- Где? - спросил Рюрик, разом помрачнев.
- Возле Ильмары, у той же излучины, у которой Бэрин разбил Истрия, - пояснил Олаф.
- Каковы… потери? - Рюрик задыхался от бессильного гнева.
- Триста человек убито, восемьдесят ранено… Три селения выжжено германцами, - ответил Олаф, виновато пряча глаза от князя.
Рюрик побледнел, сжал кулаки.
- Они забыли, как бежали, бросив оружие, раненых и лошадей, от границ нашей земли. Они вновь хотят испытать отвагу наших воинов! Что будем делать, мой вождь?
- Драться! - запальчиво ответил Олаф и насмешливо посмотрел на князя. Ты что ж, женившись на моей сестре, утратил вкус к битвам?
Рюрик вспыхнул, как от пощёчины.
- Ты потерял своего первого друга. Мне же не счесть дорогих потерь! жёстко произнёс он. - И если вече вольно будет послать нас ещё на одну битву с германцами, то будем драться!
Князь резко повернулся и, тяжело шагая, направился к младшей княгине, которая, сидя в седле, терпеливо ожидала конца их разговора.
- Прими мои сожаления, - прошептала Эфанда. Князь ткнулся лицом в складки её платья.
- Триста человек убито! И это при первой же встрече! Как Олег смог допустить… - Он больше не смог произнести ни слова.
- Не горюй, мой князь! - раздался за его спиной низкий женский голос. Рюрик поднял голову: рядом с ними стояла Руцина, придерживая развевающийся на ветру простой серый плащ.- Отпусти меня к викингам.
- Зачем? - удивился Рюрик. Эфанда схватила его за руку и изо всей силы сжала её.
- Я скажу тебе об этом… в своей одрине, - ответила Руцина, стараясь не смотреть на их сплетённые пальцы. В голосе её чувствовались одновременно и вызов и неуверенность.
Слуги, до того молча, неодобрительно наблюдавшие за князем, стали расходиться по своим клетям.
Князь внимательно, как-то устало посмотрел на свою первую жену и пожал плечами.
- Я не вижу добра в этом.
- Я сумею помочь тебе. - Она побледнела и тяжело дышала.
Рюрик ещё раз пожал плечами.
- Ну хорошо… Я подумаю. - Он повернулся лицом к первой жене и уже решительнее и добрее добавил: - Я приду к тебе, Руц, и мы всё обсудим.
Руцина сдержанно поклонилась мужу, выпрямилась, высоко подняла голову и не торопясь пошла к дому.
Эфанда первый раз ощутила себя в роли третьей, младшей, жены. Что бы ни предпринял муж, что бы он ни сказал, но, если это касалось старших жён, младшая должна была терпеливо и покорно подчиниться его решению. Но в их отношениях с Рюриком дело было даже не в этом. Она глубоко верила своему мужу. А теперь… Что это было?.. Измена?.. Могла ли быть измена?.. Эфанда оцепенела на миг… Могло быть все! Этому учил её отец. Но могло ли такое случиться именно с ней и с её Рюриком?.. Она зажмурила глаза, вскрикнула и на миг потеряла сознание.
Рюрик испуганно подхватил её и бережно снял с коня.
- Что с тобой? - прошептал он. Эфанда приникла к его груди и, всхлипнув, тихо попросила:
- Не ходи к ней в одрину…
Рюрик заглянул в потемневшие глаза младшей жены, перевёл взгляд на окна одрины старшей жены и молча погладил Эфанду по голове.
Была уже поздняя ночь, когда Рюрик открыл тяжёлую дверь одрины своей старшей жены. Руцина, накрытая меховым одеялом, спала. На маленьком столике в серебряном подсвечнике горела толстая свеча. Это был знак того, что она ждала своего повелителя и была уверена, что Рюрик придёт.
Рюрик с любопытством огляделся. Здесь было всё так, как и прежде. Впрочем, нет: исчез семисвечник, а вместо него на подоконнике и туалетном столике стояли обычные шандалы. Рядом с подсвечником на маленьком столике Рюрик увидел огромную толстую книгу в деревянном переплёте. "Библия", прочитал он. - Значит, это правда, что Руцина в последнее время зачастила к Абраму и тот доверил ей великую книгу иудеев? Ну что ж!.. Пусть постигает священные истины", - решил для себя князь.
Возле одра на полу был постлан разноцветный ковёр. Князь вгляделся в его орнамент и задумался: "Не дар ли это миссионеров, которые давно не показывались мне на глаза?"
И Рюрик вдруг почувствовал, что его это не возмутило. Неужели ему совсем безразличным стало все, что касается его первой жены? Он потянул за край мехового одеяла, и Руцина мгновенно встрепенулась:
- А-а, наконец-то! Ложись рядом, разговор будет теплее, - поёживаясь от холода, предложила Руцина - на ней была всего лишь льняная с короткими рукавами рубаха.
И Рюрик, не раздумывая, лёг рядом.
Руцина бережно поправила подушку под головой мужа и поцеловала его в щёку.
- Удобно? - жарко прошептала она, ожидая ответной ласки.
Рюрик молча кивнул головой. Каждое её движение было знакомо, каждый взгляд её, каждое прикосновение должны были пробудить в нём желание.
- Руц, - устало проговорил он. - Ты же знаешь меня: в день гибели своих дружинников я… - И он махнул рукой. Руцина подавила вздох и отодвинулась от мужа.
- Вот что, князь мой, пошли меня к викингам, - глухо потребовала она.
- Но ведь им нужны большие дары, - тихо возразил он. - А где я их возьму!
- Я заберу все свои золотые фибулы, колты, янтарные ожерелья, меха…
- И они тут же пошлют нам на помощь своё войско! - с горечью перебил её Рюрик. - Знаю я их! Им бы пограбить, набить карманы, а у нас грабить нечего. - Он поднялся, прикрыл меховым одеялом Руц и, не глядя на неё, хмуро проговорил: - Не торопись делать добро, ибо оно может обернуться во зло. Всё должно вызреть!
Руцина резко сбросила с себя одеяло и, не прикрывая своей наготы, выкрикнула:
- Ты никогда, князь, не будешь иметь успеха! Рюрик вздрогнул.
- Сколько пророчеств в последнее время, - с горечью произнёс он и покачал головой.
- О каких пророчествах ты говоришь?! - ещё больше разозлилась Руц.
- Я сегодня во время охоты подстрелил… хворого сокола.
Руцина ахнула.
- Не может быть! - с ужасом прошептала она, зная, о чём говорит это грозное предзнаменование. - Хворый сокол и… летал?! - Руцина похолодела. Она мгновенно поняла, какая участь ждёт её и других жён, если предзнаменование сбудется.
- Летал! - горько подтвердил Рюрик. - И как красиво летал!
- Рюрик! - порывисто вскрикнула Руцина, вскочила с постели и бросилась к мужу. - Как я хочу тебе помочь! Отпусти меня к викингам! Я нынче же отплыву к ним и приведу войско!
- Пылкая моя Руц! - грустно перебил се князь. - Ты опоздала! - Он прижал к груди её рыжеволосую голову, поцеловал её и повторил: - Безнадёжно опоздала! И сама это знаешь…
- Нет! - застонала Руц и обвила его руками за шею. - Нет, нет! - Она рыдала и не хотела поверить в то страшное предзнаменование, в которое не верить было уже нельзя, - Ты не оставишь нас, - причитала она, - ты не убьёшь нас… - плакала Руцина.
В это время кто-то позвал: "Князь!" - и в одрину старшей жены Рюрика громко постучали.
- Нет! - закричала Руцина. - Я не отпущу тебя!
- Успокойся! - Рюрик с трудом оторвал от себя первую жену и подошёл к двери.
- Что случилось? - спросил он, открывая дверь.
- Жито горит! - едва выговорил дворовый слуга дрожащими губами.
- Где?! - закричал Рюрик.
- За грабовой рощей, - вытирая мокрый лоб, ответил слуга.
Руцина ахнула.
- Буди дружину да пошли кого-нибудь за верховным жрецом, - приказал князь слуге и обернулся к Руцине: - Ну вот и третье испытание послал мне твой Христос, - хмуро сказал он.
- Господи! - простонала Руцина. - Неужели ты не понимаешь, что это испытание… всем нам.
- Одевайся! - закричал на неё Рюрик. - Ты остаёшься главной в доме. Да смотри не вздумай обидеть Эфанду.
Он повернулся и быстро вышел из одрины со словами: "Торопятся германцы… Ох как торопятся!"
Руцина взвилась от последнего приказания мужа, но ответить ему ничего не успела - его уже рядом не было.
"Неужели это всё же Христос послал нам испытание?" - думала Руцина, и душа её сопротивлялась необходимости принять неизбежность жестокого испытания, посылаемого Всевышним Отцом, в которого она уверовала. Она смотрела в чёрный дверной проем и ждала чуда. Внезапно в проёме блеснул свет, и кто-то сказал сонным голосом: