Изменить стиль страницы
Люблю, что Вы — не сноб, не нытик —
Сопротивлялись, что есть сил,
И ни один ученый критик
Еще с катушек Вас не сбил;
Что музу скорби, музу гнева
Удочерили Вы навек[1110],
Когда цензуры, старой девы,
Восстал из праха новый век;
Что ненавидели Вы слизней,
Что отдали свой щедрый дар,
Чтоб все узнали в этой жизни
Искусства роковой пожар;
Что Мойдодыра Вы родили,
Что Вами Крокодил зачат,
Что любят Вас, как Вас любили
Пять поколений всех ребят[1111]

1.

<1922>.

Дорогая Елизавета Григорьевна.

Может быть Вам известно, что в Питере возникает детское издательство «Радуга»[1112]. При этом издательстве будет журнал «Носорог». Журнал будет состоять из двух частей: для крошечных детей и для детей постарше. Я уверен, что Ваши стихи будут истинный клад для обоих отделов. Пришлите их возможно скорее. Они будут немедленно оплачены и даны художникам для иллюстрации. Особенно нужны мне стихи для детей самого старшего возраста, что-нибудь эпическое, какую-нибудь балладу о спасательной лодке, о пожарных, про храбрых авиаторов и проч. Так же хотелось бы поживиться от Вас прозой. Вы, кажется, единственный из нынешних русских поэтов, кто владеет прозаическим стилем. Нет ли у Вас какой-нибудь сказки, или еще лучше повести. Будьте добры, сообщите об этом Марии Никитичне[1113].

Мой адрес: Манежный 6 кв. 6.

Ваш Чуковский.

Передайте, пожалуйста, и Серапионовым братьям мое усердное приглашение в журнал.

2.

<4 апреля 1928>.

Дорогая Елизавета Григорьевна.

Человек слаб: Ваша надпись очаровала меня так же, как и книжка[1114]. Положительно, у Вас есть дар веселой сердечности — величайшее сокровище для детского поэта! К счастью, Ваша надпись не иллюстрирована никакой А. Ефимовой[1115] — и потому пострадала меньше, чем Ваши стихи.

Я сию минуту вернулся из Москвы и еще не очнулся от угара — поэтому извольте мне простить бессвязность и краткость этой цыдулки.

Одно я могу сказать связно — это что я люблю Ваш голос — в поэзии с самых первых Ваших стихов, прочитанных в незабываемом доме Мурузи[1116].

Ваш К. Чуковский.

3.

<7 ноября 1963>.

Дорогая Елизавета Григорьевна.

Спасибо за оттиск[1117].

О Зощенко — замечательно. Особенно вторая часть: о его трагическом умирании. Палачи не только оскорбили и ранили его, но обрекли на голод, на нужду.

В эту пору, когда он был так величав и так раздавлен, что невозможно было на него смотреть без слез, я переписывался с ним; каждое его письмо было полно безысходной тоской. Незадолго до смерти он был у меня в Переделкине — именно такой, каким Вы описали его, «отпустивший обручи», не стоящий на ногах — «полу-жилец могилы». Эти страницы Ваших записок драгоценны, в них чувствуется сдержанный гнев.

О Маршаке очень верно, но есть и недомолвки. У Вас вышло так, будто я, не будучи в силах написать «Тараканище», обращался к студистам за помощью. Этого не было. В «Тараканище» нет ни одной чужой строки*).

Маршак поэт огромного масштаба. Он вдохновил очень многих писателей, призывая их писать для детей: Алексея Толстого («Золотой ключик»), Хармса, Шварца и т. д. Но к Тыняновской «Кюхле» он не имел никакого отношения.

Вы воскресили в моей памяти «те баснословные года» — «Дом искусств», «Дом литераторов», «Студию». Спасибо, дорогой друг.

Я очень жалею, что Вы не посетили меня в Барвихе. Неужели мы больше никогда не увидимся? — «Быстро я иду к закату дней».

Привет Вашему брату[1118]!

К. Чуковский.

_________________________

*) Конечно, я бесконечно благодарен Вам за дружественное отношение ко мне, которое я угадываю в этих статьях.

4.

8 августа 1966.

Милая, дорогая Елизавета Григорьевна.

Во время моей болезни, которую я всю эту весну (и часть лета) считал смертельной, я не имел возможности читать присылаемые мне книги. Таков был запрет врачей. Мне было разрешено лишь два часа в день посвящать «мозговым» занятиям, и, естественно, я читал лишь то, что непосредственно связано с моей тогдашней работой. Этим объясняется мое дикое хамство: я не поблагодарил Вас за Вашу милую книгу и за лестное для меня предисловие к ней[1119].

Книжку я всю прочитал. Сейчас её нет у меня под рукой. Некоторые стихотворения были известны мне и прежде, но некоторые я прочитал впервые. Из них запомнилось: «Свидетели великих потрясений», «Своевременные мысли», «Анне Ахматовой», стихотворение о крохотных школьниках*)[1120] и конечно, «Толмач», очень верно передающий чувства многих переводчиков.

Словом, я перед Вами в неоплатном долгу. Как хотелось мне выразить Вам свое соболезнование по поводу Вашей тяжелой утраты[1121], я легко представляю себе, как она тяжела для Вас, но в это время я был прикован к больничной койке — и у меня была своя незаживающая рана[1122].

Словом: любимая, милая Елизавета Григорьевна, не сердитесь на меня за мое невольное хамство — но знайте, что я с давнего времени привык думать о Вас с дружеским чувством.

Ваш К. Чуковский.

_________________________

*) Забыл текст: там есть строки о ябеде.

Мариэтта Шагинян

Елизавету Полонскую с Мариэттой Шагинян до конца дней связывали очень дружеские отношения. 14 октября 1963 года Полонская писала Эренбургу о Шагинян: «Она настоящая ingenu sklerotique и я её люблю со всеми её завиральными идеями. Впрочем, особенно выбирать не приходится. Выбор сделан давно»[1123]. Про завиральные идеи, конечно, мягко сказано, но эта неуемность, пылкость, непредсказуемость глухой Шагинян, все её политические курбеты были чем-то сердцу Е. Г. любезны, да и привыкли они друг к другу. Полонская и Шагинян переписывались всю жизнь. Письма Е. Г. хранятся в архиве семьи Шагинян. Для представления о веселом стиле писем Полонской к Шагинян приведу только два фрагмента из них. Вот — из письма Е. Г. от 9 апреля 1924 г.:

вернуться

1110

Речь идет о поэзии Н. А. Некрасова, изучению которой Чуковский посвятил почти всю жизнь.

вернуться

1111

Текст неопубликованного стихотворения Полонской, как и тексты последующих писем К. И. Чуковского предоставлены мне покойным М. Л. Полонским.

вернуться

1112

Издательством «Радуга» (1922–1930) владел Л. М. Клячко; детские книги, которые оно выпускало, отличали высокий литературный (текст) и художественный (иллюстрации) уровень. В 1923 г. «Радуга» выпустила книжку детских стихов Е. Полонской «Зайчата» в оформлении А. Радакова, переиздав её в 1924 г. с рисунками Ю. Хржановского, и дважды в 1926 г. с рисунками В. Сварога.

вернуться

1113

Рыжкина М. Н. (псевдоним Памбэ) — поэтесса, переводчица, занималась в семинаре Лозинского, работала во «Всемирной литературе»; К. И. Чуковский вспоминает её в «Чукоккале» (М., 1979. С. 228). — подробнее о ней см.: Минувшее. Вып. 13. 1993. С. 355–456.

вернуться

1114

Книжка стихов Е. Г. Полонской «Детский дом» (М., 1928).

вернуться

1115

Ученица К. С. Петрова-Водкина Анна Максимовна Ефимова (1897–1962) иллюстрировала две детские книжки Полонской: «Про очаг да ясли и пирог на масле» (1927) и «Детский дом» (1928) — последняя была издана ею совместно с Полонской.

вернуться

1116

В доме Мурузи (Литейный пр. 24) в 1919 г. открылась литературная Студия при издательстве «Всемирная литература», где у К. И. Чуковского и Н. С. Гумилева занималась Е. Полонская.

вернуться

1117

Оттиск воспоминаний Е. Г. Полонской из «Ученых записок» Тартуского университета (Выпуск 139. С. 379–389).

вернуться

1118

А. Г. Мовшенсон.

вернуться

1119

Елизавета Полонская. Избранное. М.; Л., 1966. Книга избранных стихов, посвященная памяти брата, открывалась предисловием «К моим читателям», где, в частности, говорилось и о Студии: «Литературной критике и технике перевода учил нас Корней Иванович Чуковский, талантливейший журналист, чье острое перо досаждало тогда многим пошлякам от литературы…».

вернуться

1120

«Люблю тетрадь с косыми в три линейки…» (1958).

вернуться

1121

Смерть А. Г. Мовшенсона в 1965 г.

вернуться

1122

В 1965 г. умер сын Чуковского Николай Корнеевич.

вернуться

1123

РГАЛИ. Ф. 1204. Оп. 2. Ед. хр. 2056. Л. 11.