Нравственный кризис был обусловлен кризисом творческим: изыскания застопорились. Теория трудовой стоимости не вязалась с экономическими данными. Ибо для него главной экономической переменной был труд, а не цены, как полагали современные ему экономисты. Но поскольку на рынках происходит обмен не количества труда, а товаров с ценами в денежном выражении, ему надо связать количество труда, необходимого для изготовления предметов, с их денежной стоимостью, их ценой — единственной измеряемой величиной. Он пишет, черкает, догадывается, что потребуются сложные расчеты, а он не знает, как их произвести. Тогда он принимается изучать алгебру, которая ему совершенно чужда. Кстати, впоследствии Энгельс признается, что сам доработал этот текст (в литературном плане), сверяясь с математической тетрадью, оставленной Марксом и, верно, начатой около 1858 года.
Двадцать второго января Фердинанд Лассаль (молодой человек, с которым Карл мельком встретился в Дюссельдорфе во время предвыборной кампании десять лет назад, в 1849 году, которого поддерживал, когда тот был в тюрьме, и с которым вел полемику по поводу Пальмерстона) захотел узнать его мнение о своей книге о Гераклите. Проведя несколько месяцев в тюрьме, молодой адвокат теперь вращался в самых изысканных кругах благодаря своей новой спутнице, графине Гатцфельд — замужней женщине много старше его, которой он помог добиться развода и которая жила одинокой и богатой, что вызывало пересуды добропорядочного берлинского общества.
Карл, считавший Лассаля одним из своих немецких «корреспондентов», членом абстрактной «партии», объединявшей в его воображении революционеров всего мира, где бы они ни находились, прочел его книгу, нашел ее отвратительной, но не высказал этого автору, а, напротив, похвалил его в письме от 2 февраля, прося при этом помочь найти в Пруссии издателя для собственной книги под названием «К критике политической экономии». Трудная задача — найти в самодержавной Пруссии достаточно смелого издателя книги по экономической теории, автор которой написал ранее «Коммунистический манифест» и ему запрещено пребывание в этой стране, хотя о нем там уже позабыли с 1850 года! Для привлечения издателя нужна была аннотация книги, и Карл впервые в этом первом письме Лассалю привел план будущего произведения, умолчав, что по основным пунктам этого плана ничего пока нет: «Вся работа состоит из шести книг: 1. О капитале (с несколькими вступительными главами). 2. О земельной собственности, 3. О наемном труде. 4. О государстве. 5. О внешней торговле. 6. О мировом рынке… В целом критика и история политической экономии и социализма должны были бы составить предмет другой работы. Наконец, краткий исторический очерк развития экономических категорий и отношений станет предметом третьей».
Пометка «с несколькими вступительными главами» маскирует тот факт, что на самом деле Карл решил опубликовать лишь небольшой фрагмент заявленной книги — одну-единственную главу о стоимости. За остальные главы он еще даже не принимался. Это также означает, что деньги, то есть цены, превыше всего. И тут он во всеоружии. Но что касается отношений между ценами и трудом и всего прочего, упомянутого в его плане, то это будет другая книга — «Капитал». А продолжения, связанного с его навязчивой идеей изложить историю наук, нет еще даже в набросках.
Короче, ни одна из задуманных книг еще не написана. Но поскольку он должен назвать приблизительную дату завершения рукописи, которую хочет издать, Карл вынужден рассказать о своих затруднениях. В том же письме Лассалю от 2 февраля проскальзывает намек на застопорившиеся исследования, хотя он не говорит об этом четко и открыто. Он рассказывает также о книге, работа над которой будто бы завершается: «Работа подвигается очень медленно; как только хочешь покончить с вопросами, которые были на протяжении многих лет главным предметом твоих исследований, они снова возвращаются в новом виде, вызывая у тебя сомнения… У меня нет ни малейшего представления о том, сколько печатных листов все это займет. Если бы у меня было время, досуг и средства все это доработать, прежде чем представить на суд публики, я бы сильно ее ужал…» Извечное нежелание расстаться с текстом, противоречивое стремление сжато выразить свою мысль и высыпать целый ворох подробностей. Извечный страх, что у него отберут произведение, что оно будет существовать вне его, о чем он уже писал в 1844 году.
Лассаль ответил, что благодарит его за лестный отзыв, будет рад помочь в поисках издателя и, кстати, подумал о собственном берлинском издателе Франце Дункере, только что напечатавшем его «Гераклита». Что скажет Маркс?
Одиннадцатого марта тот восторженно сообщил Лассалю, что первая книга может быть готова к концу мая, и поручил ему обсудить от его имени договор с Дункером.
Двадцать шестого марта, то есть менее чем через два месяца после того, как Карл обратился к нему с просьбой, Лассаль сообщил, что заключил для него великолепный договор: Дункер заплатит по 3 фридрихсдора (то есть 17 талеров) за печатный лист, что очень даже неплохо, поскольку профессорам университета платят только 2.
Маркс без ума от радости; 2 апреля 1858 года он написал Энгельсу, чтобы сообщить ему новость и рассказать не об этой книге, которую, как он говорит, вскоре напечатает, а… о следующей! Этот труд («Капитал») будет, в свою очередь, подразделяться на четыре главы: «а. Капитал вообще, б. Конкуренция. в. Кредит, г. Акционерный капитал. Первая глава будет подразделяться на: 1. Стоимость. 2. Деньги: а) деньги как мера, б) деньги как средство обмена, или простое обращение, в) деньги как валюта. 3. Капитал».
Таков, по сути, план всего, что он напишет за те два десятка лет, которые ему остается прожить. И все это в основном останется в виде рукописей.
Несколько дней спустя дадут о себе знать бессонные ночи, финансовые неурядицы, страх писать, а главное, издавать — он заболеет серьезным воспалением печени.
Девятого апреля ему так плохо, что Женни сама написала в Берлин Лассалю (с которым не была знакома), сообщая, что ее муж не может взяться за перо, потому что «страдает от болей в печени, как всегда по весне», и он очень взбудоражен, потому что должен тратить время на хлеб насущный (то есть писать статьи для «Нью-Йорк дейли трибюн»), но он надеется вовремя закончить обещанную рукопись. Она благодарит за помощь при заключении договора с Дункером и поздравляет его с тем, что он такой «ловкий агент». На самом деле Женни сильно встревожена: Карл больше не может писать, и надежда на доходы от статей и этой книги рушится. Она это знает лучше кого бы то ни было: она переписывает каждую созданную им страницу.
Тем временем восстание в Индии было подавлено путем ужасающих репрессий, словно чтобы в очередной раз подтвердить повсеместное торжество капитализма.
Через некоторое время Маркс достаточно оправился, чтобы с 6 по 20 мая уехать выздоравливать к Энгельсу в Манчестер. Скоро он уже настолько пошел на поправку, что много ел и пил и даже, похоже, впервые ездил верхом. Естественно, он не писал, но воспользовался поездкой, чтобы попросить денег у друга, который согласился ему их одолжить, но выдал вексель, поскольку не мог получить наличных ранее, чем через полгода. 31 мая, вернувшись в Лондон, Карл пишет Фридриху, что чувствует себя «в форме» и скоро примется за работу. И добавляет: «Отпусти мне грехи за похвалы, которые пришлось расточать Гераклиту Темному», то есть Лассалю.
В тот же день Маркс написал Лассалю, чтобы тот известил издателя, что он из-за приступа гепатита не успел еще закончить первый раздел обещанной книги.
Потом печень снова разболелась после наступления жары, и материальное положение сделалось шатким. Несколько статей в «Нью-Йорк дейли трибюн», различная подработка и энциклопедия Даны наряду с поступлениями от Энгельса — вот все, на что жила семья Марксов. В то лето Карл потратил много времени в поисках банков, которые согласились бы принять вексель Энгельса. Он по-прежнему не писал. Только в сентябре он вновь принялся за рукопись, обещанную Дункеру, думая закончить ее «в две недели». Об этом свидетельствует письмо Энгельсу от 21 сентября 1858 года: «Моя рукопись уедет только теперь (через две недели), но сразу две тетради. Хотя мне ничего не надо делать, только придать хорошую форму уже написанному, но случается сидеть часами, прежде чем удастся выстроить несколько фраз».