Машина въехала в открытые металлические ворота защитного цвета. В центре облезшей решётки красовалась бледно-розовая звезда с золочёным серпом и молотом.

– Это дача генералитета бывшего Союза! – сказал водитель, высаживая пассажиров.

– А нас заместо солдат привезли? – выкрикнул Паша в ухо водителю, от чего тот вздрогнул. – Дрова поколоть, спинку потереть?

– Вы никогда не были офицерами! – сказал Василий, глядя в глаза Чугуеву.

– Я старший лейтенант запаса, – сказал Чугуев.

– Тем более! – почему-то разозлился банщик.

– Слышь, мужик, хорош дуру гнать! Говори, мы моемся сегодня или нет?

– А-а! – Василий махнул рукой. – Не тот ныне клиент пошёл! Никакой тебе душевности.

– В самом деле, хватит морочить нам голову! – сказал вдруг Чугуев.

Банщик вздрогнул.

– Если надо поколоть дров, пожалуйста! – хлопнул в ладоши Никола.

– Ничегошеньки вы не понимаете, – сказал Никита, раскрывая сумку.

Брякнули баночки с пивом – глаза Василия озарились.

– Я устрою вам самую, что ни на есть офицерскую баньку! – сказал Василий, потирая руки.

Отхлёбывая пивко, он повёл гостей по тропинке, дальше от мрачного замка с облезшими стенами. Пройдя сотню метров, они оказались возле свежесрубленной избушки. Из металлической трубы на крыше исходил жар с ароматом бересты. Воздух над трубой колыхался, предвещая добрую баньку.

В предбаннике Василий предложил гостям веники: на выбор.

– Чего выбирать-то? – не понял Паша.

– Не скажи, молодой человек, не скажи! Смотря для каких целей париться.

– Для здоровья!

– А тебе для чего? – Василий посмотрел на Николая.

– Мне бы взбодриться.

– А мне – прогреться! – сказал Чугуев.

– А вам, молодой человек?

– Похмелье выгнать! – сказал Никита.

– Видите, у каждого есть своя цель! – улыбнулся Василий.

– Наша цель, – Никита ткнул пальцем в деревянный потолок с потёками смолы, – коммунизм!

– Отменили и забыли. Значит, так: раздевайтесь, разбирайте амуницию! Я тем временем подготовлю веники, – Василий быстро скинул пальто и сказал, закрывая за собой дверь. – Если осталось, зацепите пивка в баночке!

Василий оправдал звание лучшего банщика. Он последовательно оприходовал гостей: каждого по желанию. Использовал эвкалиптовый, берёзовый, дубовый и можжевеловый веники.

Все остались довольны. А пивко он просил прихватить для того, чтобы плескать на каменку.

Выйдя в предбанник, он скинул с себя банную шапочку.

– Пивка, Василий? – Никита протянул баночку.

– Благодарствую! А вам бы не советовал. Вон, чаёк в термосе. С мятой, в самый раз!

Говорил он напрасно. Вряд ли кого из гостей потянуло на пиво. Все с великим удовольствием отхлёбывали горячий, слегка подслащённый чай. Говорить не хотелось, пот стекал ручьями.

– Почему? – спросил Никита.

– Не нужно портить баню! На второй день после пьянки милое дело – банька, да чаёк!

– А во время пьянки как? – спросил Никита. После хорошей парилки язык его развязался.

– Во время? И банька не в толк, – банщик отпил пивка, крякнул. – На второй день куда ни шло, а потом, – Василий махнул рукой.

– А в третий день? – спросил Никола.

– В третий день водка не берёт, и баня не прошибает. В остальные дни сам себе противным становишься.

– У тебя-то, какой уже день? – спросил Паша.

– Я, ребята, вышел из того положения, когда ведёшь дням счёт. Главное, теперь двигаться. А для того нужно горючее. Вот так-то! – Он хлопнул себя по коленям и встал. – Кто смелый, на второй заход?

– Сколь дней надо бухать, чтобы стать таким как ты? – спросил Никита после второго захода в парилку.

– Всяко бывает, кому и трёх дней хватает. Если похмелился к вечеру, выдержав день, считай, пропал, – Василий резко встал, отвернулся. – Схожу-ка, ополоснусь.

Когда Василий вернулся в предбанник, на столе его ожидала дюжина баночек доброго пива. Банщик оставил одну, остальные по-хозяйски собрал в рюкзак.

Вдруг зазвенел звонок похожий на сирену.

– Кончай помывку! – скомандовал Василий.

– А чего?

– Смена составов, Паша! – сказал Никита, догадавшись.

– По ходу игры, – добавил Никола, одевая носки.

Паша посмотрел на обоих, затем на улыбающегося Чугуева, кивнул.

Следующую смену привёл другой банщик. Василий проводил гостей до машины.

– Давайте, мужики, отдыхайте на полную катушку! – дал он напутствие. – Когда ещё оторвётесь от семейного контроля?!

Все понимающе улыбнулись банщику, но отрываться по полной уже никто не хотел.

В холле, исполняющем роль ресторана, задерживаться не хотелось. Девица в пиратском наряде встала у прохода на лестницу.

– Не угодно вам чаю, кофе, чего-нибудь поинтереснее?

У неё был вид страдающего ребёнка, готового тотчас расплакаться.

– Ты чего в баню-то не поехала?

Официантка вскинула подбородок, посмотрела на Пашу через плечо Никиты. Губы её скривились. Вот-вот, разревётся! Никита решил спасать положение.

– Пожалуй, мы выпьем чаю. Есть у вас с мелиссой?

Глаза официантки загорелись.

– С мелиссой, топинамбуром, чабрецом! – отчеканила она как первокурсница на экзамене.

– Ладно! – махнул Паша мощной ладонью. – Давай этого, с гамбургером!

– Вам что? – официантка посмотрела на Чугуева.

– Вам? – повернулась она к Николе.

Никита молча улыбался. Вот, всегда так. Только наладишь контакт, оказывается, сделал для других! Другие, как будто понимали чувства Никиты, стойко молчали.

Официантка растерялась. Щёки её пошли пунцовыми пятнами.

Гости пансионата расселись за деревянным столом. Пыльное чучело попугая скрипучим электронным голосом доложило:

– Господа! Пять часов пополудни! Фай о'клок, господа!

Леонид Аркадьевич глянул на часы: половина восьмого по тому же полудню! М-да, весело живём!

– Сейчас ещё веселее будет! – шепнул Никита.

Чугуев вздрогнул. Он не ожидал, что скажет мысли вслух. Посмотрев на Никиту, Леонид Аркадьевич улыбнулся в ответ. Затем посмотрел, куда указывал глазами Никита.

Во входных дверях стояла женщина в тёмном плаще.

Леонид Аркадьевич узнал в ней таинственную незнакомку Николы, чудовище Паши и навязчивую "подругу" Никиты.

Она смотрела точно в глаза Чугуеву. Как будто не было никого другого в сумрачном зале, освещаемом крутящейся люстрой с цветомузыкой.

Леонид Аркадьевич застыл в полуприсяди.

– Нравится? – шепнул Никита. – Сейчас познакомлю!

Чугуев дёрнул плечом. Сел.

Нина Петровна что-то сказала швейцару, отвернувшись к стойке.

– Точно, топором рубленая? – спросил Никита.

Чугуев кивнул. Женщину с такой фигурой он ещё не видел. Или это плащ её так уродует?

Официантка вернулась с подносом. Стараясь не задеть ненароком Пашу, она быстро расставила чашки. Никите достался чай с пакетиком.

К его удивлению, Нина Петровна не поглядела в его сторону. Женщина ушла, пока он разглядывал свою чашку с жиденьким жёлтым пойлом.

Похоже, никто больше не обратил внимания на появившуюся из ниоткуда и ушедшую в никуда Нину Петровну. Мужики о чём-то говорили, пили чай с печеньем вприкуску. Затем вернулись в номер. До ужина смотрели телевизор. К счастью, не показывали никаких матчей и спортивных новостей. Чугуев настоял на просмотре местной телепередачи.

– Неплохо быть в курсе здешних новостей! – сказал он.

Мужчины равнодушно пожали плечами.

– Прошедший погодный катаклизм оставил следы! – радостно сказал рыжий диктор с лошадиной челюстью. Далее он перечислил количество мелких и крупных бедствий населения.

Чугуев слушал, не отвлекаясь. Как поведут себя местные власти, что бы он предпринял в первую очередь?

Паша сокрушался, что сборная скоро уедет из тренировочного лагеря. С досады он чуть не сплюнул.

Никола читал журнал, оставленный кем-то на столике. Ничего интересного. Кто-то там на ком-то женился, кто-то разводится и требует денег на содержание. Короче, полная чушь.