– Я в третий раз, что с того?

– Правильно Паша ляпнул про её рожу. Может, она того, оголодала? Сидела, поди, лет десять.

– Вряд ли. Она того, – сказал Никита, подражая товарищу, – поди, психолог. Кстати, ты все отпечатки стёр?

– Почти, – Никола махнул рукой, – только зачем? Никто её не убивал, никого она не убивала. К тому же, самые главные отпечатки, на ключе зажигания, остались!

– Выходит, зря мы ходили?

– Зря. – Никола улыбнулся.

– Кстати, она может и права, – сказал он, глядя на пивной ларёк, притулившийся к дороге по ту сторону.

– Никола, у тебя бывало такое, чтобы бухать три недели?

– Подряд? Не бывало. Думаю у мужиков тоже вряд ли. Того и опасаюсь. Вдруг, захочется попробовать?

– Кому захочется-то, этим футболистам?

– Помнишь, Лёня грозился проставиться за ремонт дивана?

– Да так, ерунда всё это.

И всё же вечером Леонид Аркадьевич вынул из дипломата бутылку армянского коньяка. Предложил попробовать. Не отказался никто. Затем попробовали абхазского вина. В итоге решили, что кроме русской водки нет ничего лучше.

Утром, лёжа в постели и открывая баночку пива, Никита подумал, что пророчества Нины Петровны сбываются.

О том же подумал Никола.

Чугуев и Паша не думали ни о чём. Они с раннего утра ушли в город. Похмелились в первой попавшейся забегаловке и почувствовали себя немногим хуже вчерашнего.

Собрались вместе во время обеда. За столом толком не ели, а когда ушли в номер, достали бутылочку и пошли как по маслу солёные помидорчики, купленные у бабки в рваной тужурке.

Следующий день не запомнил никто. Зато на утро Никиту своротило от одного вида мятой баночки пива, предусмотрительно оставленной им на утро.

– Кто-нибудь видел людей в этом долбаном пансионате? – спросил вдруг Паша.

Его слова болью отдались в головах. Никто уже не спал, но говорить не хотел. Вопрос Павла застал каждого врасплох.

Действительно, где же все отдыхающие?

– Дзинь-дзинь! – звякнул колокольчик двери.

– Горничная! – сказал Паша, вскочил с постели.

– Завтрак! – сказала девица с силиконовым выменем.

– Спасибо!

Она закатила столик и выскочила из комнаты.

– Ну, долго валяться будем?

Никто не ответил. Паша осмотрел предложенный завтрак и ушёл в душ.

Чугуев провёл ладонями по щекам, вздохнул. Придётся бриться. Кожа пальцев почему-то ощущалась отдельно от рук. Посидев в раздумьях несколько секунд, Чугуев решил для начала умыться.

Дверь в душ была заперта, изнутри доносился шум воды.

– Там Паша, это надолго, – сказал Никита. – Пойдём, Лёня в коридор, там есть общий туалет.

– С умывальником?

– С великим множеством раковин, Лёня!

Чугуев взял полотенце и пластиковый пакет с бритвенными принадлежностями, на всякий случай. Вдруг, получится привести себя в Божий вид.

Никита, оперевшись о стену, ждал.

Когда товарищи наконец вышли из номера, к ним присоединился Николай.

Они дотопали до конца коридора. Конечно, двери всех номеров были закрыты. Как и в первый день, ниоткуда не доносилось ни единого жилого звука.

Друзья вспотели, пока шли. Больше от гнетущей обстановки, чем от физических усилий.

Вдруг открылась дверь номера напротив туалета. Мужчины одновременно вздрогнули.

Из-за приоткрытой двери раздалось невнятное мычание. Затем появился по пояс голый тип с расстегнутой ширинкой. Глядя на людей в коридоре и, одновременно не видя их, он неторопливо полил пол за порогом своей комнаты.

Чугуев, идя первым, остановился, растопырил руки в стороны, задержав товарищей. Они молча смотрели на отмороженного типа. Пьяный, так и не заметив никого в коридоре, в довершение плюнул за порог, да так и не поправляя штаны, ступил назад, пятясь за порог. Дверь захлопнулась.

– М-да, – только и сказал Никита. Его обычно острый язык словно парализовало.

В мрачном молчании мужчины прошли в общий санузел.

В комнате их встречал на удивленье посвежевший Паша. Не обращая внимания на кислые физиономии товарищей, он тотчас завёл разговор о футболе, обращаясь исключительно к Чугуеву.

– Ещё надо рассчитать, "щёчкой" или "пыром" бить, когда ветер сбоку! Или дождь, во что я под душем понял!

– Верно, верно, Паша, – отмахнулся Чугуев.

– Что вы кислые такие? Давайте-ка, мужики, в душ! У меня есть тонизирующий шампунь! – Паша бросил свою сумку на середину комнаты. – Сейчас, сейчас! Как огурчики будете!

Он копошился в сумке, а мужчины стояли, поглядывая друг на друга. Ни один из них никак не походил на пышущего здоровьем Пашу.

– А может, лучше в баньку? – предложил Николай.

– И точно! – Паша аж подпрыгнул. – Вот ты голова! Хотя и крестьянин!

– В крестьянстве, Паша, мудрость всех поколений!

– Лёня! Тебе бы ещё пальцем в небо ткнуть, ха-ха! Вылитый начальничек!

Чугуев разом покраснел. Что он сморозил? Опять ему показалось, что за спиной хихикает секретарша. Леонид Аркадьевич дёрнул плечом и оглянулся. Позади стоял Никола. Он хмуро, но сочувственно улыбнулся.

– Куда направились дорогие гости, если не секрет? – спросила улыбающаяся Ядвига Францевна, повстречав друзей на лестнице.

– Здравствуйте, Ядвига Францевна! Мы как раз хотели вас спросить, есть ли в городе баня?

– Павел Аркадьевич! – всплеснула руками Ядвига Францевна. – Для чего вам идти в такую даль? У нас в филиале есть прекрасная русская баня! Вас довезёт наш автобус!

– Прекрасно, Ядвига Францевна! У меня ещё один вопрос, если не возражаете, конечно.

– Сколько угодно, сколько угодно! – она сложила ручки у груди, как зайчишка на детской картинке.

Никита отпрянул, вдруг, подпрыгнет, да ему на ногу?!

– А где остальные отдыхающие?

– Леонид Аркадьевич! – протянула Эльза Францевна. И всем послышалось немое укоризненное продолжение: "Как вам не совестно?!"

– А сколько стоит в баньке попариться? – спросил Николай, придя на помощь стушевавшемуся товарищу.

– О чём вы говорите? Всё входит в стоимость путёвки! Банька уже протоплена, вам останется добавить по своему вкусу.

– Добавить чего?

– Жару, Паша, жару! – Никита похлопал по плечу Буракова.

– В смысле, и веники будут берёзовые?

– Как пожелаете! Василий, это наш банщик, введёт вас в курс дела.

Мужчины молча уселись на скамейку, спинами к столу. Замерли в ожидании обещанного автобуса.

И только слабый гул кондиционера перешибало хриплое дыхание глухонемого швейцара.

– Чего-нибудь желаете? – спросила вышедшая из глубины зала официантка в пиратской тельняшке.

– Поедешь с нами в баню? – спросил Паша, взяв двумя пальцами резиновую грудь. – Отмоешься хоть, а то лазишь как лохудра последняя!

– Сам отмойся! А у меня это, – девушка потрогала себя за щёки, – грим!

– Цыганский загар? Ха-ха!

– Для особо одарённых, повторяю! – осмелела девушка, заметив, что сотоварищи вовсе не одобряют поведение этого верзилы. – Грим – это набор красок для артистов!

– Такты, значит, артистка? И мыться тебе нельзя! Ха-ха-ха! – Паша отпустил гуттаперчевый сосок. Оттёр ладонь об штаны.

– Зря артачишься! Хоть бы живую сиську вынула, никому ты не нужна!

– Да! И тебе тоже!

– Мне-то, в первую очередь! Как отмоешься, подходи, поболтаем! – Паша отвернулся от официантки.

Она посмотрела на багровую физиономию швейцара. Он перенапрягся, держа наготове руку над тревожной кнопкой. Девушка улыбнулась швейцару.

Подъехала, наконец, машина. Серая "Газель".

– Что-то слабо смахивает на "Икарус"! – заметил Паша.

– Да, это не "Интурист". Но каков пансионат, таков и транспорт! – высказался подрагивающий Чугуев.

– Куда везёшь, водила? – спросил Паша, когда машина выехала из города.

– В баню.

– Это где, в горах или на море?

– Скоро прибудем.

– С похмелья что ли? – Паша обернулся, подмигнул мужикам.

Шофёр ничего не ответил. Он сосредоточился на дороге.