Домой он вернулся нагруженный пакетами. Весь вечер и часть ночи Роберт делал то, что было указано колдуном, но, увидев, что темная жидкость закипела, удивился, зачем он занялся этой глупостью. Впрочем, теперь осталось немного подождать, пока отвар остынет, и сделать дыхательное упражнение.

— Ну что ж, по крайней мере забавно, — сказал Роберт вслух, чтобы оправдаться перед собой; уже несколько часов он возился с травами.

Книга сообщала, что превращение в волка длится не один час, но сколько точно — неизвестно, все зависит от крепости отвара, от количества выпитой жидкости, от сопротивления организма резкой смене метаболизма, от ряда других вещей.

Но что станет он делать, если его опыт даст положительный результат? Ради чего превращается он в человеко — волка? Чтобы гулять по лондонским улицам? Нагонять страх на людей? Сразу же перегрызть горло первому, кто пройдет мимо? Роберт размышлял над этими вопросами, пока отвар не остыл и он мог его выпить. А ведь пойло это и повредить может, еще заболею всерьез, подумал он. С отвращением, одним глотком выпил отвар и, не теряя ни секунды, как велел колдун, принялся за дыхательные упражнения, сосредоточившись изо всех сил. Ничего сложного: сперва глубокий вдох, потом медленный выдох, продолжительный, очищающий легкие от скопившегося в них воздуха. Повторить это надо было семь раз. Закончив упражнения, Роберт, весьма возбужденный, стал ждать трансформации. Минуты казались часами, и он вспомнил, что так и не решил, что же он станет делать в случае успеха. И вдруг началась мутация:

раздался крик; он шатался, едва не падая, хватался за стол, пялил закатившиеся глаза, задыхаясь, ловил воздух открытым ртом,[65]

он почувствовал, как совсем иная энергия разливается по телу, как он раздается, как растут, затачиваются зубы и становятся ужасающе острыми, почувствовал, как сквозь кожу прорастает шерсть и как руки и ноги его превращаются в когтистые лапы, вот уж и инстинкт у него стал волчий, и звуки и цвета стали гораздо богаче оттенками. Чудеса, невозможно поверить! Книга не лгала, колдун и француз были правы.

Теперь он и на человека-то почти не похож!

Троглодит он, что ли?

Нет, он был человеко-волком. Роберт ждал, что зверь, сидевший внутри, заставит его идти на улицу убивать, сам он никогда этого не делал; но ничего не произошло. Догадавшись, что, хотя суть его была теперь совсем иной, звериной, он мог контролировать свои желания, Роберт предпочел остаться в своей каморке и познать себя в новом обличье.

Действие отвара длилось пять часов. Наступил срок, и Роберт стал медленно возвращаться в обычное свое состояние, спокойно, словно возвращался из странствия по неведомым и чуждым сферам, порог перцепции которых мы можем переступить только под воздействием особых стимуляторов. Немного погодя он присел на свое жалкое ложе: страшная усталость, немного побаливала голова. Он уснул. И на этот раз кошмары его не мучили.

Так день за днем и с обеих сторон моего разумения, моральной и интеллектуальной, я твердо шел к истине, частичное открытие которой обрекло меня на такое ужасное крушение, — к истине, гласившей, что в нас скрыт не один человек, но два.

На следующий день Роберт проснулся, едва рассвело, и в прекрасном настроении: ведь теперь он и вправду владел чем-то значительным. Он предпочел заучить наизусть формулу и уничтожил книгу: терпеливо разодрал ее на куски и сжег. Он был счастлив, с жадностью поел, а за едой думал о своей тайне и о мутации. Вышел пройтись. Мысли его витали далеко, и он совсем не замечал представлявшихся ему случаев стянуть что-нибудь. Роберт пытался понять, какую практическую пользу может извлечь из своего могущества.

Он не знал, сколько времени размышлял, но, когда очнулся, он, Роберт Лестер, вор, промышляющий в одиночку, имел готовый ответ: превратившись в человеко-волка, он мог убить определенных, заранее им выбранных людей, например начальника полиции, богача-миллионера, кинозвезду, высокое должностное лицо. Он бы не носился вслепую по темным улицам Сити, разыскивая жертвы, но не торопясь, потихонечку устранил бы своих врагов или по крайней мере — подумал он, затаив дыхание, — большинство тех, кого я ненавижу. Новый Джек Потрошитель, но куда более высокого полета: он приканчивал бы не бедных проституток Ист-Энда, он взялся бы за весь Лондон, добрался бы до высших кругов общества.

Через две недели Роберт наметил себе первую жертву: процветающего коммерсанта. Терпеливо собрал сведения о привычках и распорядке дня богатого буржуя.

Роберт нервничал, он стоял на пороге новой жизни, перед ним открывалась иная судьба, и совсем иные задачи предстояло ему решать.

При первом дуновении этой новой жизни я понял, что стало теперь хуже, что я, как раб, навек отдался всему дурному, бывшему во мне раньше, и эта мысль бодрила меня и веселила, как вино.

А Роберта более всего беспокоила мысль, насколько он действительно силен. И достигнет ли он своей цели или возникнет какое-нибудь препятствие? План был составлен очень тщательно и не представлялся сложным. Речь шла о том, чтобы застать миллионера в его великолепном особняке, где он жил один. Дождаться, пока слуги уйдут, и, прежде чем этот субъект опомнится, он уже будет лежать с прокушенным горлом. Затем тотчас же вернуться к себе и ждать, когда кончится действие отвара и из внушающего ужас волка он вновь превратится в Роберта Лестера. И вновь будет вести свою обычную повседневную жизнь, пока не найдет новой жертвы.

Все произошло, как он и предполагал. На рассвете Роберт вернулся домой с самодовольной уродливой гримасой на лице и лег спать, дожидаясь обратного превращения. Если не считать звона разбитых стекол в огромном окне, все шло по намеченному плану. Коммерсант не успел позвать на помощь, когда увидел, как к нему в комнату прыгнул человек дикого вида, огромной силы и, гневно рыча в какой-то дьявольской ярости, кинулся на него. Так он и отдал богу душу, не поняв толком, что происходит, лишь отвратительное видение запечатлелось в его глазах и мозгу.

Моя первая работа, мой первый шаг, начало моей мести. Теперь Роберт считал себя неким высшим существом, ратующим за справедливость, мстителем за проституток и воров, и был озабочен выбором следующей жертвы. Смутно припоминалось, что начальник полиции любил гулять после ужина в одиночестве и прохаживался он по Ричмонд-Парку, неподалеку от своего дома. Роберт знал, что в этих местах после десяти вечера совсем безлюдно. Вот он, его следующий шаг.

Роберт был счастлив: больше он не жалкий вор-одиночка, не вульгарный карманник; он стал каким-то особенным, не поддающимся обычным определениям. Да и как назовешь человека, который с удовольствием превращается в зверя, в волка, чтобы казнить членов общества, принудившего его постоянно прятаться, приговорившего его к нищете, к жизни грязной и гнусной, к одиночеству, к пьянству и продажным женщинам; и единственное, что это общество ему дало, — это начатки грамоты, чтобы он мог читать и писать, хоть и с грубейшими ошибками, и до крайности ограниченный лексикон, зато лишило счастья и семьи, которая была у всех. Какое чудо, что в руках этого замкнутого, недоверчивого человека оказалась магическая книга! Признательность Роберта колдуну с далекого острова Бали и французу не знала границ. Ведь это благодаря им он перестал быть жалким воришкой, обрел могущество, власть. Теперь его враги трепетали бы пред ним. Ничего, они его узнают!

Убийство начальника полиции прошло еще более гладко. Ведь это был пожилой человек лет шестидесяти, не очень крепкий — во всяком случае, не способный противостоять невероятной силе, внезапно на него обрушившейся, когда он пересекал тенистую аллею; что-то или кто-то, необычайно подвижный и ловкий, свирепо рыча, бросился на него, и он сошел в могилу, как и его предшественник, не поняв, кто же все-таки напал на него и повалил на землю. Тело его было изувечено, кровь хлестала из ран так, что и вообразить себе невозможно. Он не мог кричать, а только приглушенно стонал. Казалось, сам дьявол над ним потрудился: одежда была изодрана в клочья, все тело в укусах, кости переломаны, суставы вывихнуты. Мрачное зрелище тем не менее наводило на мысль о профессиональном умении и ловкости, о знакомстве с анатомией.