…Федин находится в Чистополе (Чистополь, Татарская АССР, ул. Бутлерова д. 68), он уполномоченный Союза <писателей>, занимается и общественными и литературными делами, видела я его в ноябре. В последнее время, кажется, здоровье ухудшилось и собирается куда-то на юг. С Всеволодом <Ивановым> я вместе 15 октября выехала при Совинформбюро в Куйбышев, но он был там недолго, выписал семью из Чистополя и переехал в Ташкент (ул. Урицкого 70), где и устроился — есть квартира, столовая обкома и т. д. Много работает — написал повесть, сценарий и работает над романом. Собирался в Москву, но видимо передумал — тут всё довольно сложно, трудные бытовые условия, с трудом прописывают и т. д. Я в переписке с Лизой Полонской, она под Молотовом[788], в самом Молотове Слонимский, Козаков, Каверин, Тынянов, Первенцов и кто-то еще. Большая часть писателей в Средней Азии: в Ташкенте Чуковский, Всеволод <Иванов>, Ахматова, Зощенко — если не переехал в Алма-Ату, Погодин, Уткин и др. В Алма-Ате Ильин, Паустовский, Шкловский, Юзовский. Многие в Самарканде и Андижане. В Чистополе Леонов и Пастернак. В Куйбышеве было много — Финн, Петров, Катаев, Эренбург, покойный Афиногенов, Всеволод, Соловьев Володя, Адуев, Агапов, Гусев, Ермилов — т. е. или связанные с радио или с Информбюро, — но сейчас эти организации уехали обратно в Москву и взяли нас с собой.

Здесь в Москве отдыхает Коля Тихонов, на днях прилетит контуженный Илья Груздев — тоже чтоб подлечиться… В Москве теперь Финн, Катаев, Петров, Кирпотин, Скосырев, Маршак, Вирта, Габриловский, Эренбург — вот с семьей И. Г. и с ним самим вижусь, конечно, чаще всех[789], они живут почти все в гостинице „Москва“. Вообще в Москве около 150 писателей, 250 на фронте, остальные в разных местах. Мариетта <Шагинян>, Гладков и Караваева в Свердловске. Толстой в Ташкенте, приезжал в Куйбышев, читал пьесу новую „Иван Грозный“ — потрясающей шекспировской силы вещь, лучше всего, что делал до сих пор…»[790].

…Письмо Эренбургу переслала в тот же день в „Москву“; там же остановился и Груздев — контузия у него, конечно, была, до сих пор голова болит…. Коля <Тихонов> улетел в Ленинград, Илья Александрович <Груздев> и Инбер тоже летят и обратно после 10-го, Фадеев сейчас еще болен…. Лиза <Полонская> пишет мне часто из-под Молотова — вот она и сообщила о приезде ленинградцев туда. Сейчас еще в Москве Анна Радлова, но у нее воспаление легких, так что тоже у меня не была, только изредка от нас звонит…

С Любой Эренбург часто беседуем по телефону, изредка она заезжает, все Ваши приветы и письмо передала. Илья Григорьевич работает, как целая фабрика, но стал за последние недели уставать. Удивительный он молодчина. Писала ли я Вам, что фронтовики ему пишут? „Всю газету скурили, Эренбурга никогда“[791]. Его выезды на фронт — триумфы… Знаете ли Вы Савича? Знаете ли, что Федин и Пастернак написали каждый пьесу? Напишите мне адрес Форш, что она?»…

Я пишу одновременно Прокофьеву[792], Форш, Зощенко. Прошу заблаговременно обеспечить меня, Дусю[793], Сережу[794] разрешеньями на выезд в Ленинград. Ленинградский Союз <писателей>, если захочет, сможет это сделать. Прежние разрешения аннулированы, недействительны и вряд ли будут восстановлены, надо выхлопатывать новые. Об этом я и прошу. Дуся об этом только и мечтает, я тоже хочу вернуться. В Ленинграде видней, как это получше сделать… Я говорил здесь об этом с Прокофьевым и Кожемякиным, они обещали мне сделать все необходимое — но я прошу проследить, напоминать, а то опять я застряну.

Вот и все в сущности. Думаю, что ленинградское правление в нынешнем его составе поможет нам вернуться в Ленинград. Привет тебе и Рене Ароновне!

спасибо тебе за хлопоты. Будем ждать теперь, когда прибудут вызовы. Пожалуйста, сообщай как о ходе всех этих дел да и вообще хочется побольше знать о Ленинграде.

Москва похоронила Толстого. Хотя он был болен давно — все же неожиданно. Накануне умер Осип Брик[795]. Таковы печальные события.

В общем к лету вернемся домой. Дуся просит Ренэ Антоновну

сообщить бытовые детали ленинградской жизни, а так же, что надо привезти из Москвы. Пожалуйста. Как вы живете? Что ты пишешь? Сообщи — любопытно.

Привет Рене Антоновне. Обнимаю!

только что узнали мы о гибели Вовы, ужасная весть очень потрясла нас. Мы с Дусей выражаем тебе самое горячее сочувствие.

Еще так недавно, в Молотове, мы часто встречали Вову. Помним, как отправился он в военную школу и как горестно знать, что он погиб.

Желаем тебе душевных сил пережить это горе.

Обнимаем, целуем тебя

Большое тебе спасибо за милую открытку. Это тоже — записка, а не письмо. В виде исключения (?!) деньги как раз сейчас нужны до зарезу. В городе часто бывает Зина, на её имя их и надо перевести, хорошо бы телеграфом. Адрес: Москва 17, Лаврушинский 17/19, кв. 72, Зинаиде Николаевне Пастернак.

Обо всем этом недавно писал Лихареву, может быть, он уже передал тебе. Не скупитесь. Я Вам все отработаю не только переводами всяких важных юбиляров[796], но, может быть, и своей собственной прозой[797]. Очень хочу прочесть твои рассказы[798], страшно рад неожиданности, что дела идут через твои руки и крепко обнимаю тебя.

Рукопись „Отелло“ была не абсолютно окончательной, после неё были исправленья, я нуждался в корректуре и писал об этом Лихареву, но все равно, чорт с ним (с отрывком)[799].

Поторопи деньги.

Искренне твой