнет навсегда, но, к счастью, Деамайн был гораздо сильнее физически. Его самого здорово трепала хлещущая из предсказателя энергия, мечтавшая защитить хозяина и исполнить его желание, но эна-некромант, как ни крути, был сильнее. И поэтому прежде, чем Кай успел окончательно сойти с ума, его выбросило в реальность, грубо и бесцеремонно. Серые глаза широко распахнулись, и, резко глотнув воздуха, он вскочил на кровати, пока ещё плохо осознавая, где он.

Тускло горела ночная лампа, тяжёлые бархатные шторы были опущены, и сквозь них лишь слегка пробивался лунный свет. У кровати Кай заметил того самого мужчину, который приходил в его сон. Он выглядел уставшим, но почему-то довольным, по крайней мере, на его тонких губах блуждала удовлетворённая улыбка.

У стены стоял белый как мел Нэй, смотря на брата и не веря, что тот очнулся. Отец был прикован к стене каким-то заклинанием, и, учитывая, что сам Кристофер был боевым магом, его старшему сыну понадобилось вспомнить что-то совершенно исключительное для того, чтобы его обезвредить.

Дверь тихо скрипнула, и внутрь заглянул Алисандр, сначала робко и неуверенно, а потом, увидев сидящего на кровати Кая, парень просто влетел внутрь, падая на одеяло и заключая брата своего партнёра в объятия. Это словно послужило сигналом: Нэй, поспешно сняв с отца заклинание, бросился к Каю, не чувствуя даже, как текут по щекам слёзы, и следующие несколько минут комнату наполняли лишь рыдания и тихие слова Халлрона-младшего о том, что с ним теперь всё хорошо и что произошедшее не стоит таких эмоций. В этой суете радостного воссоединения все совершенно забыли о Деамайне, а когда немного пришли в себя, ночного гостя уже не было.

Некромант ушёл, ничего не попросив и ничего не объяснив, и именно этот факт, не смотря на радость от спасения сына, заставлял Кристофера чувствовать тёмное, мрачное беспокойство. Что-то должно случиться, и Деамайн, похоже, отлично знает, что именно. А то, что хорошо для некроманта, остальной мир едва ли порадует…

- Всё, я больше не могу!

Люце обессилено уронил голову на стол, больно ударившись лбом и наверняка набив себе шишку. Ну и плевать.

- Что такое?

Кейне позволил себе ненадолго оторваться от домашнего задания и, дописав до конца очередное предложение, повернулся к Люце.

- Я ненавижу теорию магии! Я не понимаю, зачем учить этот бред! Он же к практике не имеет никакого отношения!

- Считается, что это необходимо для более глубокого понимания дара, - рассудительно заметил некромант.

- По-моему это лишь всё ещё больше запутывает… - проворчал Люце, недовольно косясь на своего соседа.

Пролетел ещё один месяц учёбы, и юные маги не успели заметить, как наступила пора экзаменов. Сессия, как всегда, подкралась незаметно, злобно посмеиваясь и с садистским удовольствием наблюдая за мучениями тех, кто в течение учебного семестра не особо задумывался о её существовании.

Люце не был лентяем. Он старательно учил всё, что им задавали, или, по крайней мере, пытался это делать. С теорией магии у них взаимной любви явно не получалось, что сейчас, за два дня до экзамена, его крайне печалило.

- Давай помогу, - не без снисходительности предложил Кейне, подходя к целителю.

С момента его воскрешения и того поцелуя, оба парня постоянно ощущали какую-то неловкость между собой. Они негласно договорились молчать о том, что случилось и даже не вспоминать о жарких объятиях на широкой двуспальной кровати, списывая собственные порывы на минутное помутнение рассудка. Точнее, дистанцию больше всего старался держать Кейне, а Люце, попытавшись пару раз поговорить о произошедшем, наталкивался лишь на вежливые отговорки и намёки на то, чтобы сменить тему. Что ж, гордость у целителя тоже была, поэтому он оставил попытки достучаться до притворно-холодного эктос-некроманта.