Визу и зеленую карту мне оформили так быстро, что я даже не успел понять, как стал гражданином США. Фил сопровождал меня повсюду, мне казалось, что это проявление уважения к моим научным заслугам. Помню, как мы летели в самолете и я фантазировал о том, что прямо у трапа меня встретит рукоплещущая толпа с цветами, я пройду по красной ковровой дорожке, а президент лично пожмет мне руку. Ну и естественно меня должны назначить главой огромного исследовательского института.

Реальность оказалась на много прозаичнее. Естественно мои разработки были интересны американским военным. Не было никаких цветов у трапа. Меня очень быстро перевезли на военную базу на мысе Канаверал. Выделили небольшую лабораторию с тремя помощниками и заставили подписать кучу документов, о не разглашении и запрете на выезд за пределы штата Флорида.

Фил, полковник армии США, бывший сотрудник внешней разведки, был назначен моим личный куратором и только благодаря его связям в верхних армейских эшелонах мне позволили жить за пределами военной базы. После полугода прозябания в подземном бункере, я был счастлив жизни, похожей на свободную. Я отрывался на всю катушку, пил, гулял в ночных клубах и, наверное, перетрахал половину побережья.

Исследования же, немного зашли в тупик. Было два нюанса. Во-первых, работать в куполе, без вреда для мозга, можно было не более двух часов. Затем, мозговая жидкость начинала перегреваться до опасных температур, при долгом использовании можно было просто сварить свой мозг. Во-вторых, американцев не интересовали передачи мыслей от человека к человеку, они хотели заставить подчинятся сложную технику ментальным командам. Но поскольку человеческий разум обрабатывает сразу несколько вариантов развития ситуации, плюс параллельно думает всякую хрень, техника либо не понимала команд оператора, либо выполняла их не правильно. И вот уже год мы не можем добиться решения этих проблем, потеряв за это время два дорогущих беспилотника и сведя с ума компьютер «умного» танка.

Армейское командование было наверняка в бешенстве, но Фил отлично исполнял роль амортизирующей прокладки между безжалостным маховиком военной машины и безответственными учеными.

Я смотрел на то, как он уверенно ведет автомобиль и попытался представить его судьбу. Вот он молодой парнишка вербуется в морскую пехоту. Несколько лет его муштруют и выбивают гражданскую дурь. Затем он попадает в горячую точку, уже, скорее всего в составе специального подразделения – такого секретного, что про него даже думать нельзя. Пройдя войну, а может и не одну, он поднимается по армейской карьерной лестнице и его вербует ЦРУ. В течение нескольких лет он отважно выполняет опасные задания на вражеской территории под прикрытием государственного департамента. Последним его заданием, в качестве разведчика, была вербовка меня. И он в очередной раз успешно справился со своей задачей.

Но это все мои домыслы, на самом деле о Филе я не знаю практически ничего. Вот, например, у него седые волосы, но он не выглядит старым, вполне такой подтянутый мужчина. Мне сложно определит его возраст. Да и что это за имя такое – Фил Смит? Наверняка его зовут по-другому, а это лишь псевдоним для работы. Но в целом он хороший мужик, хоть и американец.

Глава 3 База

На въезде на территорию базы у нас проверяют документы и полностью досматривают автомобиль. Здесь с этим строго. Никаких специальных пропусков, никаких привилегий. Мне кажется, даже президента не пропустят без досмотра.

Фил, останавливает машину возле входа в исследовательский бункер.

– Я заеду за вами в семнадцать ноль-ноль, мистер Покровский.

Я киваю ему в ответ. Конечно, заедет, всегда точен, как хронометр. У входа в бункер стоит Семен, курит, как обычно. Сам я не курю и не выношу табачного дыма, поэтому пресек все попытки курения в лаборатории. Теперь нашего технического сотрудника чаще можно застать возле входа с сигаретой в зубах, чем на рабочем месте.

– Привет, профессор!

– Привет Сеня, завязывай травить себя – работы не початы край. – Он гасит сигарету и идет за мной.

– Здорово парни! – Кричу на всё помещение.

– Хай, профессор!

– Привет, Антон!

Меня редко здесь называют по имени, так уж повелось – или профессор или Покровский.

– Что-то случилось, Артём? – Это наш гений программирования назвал меня так сегодня.

– Да задрало уже сидеть в этой железной коробке, расскажи как там, на воле то?

Я уже полтора года в штатах, но английский знаю так же, на уровне школьной программы. Особо он мне и не нужен, все мои подчиненные попали сюда из разных уголков бывшего союза и русский язык у нас основной. Фил тоже отлично им владеет, а с женщинами мне удаётся найти понимание и, не общаясь особо. Женщины, вот чего давно не видели мои парни, у них нет таких шикарных условий, как у меня, а последняя увольнительная была пару месяцев назад. И, похоже, сексуальное напряжение достигло предела. Не буду мучить парней рассказами о своих похождениях.

– Да что воля, туда отвезли, сюда привезли. Пару раз ходил в кафе, но там даже познакомиться не с кем, телки страшные, как ядерная война.

Не зачем давать им повод для зависти. Лучше сублимировать их энергию в рабочих целях.

– Ладно, парни, давайте к делу, как обстоят дела со снижением вредного воздействия на мозг? Просчитывали варианты замены слоев на металлы с меньшим сопротивлением?

– Просчитывали, эффект трансляции пропадает, пока медь и алюминий идеальные материалы. Но до кучи проработали вариант, предложенный америкосами, ну ты помнишь – про охлаждение.

Я, конечно, помню. Помню, как мы бились в истерике, громко хохоча в лицо приехавшему к нам какому-то местному гению. Он предложил встроить жидкостный радиатор, по типу автомобильного. На его чертежах, человек в шлеме, был похож на инопланетного зеленого человечка с огромной головой. Он обижался, а мы не знали, как ему перевести понятие «чушь несусветная и херня полная». Я тогда смог взять себя в руки и на пальцах объяснил, что с таким шлемом солдат в танк не залезет и слишком велики возможности потерь среди личного состава из-за переломов шейных позвонков, а уменьшить вес конструкции не возможно при нынешних технологиях производства. Он вроде перестал обижаться и забрал свои почеркушки.

– Парни, – говорю, – да вы совсем сбрендили, какое на хрен охлаждение? Турбо обдув черепушки что ли?

– Все гораздо проще, профессор. Васек, покажи!

Васек, украинский парнишка, наш местный балагур, с хитрым выражением лица вышел из-за стойки с оборудованием. Что-то держит за спиной.

– Та-дам!

Он пафосно поднимает руку вверх. В руке обычный танкистский шлем. Как я сам не догадался? Обычная термоизоляция.

– Прохождение волн через материал проверили? – Стараюсь не выдавать восторга.

– Конечно! Затухание минимальное – полтора процента, а если бы мы могли раздобыть войлок, то вообще снизили бы его до ноль пяти!

– Тестили?

– Всю ночь! Четыре часа до нагревания мозговой жидкости!

Отлично, улучшение показателей в два раза. Фил будет доволен.

– Войлок раздобудем, поместим его в шлем, вместо синтетической набивки и попробуем увеличить толщину слоя, думаю, это даст еще час-другой работы без нагрева. И подумайте, как аккуратно завести провода, а то эти дырки заклеенные скотчем, даже меня смущают, а американцы даже смотреть не будут на такой образец. Ну что, парни, констатирую – порадовали вы меня сегодня, так и быть трахну сегодня какую-нибудь страшную американскую телку ради вас, – я все-таки не упустил шанса съязвить, – а теперь давайте наращивать усилия по второй и более важной проблеме – фильтрации операторских команд.

Все грустно разбрелись по своим рабочим местам. И я не знаю, что расстроило их сильнее – то ли упоминание мною особей женского пола, то ли невозможность отметить триумф, широко – с водкой и песнями. Русские, что с них взять.

Глава 4 Внедрение