— Ну, как вы понимаете, они были слегка разбросаны по полу. Все-таки по ним успели потоптаться. И на подошвах, кстати, могли остаться осколки! Нет, тот стакан просто обязан был весить меньше! — простонал Харпер, осознавая, что результаты его работы вот-вот пойдут насмарку.

На всякий случай Харпер сам перевесил осколки. Все сошлось.

— Крайне загадочно, — проклекотал полковник Браммингтон, наливаясь досадой.

Аллейн рассыпал осколки по листу бумаги и стал осторожно перебирать их пинцетом, разглядывая в сильную лупу.

— Посмотрите сюда, — позвал он. — Из всех осколков только вот эти три сделаны из другого сорта стекла. Видите? Посмотрим, сколько они весят…

За исключением этих трех осколков получалось, что в экспериментальных осколках коньячного стакана все же не хватает довольно много веса. Полковник Браммингтон ничего не понимал, не хотел понимать, а потому потихоньку начинал злиться.

— Если позволите, сэр, я все-таки попытаюсь объяснить, — предложил Аллейн.

— О нет, не надо! Мне ведь, как вы догадываетесь, очень приятно быть вашим Ватсоном, дорогой Аллейн! Вы поужинаете сегодня со мной? Очень хорошо. Тащите мне голые факты, а не эту мистику — и лучше не за ужином и не здесь…

— Но версию мистера Аллейна надо выслушать! — возразил Харпер раздраженно. — Нельзя же занимать такую позицию, что…

— Можно! — рявкнул полковник Браммингтон. — Я предпочитаю слушать голоса небесные, а не тягомотные ребусы, которые рождаются в голове у мистера Аллейна! Нет уж, если желаете привлечь мое внимание, гоните голые факты! Голые! Я спою им хвалебную песнь, как Овидий!

— Но вы вряд ли обретете дар Овидия описывать и толковать эти факты, — заметил Аллейн с холодноватой насмешкой. — В любом случае, я привез вам копию моего отчета о проделанной на сегодняшний день работе.

Браммингтон с неохотой принял листок и торопливо поднялся, словно укушенный блохой в особо чувствительное место. Подтянув повыше свои необъятные брюки, полковник оглушительной скороговоркой пробормотал:

— До свидания, доктор Шоу, до свидания… Приходите ко мне сегодня на ужин…

— Спасибо, — поклонился доктор Шоу. — Какая форма одежды? Черный галстук? Фрак?

— Как вам в голову стукнет. А я постараюсь поразить вас гастрономическим размахом… А вы придете, Харпер?

— Спасибо, сэр, но боюсь, что не смогу. Мне надо…

— Понятно. Дело ваше. Итого, вас трое — Аллейн, доктор и… Ну, надеюсь, ясно.

— Фокс, — вставил Аллейн.

— Что? Ну, до свидания.

— Фокс, — повторил Аллейн.

— А, ну да, мистер Фокс. Всего доброго.

Полковник Браммингтон распахнул дверь рывком, словно с обратной стороны за ручку тянуло четверо человек, и удалился, топая, как раненый слон по джунглям.

— Какого черта вообще ввели эту должность местного старшего констебля! — горько вздохнул Харпер. — Не поверите, доктор Шоу, но, когда брат полковника упокоится в бозе, полковник получит титул лорда. Лорда! Представляете себе, какой вулкан будет сидеть в верхней палате и засыпать английский парламент горами словесного шлака! Ужинать и спать, спать — и обедать. И палец о палец не стукнет осмысленно… Скажите, доктор, чем он болен, наш полковник?

— У него либо нет мозгов, либо памяти, либо библиотеки! — поставил диагноз доктор Шоу.

Аллейн, Фокс и Харпер, оживленно беседуя, направились в полицейский участок. Там они еще раз достали и разложили на столе у Харпера все вещественные улики. Бутылка из-под коньяка, флакончик из-под йода, пожелтевший расплывшийся кусок газеты, чашечка, изъятая из крысиной норы, и склянка с цианидом. Кроме того, Харпер протянул Аллейну завинченный пузырек.

— Ага, это жидкость из крысиной норы! — узнал Аллейн. — Надо бы отдать ее на химический анализ мистеру Язвенту. Впрочем, нет. Это будет бесцеремонно. Лучше я отошлю эту жидкость в Лондон.

— Думаете, убийца взял яд из той дыры? — спросил Харпер.

— Да.

— Но ведь плошка была полна.

— Естественно. Она и осталась полна.

— Так вы полагаете, что туда долили воды? — медленно протянул Харпер.

— Вот именно, Ник.

— Понял, — кивнул Харпер.

— В карательной экспедиции против крыс участвовал Эйб Помрой, главный палач, а также его сын Билл, мисс Мур, Легг и дюжина рыбаков, которые потом сидели в общем зале и, следовательно, для нас неинтересны. Эйб громогласно предупредил всех, кто находился в баре, о том, что он делает. Так что не имеет большого значения, кто видел его действия в гараже… Но с другой стороны, пятидесятипроцентный раствор синильной кислоты, как говорят эксперты, дьявольски летуч, и пары его укокошили по меньшей мере одну крысу. Я полагаю, что для этого яд должен был постоять в дыре хотя бы час или что-нибудь около того. То есть убийца должен был отлить раствор довольно быстро. Но, увы, свидетели не помнят, кто и когда выходил потом из бара… Но с третьей стороны, через час концентрация раствора должна была сильно понизиться. Короче, тут я не совсем уверен. Нужно будет провести эксперимент. Одним словом, вероятно, что убийца проник в гараж меньше чем через час после того, как Эйб залил туда яд, взял его и хранил в тщательно закупоренном пузырьке.

— Но как ему удалось взять яд? На чашечке только отпечатки Помроя! Ее никто больше не трогал!

— А разве вы не подумали про испаре…

— Ну конечно! — крикнул Харпер, чувствительно хлопая себя ладонью по лбу. — Конечно! Не надо говорить, я понял!

Харпер принялся на все лады ругаться и гордо квохтать — всегда ведь приятно, если своим умом доходишь до того же, до чего дошел сыщик из Скотленд-ярда…

— Отпечатки Эйба, заметьте, — продолжил тем временем Аллейн, — были на ключе от буфета и на ручке дверцы. Невозможно открыть дверцу, не повернув ключа и ручки. Если кто-нибудь касался ключа и ручки, он либо оставил бы собственные отпечатки, либо делал это в перчатках и стер бы отпечатки Эйба. Итак, в буфет никто не лазил. А ведь из плошки в крысиной дыре цианид должен был довольно быстро испариться!

— Ну ладно, — сказал Харпер. — Доктор Шоу и коронер упустили этот момент, согласен. Оутс подтвердил, что плошка в крысиной дыре была полна, и то же самое сказал Эйб Помрой, который сам ее наливал. Но никто и не подумал про испарение!

— С другой стороны, — продолжал Аллейн, — хотя яд нужно было взять сразу же, наносить его на дротик можно было только перед самым убийством, иначе яд испарился бы и с дротика.

— Однако трудно предположить, что Легг взял яд с собой и смог незаметно нанести его на дротик на глазах у всей честной публики… — задумчиво протянул Харпер.

— Он этого и не делал, — заверил его Аллейн. — Он человек довольно неуклюжий, и ручонки у него здорово смахивают на ковши экскаватора… Надо быть фокусником, чтобы суметь нанести яд на дротик в этих обстоятельствах. Даже Эйб Помрой, который убежден, что Легга надо хватать и судить, не может предложить никакого объяснения. Периш, который при каждом случае норовит лягнуть Легга, тоже не имеет предложений. И мы имеем по меньшей мере четырех свидетелей, которые клянутся, что Легг ничего такого с дротиками не делал.

— Но ведь и мы никак иначе не можем объяснить это дело!

— Нет уж, — усмехнулся Аллейн. — Мы-то как раз можем.

Пробило уже пять часов, а они все еще торчали в полицейском участке. Помимо наведения окончательного глянца на отчет, Аллейн успел проделать эксперимент с раствором цианида. Плошку, наполненную пятидесятипроцентным раствором синильной кислоты, поместили в закрытый ящик. Через сорок пять минут почти половина жидкости испарилась.

— Помимо прочих выводов, можно заключить, что убийца наведался в гараж за ядом накануне убийства минут через тридцать-сорок после того, как Эйб налил жидкость в плошку, — констатировал Аллейн. — В баре Легг показал всем фокус с дротиками, который занял, однако, всего пару минут. Потом последовал спор. Легг вышел в общий зал, где повторил свой трюк с дротиками, а затем вернулся…