Куда податься?..

В село возврата нет, в Камень — тоже опасно. Жить в лесу отшельником и ждать, когда люди сами придут к тебе?.. Нет, надо действовать и действовать побыстрее! С чего же начать?

И. Т. КОРЖАЕВ — руководитель Каменской подпольной организации, начальник партизанской контрразведки.

Громову пришла мысль связаться с Каменской подпольной организацией, которой руководил грузчик Иван Коржаев. Эта организация, как и некоторые другие, была создана по распоряжению Барнаульского Военно-революционного комитета и губкома РКП (б) сразу же после чешско-белогвардейского переворота.

Встреча состоялась на явочной квартире. Коржаев обрадовался приходу Громова и долго рассказывал ему о бесчинствах белогвардейцев, о действиях подпольной организации.

— Трудно работать, — пожаловался Коржаев. — Опытных работников мало. Из 23 городских членов партии шестнадцать уже расстреляны. Погибли Фёдор Шевцов, Пётр Сарычев, Фёдор Колесников. Ефросинья Алексеевна Кадыкова — наш лучший организатор — в тюрьме, муж её тоже. Думаем побег им устроить.

— Да, работать трудно, — согласился Громов. — А ты поближе к рабочим будь, с барнаульским подпольем свяжись. Легче будет. Я вот тоже собираюсь партизанский отряд создать, твоя помощь потребуется.

— Отряд! Правильно. В Томске с 18 по 22 августа проходила первая Сибирская конференция большевиков. Создан областной партийный комитет. Поставлена задача организовать вооружённую борьбу за Советы, бить врага по тылам, помогать Красной Армии освободить Сибирь, Вот и надо нам выполнять это решение. Мы разъяснением займёмся, собиранием сил, а вы будете делать налёты на беляков. Верно, многие мужики, особенно середнячки, ещё на месте топчутся, не знают, куда повернуть. Но мы им поможем разобраться. Да они и сами скоро поймут, какая им власть ближе.

— Значит, по рукам, — воскликнул Громов. — Будем драться.

В августе 1918 года Сибирское временное правительство объявило мобилизацию молодёжи в армию «для защиты Отечества». В назначенный день восемнадцати-и девятнадцатилетние парни должны были явиться на сборные пункты.

Крестьяне — беднота и середняки — заволновались. «Не дадим сыновей. Хватит, мы за них отвоевали!» — шумели они на сборнях. Но призыву Чернодольского подпольного большевистского комитета тысячи крестьян — отцов и сыновей — селений Чёрный Дол, Андреевки, Максимовки и посёлка Ярового, вооружившись чем попало: топорами, вилами, старенькими дробовиками и берданами, собрались в посёлке Чёрный Дол, а оттуда двинулись на Славгород, захватили тюрьму, освободили политических заключённых, убили городского голову Фрея, Белогвардейский гарнизон был разгромлен, лишь немногие убежали задворками в степь и укрылись на кулацких заимках.

Восставшие организовали «Крестьянско-рабочий штаб», который издал несколько воззваний с призывом подниматься на борьбу с Временным правительством и разослал их по сёлам.

Крестьяне многих деревень одобрили действия чернодольцев, стали формировать отряды и направили своих делегатов в Славгород на съезд для выборов советской власти взамен эсеро-кулацкой управы.

Но контрреволюционное Сибирское временное правительство двинуло в степь дикую дивизию атамана Анненкова. Запылали сёла. Анненковские головорезы расправились с чернодольцами, постреляли на улицах Славгорода собравшихся на съезд делегатов.

Весть о расправе анненковцев над чернодольцами дошла и до Поперечного, где скрывался в это время Громов. Он вызвал к себе жителя этого же села, бывшего армейского ветеринарного фельдшера, а теперь просто коновала Осипа Баева. Через него держала связь с сёлами Каменская подпольная организация.

— Слыхал о чернодольцах? — спросил Игнат Владимирович Баева, когда тот грузно опустился на предложенную табуретку.

— Дошли слухи, — угрюмо ответил Баев.

— Вот тебе партийное задание: бери свой инструмент и иди по деревням коновалить.

— Не понимаю, кому моё ремесло теперь нужно, — пожал плечами Баев.

Громов улыбнулся.

— Эх ты, паря! Да сейчас твоё ремесло как нельзя кстати. Ходи себе с сумкой по домам, спрашивай, не надоли лошадей подконовалить, а сам между делом рассказывай о чернодольцах, о расправе над ними анненковских бандитов, советуй молодёжь в армию не посылать. Понял?..

— Ещё бы! — ухмыльнулся Баев. — Всё понятно, Игнат Владимирович. Будет сделано…

— Да попутно приглядывайся: где, сколько чего у карателей. Кто партизанить захочет, присылай на полевую стоянку, что на стыке панкрушихинскнх и попереченских полей. Связь держи со мной постоянно, может, листовочек сумеем организовать.

— Хорошо. Сынок Киря связным будет, — голос Баева потеплел. — Он у меня смышлёный.

— Ну и добро! — заключил Громов и крепко пожал руку Баеву. — А теперь за дело.

Игнат Владимирович Громов сидел в землянке, служившей кому-то полевым станом, и, прихлёбывая чай из закопчённой кружки, наставлял в дорогу только что освобождённого каменскими подпольщиками из тюрьмы агронома Александра Кадыкова, по партийной кличке «Городецкий». Вместе со своим отцом Корнелием он уезжал выявлять сочувствующих советской власти и организовывать подпольные группы в сёлах уезда.

Через маленькое тусклое оконце донёсся шум шагов, говор.

Громов с Городецким схватились за наганы. Открылась дверь, и в землянку ввалилась группа корниловских жителей — Егор Корнеев. Василий Кондауров, восемнадцатилетний паренёк Петя Нечаев и другие.

Корнеев поздоровался и сказал:

— Принимай в партизаны, Игнат Владимирович. Баев нас прислал.

Громов обрадовался.

— Доброе дело, — заметил он. — Оружие есть?

— Две берданки и топор. Я свою винтовку прихватил.

— Мало. Но ничего, в бою достанете. А в общем, беляков бить будем.

— Достанем, Игнат Владимирович. Душа горит. Знаете, что они у нас сделали?

И Корнеев рассказал о том, что произошло в Корнилово.

В один из осенних пасмурных дней Осип Баев прибрёл в деревню Корнилово. На главной улице у плетневых заборов стояли небольшими группками мужики, угрюмые, насупившиеся, и о чём-то переговаривались. Подойдя к ближней группке, Баев завёл баском:

— Лечу лошадей, коновалю!.. Лечу лошадей, коновалю!

Мужики недружелюбно покосились на коновала и промолчали. Баев подошёл к ним, снял кепчонку и поклонился:

— Здравствовать желаю, почтенные хозяева!.. Не надоть ли лошадушек в порядок привести?

— Не до этого сейчас. В жизни и то порядка нету, — проговорил чернявый мужичонка, первый в деревне бедняк Фома Карпов.

— А что случилось? — полюбопытствовал Баев.

— Что, что?! — рассердился Карпов. — Не слыхал, мобилизация.

— Слыхал, как же, — спокойно заметил Баев. — Больше знаю. Из Чёрного Дола иду. Там мужики вместо отправки сыновей в армию двинули на Славгород и всех беляков побили да поразогнали. А против чернодольцев атаманцев выслали, анненковцев. Они деревни жгут, народ стреляют да шомполами порют. Вот и посылайте им своих сыновей помогать мужиков вешать.

— Но-но! — всё более раздражаясь, повысил голос Фома Карпов. — Своих посылай!..

Баев примиряюще улыбнулся.

— Моих бог миловал, я своих к Громову отправил, мужиков защищать.

— Это кто такой, Громов-то? — спросил другой мужик, молчавший до этого.

— Командир партизанского отряда. Ваш односельчанин. Правильная-то его фамилия Мамонов.

— Игнат Владимирович?! — удивился мужик. — Как же, знаем. Верный человек, наш, одним словом.

— Вот-вот!.. Надо будет, покажу к нему путь. Ну, бывайте здоровы! — проговорил Баев и зашагал к другой кучке крестьян.

А через час на площади собрался сход. Уже большинство крестьян знало о расправе в Чёрном Доле. Когда же представитель Земской управы зачитал приказ Сибирского временного правительства о мобилизации, они зашумели: