— Я сам смогу тебя защитить, ниххан! — заявил он. Но избавиться от этих двух стражников он не мог. Правда, им приходилось держаться на почтительном расстоянии, и назначение в сопровождающие Муггана считалось наказанием. Нестрогим.

Как всегда, Ортран шел очень быстро. Слуга, несший его маир-унратен, еле поспевал за воином. Обутые в кожаные туфли ноги Ортрана производили меньше шума, чем босые ноги слуги.

Каждый день Начальник Внутренней Стражи обходил несколько десятков комнат. Двери он опечатывал собственным перстнем. Ни разу никто не нарушил печати. И ни разу он не заметил, чтоб пропала хотя бы одна из драгоценных вещей, которыми был полон Дворец. Лишь подземные толчки иногда нарушали порядок, установленный еще дедом Сурруха.

Однако, при всей огромности и хаотичности, охранять Дворец было не так уж сложно. Проникнуть внутрь можно было лишь через несколько входов, контролируемых воинами Ортрана. А внутри замка мог ориентироваться лишь тот, кто хорошо знал его план. Замок был огромным лабиринтом. Стоя на открытом балконе, человек мог видеть десятью минами ниже другой балкон или террасу. Но попасть туда он не смог бы, блуждай он по замку хоть целый ир. Дважды Ортрану приходилось вызволять заблудившихся слуг. Наказание было не слишком суровым, но достаточным, чтобы отбить охоту к праздному шатанию по Дворцу.

Ортран миновал подъемник, который обслуживал покои Нассини. Слуга, приставленный к барабану, задумчиво ковырял в ухе. Завидев Ортрана, он поспешно вскочил. Подъемников в замке было несколько, но пользовались лишь этим. Стражей наверху можно было не проверять: у апартаментов Нассини никто не решился бы играть в кости или спать. Ир тому назад один из новых стражей по глупости заглянул внутрь комнаты и был замечен Владычицей. Что бы он там ни увидел — рассказать он уже не успел. Зато Мугган собственноручно содрал с него кожу и набил чучело, два менса простоявшее в казармах. Урок был нагляден и хорошо запоминался.

Воины Внутренней Стражи, а также слуги, что принадлежали к дворцовой команде, жили в одноэтажном флигеле за левым крылом замка. Ортрану были отведены покои внутри. А казармы Внешней Стражи, рабов и остальных слуг Владения располагались рядом с Веселой Рощей, той, где проходили ночные пиршества. Все остальное: рощи, лесистые холмы за озером, молодой парк, разбитый на месте Сада Развлечений — были запретны. Исключение составляла южная часть Владения, где были пастбища и небольшие сельскохозяйственные плантации. Этим занимался Сихон.

Ортран вспомнил, как его воины уничтожали любимое детище Сурруха — Сады Развлечений. Растения-убийцы, растения-людоеды, одурманивающие, разрывающие на куски, пожирающие живьем — их привозили со всего мира, но в основном из Гибельных Южных Лесов. Растительные монстры сражались за жизнь, как сражаются животные. Но не устояли перед огнем.

Ортран вышел на обзорную площадку, что была обращена на юго-восток. Отсюда хорошо видна была Марра до самой излучины, там, где река резко сужалась и уходила вверх. Если подниматься по ней выше, можно достичь резиденции ситанга, но на больших судах выше не пройти. Слишком быстрое течение, слишком порожистое русло. Зато в милонге от реки шла очень хорошая Дорога. Говорят, ее проложили еще Древние. Ортрану это казалось сомнительным, но дорога была отличная.

С другой стороны Марры было Владение антассио сонанга Гаккакха. Нассини его презирала. А вот сынок ее частенько заглядывал к соседу. Гаккакх принадлежал к младшим отпрыскам, но по характеру и склонностям был точь-в-точь ее покойный муж. Жил весело. По-сонангайски весело. Ни один правитель на Асте не решился бы взять его даже в палачи.

Мугган, который не смел преступать материнские запреты, у соседа отводил душу. Сихоновы парни не спускали глаз с обитателей другого берега. И Ортран, и Сихон знали: зазевайся — и братец Сурруха тотчас пролезет в замок. Гаккакх, а пожалуй, и Мугган, с удовольствием ему помогут. Но прямое нападение им не по зубам.

Мысли воина обратились к недавнему разговору с красноглазым. Обеспокоил Ортрана светлорожденный Эак. Если Нассини займется тем прежде, чем Ортран успеет выдворить аргенета из Владения, потом изгнать Эака можно будет только силой. Ортран представил, что его самого кто-то пытается увезти от Нассини, и подумал, что и силой удалять его из Владения — бесполезно. Он вернется даже под угрозой неминуемой смерти. Крепки путы антассио сонанги. Крепче тех, что под силу разорвать мужчине.

Слева от Ортрана на невысоком постаменте стоял деревянный уродец — бессмысленная скульптура: лысая помятая голова с зубастым раскрытым ртом, венчающая тоненькое, изломанное тельце.

Эта идиотская улыбка вдруг привела воина в такую ярость, что он, не раздумывая, обрушил на уродца кулак в железной перчатке. Уродец с треском обратился в кучку обломков, а слуга с недоумением взглянул на Ортрана.

— Ты! — рявкнул Начальник Внутренней Стражи, подняв кулак.

Слуга поспешно отпрянул и демонстративно стал смотреть в сторону. Гнев Ортрана прошел, и он с сожалением посмотрел на разбитую статую.

«Верно, дорогая», — подумал он и, подтянув перчатку, продолжил обход.

Не больше хоры провел Санти на борту сиасы, когда на восточном берегу озера появился туор. Хорон как раз показывал ему, что делать с парусом, чтобы идти против ветра. Обрадованный тем, что Биорк его ищет, Санти отвлекся, и сиаса потеряла ветер при смене галса. Парус обвис и заполоскался, а судно получило задний ход.

— Сын безрукого и безголового! — закричал Хорон, вынося стаксель, чтобы сиаса увалилась на новый галс. Сконфуженный Санти переложил руль.

Когда сиаса набрала ход, он вновь посмотрел на берег. Туор поднял руку.

— Мастер! — крикнул Санти кормчему.

— Вижу! — отозвался Хорон. — Иди к причалу.

Сиаса шла под прямым углом к ветру. Хорон потравил шкоты и вывесил на борт кранцы. Гордый Санти подвел судно к причалу. Биорк ловко поймал носовой швартов. Санти передал румпель кормчему и спрыгнул на доски. Он отдал конец, и сиаса отошла.

— Благодарю, мастер! — крикнул Санти.

Хорон улыбнулся в ответ.

— Прости, что помешал твоим занятиям! — извинился Биорк.

Урра, бесцельно бродившая рядом, подошла и понюхала голову туора. Тот отпихнул ее.

— Пойдем, — сказал он. — Обещаю, ты не будешь разочарован, друг Санти!

Маленький ловкий туор вприпрыжку бежал впереди. Его повязка была темно-коричневого цвета и почти не отличалась от кожи. На голове — полосатая косынка. Он выглядел в точности как мальчишка. Санти едва поспевал за ним, но сесть в седло не решался: вдруг туор сочтет это невежливым?

Обиженная пренебрежением урра брела следом. Детеныш то и дело забегал сбоку и тыкался мордой то в бок Санти, то в живот матери. Ветер и дневной Таир быстро высушили кожу Санти, но пока голова была мокрой, ему не было жарко. Каменные плиты нагрелись так, что жар ощущался даже сквозь кожу сандалий. Санти по детской привычке старался наступать только на центр каждой плиты. Он вспомнил ангмарские площади: там каждый каменный четырехугольник был обрамлен синей полоской пробивающейся травы. Здесь же полированные белые шестиугольники были так плотно пригнаны друг к другу, что между ними не было ни единого стебелька. Зато с двух сторон цветущей стеной поднимался кустарник в пять минов высотой, а через каждые двадцать шагов дорогу затеняли кроны сантан. Запах белых и красных соцветий был совсем слабым: днем они почти не пахли. Зато изрядно воняло из пасти урры, чья морда время от времени касалась головы Санти. В милонге от дворцовой площади начиналась сантановая аллея, и сплошная тень заслонила от них Таир.

Две длинноногие девушки прошли мимо с пустыми корзинами в руках. Кончики грудей их были выкрашены в алый цвет, а на лицах почти не было грима: жарко!

— Хочу познакомить тебя с моим другом! — произнес Биорк, оборачиваясь.

— О! — глаза юноши вспыхнули. — С воином Белого Меча?

— Нет! — сказал туор и почему-то засмеялся. — В свое время. Отведи урру. Я подожду тебя здесь.