Разобравшись с этим, я кивнул головой, нажал на большую красную кнопку, услышал равномерный звук двигателя, и, развернув руль, крикнул:

— Грация милле!

Потом выжал правой рукой маленький округлый рычаг и почувствовал, как стремительно набираю скорость. Это было совсем другое дело — по сравнению с катамараном, я чувствовал себя здесь в одиночестве абсолютно комфортно и уместно. Скорость захватывала, хотя немного и пугала, тем более что ориентироваться было трудно из-за неисправности спидометра, которую я обнаружил только что. Я чуть убавил газ и легко заскользил, подлетая на волнах к горизонту, где было только море и солнце. Кажется, всё пространство вокруг было целиком отдано мне и это какой-то знак судьбы — наверняка предполагающий удачу и открытость всех путей-дорог.

— Сицилия! — неожиданно для себя громко закричал я и, приподнявшись на ногах, начал прибавлять газ до тех пор, пока на очередной волне чуть было не вылетел из седла и резко затормозил, переводя дух.

— Спокойно, не так быстро, — пробормотал я и тут почувствовал, что кто-то сидит сзади. Как ни странно, я не дёрнулся и даже, кажется, особенно не удивился, словно чувствовал, что, при всей кажущейся очевидности, одиночество здесь невозможно. Спину пронзила вспышка тепла и, не успел я начать медленно оборачиваться, как знакомый голос призрачной девочки прошептал мне в ухо:

— Гони, быстрее!

Я тут же вдавил рычаг к ручке, и водный мотоцикл рванулся вперёд. В ушах пронзительно засвистело, я почувствовал, как мои внутренности трясутся от постоянных перепадов высот и тут же пожалел о выпитом накануне пиве. Тем не менее тошноты или чего-то подобного не было, скорее — тяжесть и желание мчаться ещё быстрее. При этом краем глаза я заметил, как не менее стремительно справа и слева по воде заскользили длинные чёрные тени, извиваясь и словно пытаясь охватить всё вокруг своими скрюченными лапами.

— Гони, я хочу сказать…

Голос призрачной девочки размылся и в следующее мгновение я ощутил, как она словно прошла сквозь меня, окатив волной кипятка, и замерла, расположившись на руле.

Я невольно выпустил рычаг газа, водный мотоцикл резко сбавил скорость и тут, заслонив солнце, словно гигантские волны, вокруг вздыбились тени. Они на мгновение задержались где-то на умопомрачительной высоте, а потом ринулись вниз, заставив меня сжаться и загородить лицо руками. При этом призрачная девочка мгновенно сместилась вперёд и словно нырнула под воду, а тени метнулись следом, оставив меня с бешено колотящимся сердцем и непониманием происходящего. Чуть выпрямившись и оглянувшись вокруг, я ничего не увидел и тихо позвал:

— Эй! Ты где?

Потом что-то блеснуло впереди, и призрачная девочка появилась над поверхностью, озираясь и что-то показывая мне полупрозрачными пальцами.

— Что ты хочешь сказать? Я не понимаю.

И тут из глубин начало подниматься что-то огромное и тёмное. Призрачная девочка подскочила, стремительно промчалась над поверхностью воды, удаляясь от меня, и ударилась об воду уже ближе к горизонту, расплывшись в мерцающих гигантских буквах: «Смотри вечером с балкона на гору». Несколько мгновений они были совершенно разборчивыми, а потом нечто словно чёрный вихрь разметало их по поверхности и заставило мгновенно исчезнуть, словно жадно проглотив. Но, совсем еле различимая на горизонте, снова мелькнула призрачная девочка и оставила за собой огромное слово «подсказка», затем тени сгустились над ним и, закрывая значительное водное пространство, словно смерч, застыли гигантской тенью. Она клубилась, постоянно изменяясь, и вскоре стала походить на исполинский образ человека, словно стоящего великанскими ногами на самом морском дне и способного управлять всем вокруг. А я неожиданно вспомнил эпизод из советского научно-фантастического фильма «Солярис», который, как ни странно, очень испугал меня в детстве — там даже не показывали, а просто рассказывали о гигантском ребёнке, которого видели над поверхностью инопланетного океана. Но и этого вполне хватило, чтобы моя фантазия нарисовала нечто отвратительное и преследовавшее некоторое время в ночных кошмарах. Хотя сейчас, конечно, я не мог припомнить все подробности, и был слегка удивлён — чем всё это было вызвано.

Тем временем рука монстра приподнялась, закрывая солнце, и медленно мне погрозила, заставив почувствовать озноб в этот жаркий и безоблачный день. Или, быть может, просто помахала, но явно тая в себе угрозу. Потом образ начал постепенно таять, и вскоре я снова остался один на морском просторе. Судя же по спокойствию пар в лодках, проплывающих ближе к берегу, и людей на пляже, всё произошедшее видел только я. Что же, может быть, оно и к лучшему, разве что на Сицилии, кажется, сил у призрачной девочки было гораздо меньше, чем в Москве. Или эти тени обретают здесь какую-то исполинскую силу? Как бы там ни было, я верил, что дух, последовавший за мной сюда, хочет мне исключительно добра, но с другой стороны, если нечто ему противодействует, то это вовсе не обозначает заведомое зло. Быть может речь идёт просто о правилах некоей игры, в которые призрачная девочка пытается вмешаться, и именно это заставляет тени с ней бороться. Или их отношения вообще никак не связанны со мной, а происходят параллельно — мне же, как и многим людям, просто свойственно везде видеть какую-то подоплёку, связанную исключительно с собственной персоной.

Я медленно нажал на рычаг газа, неуверенно проехавшись вперёд и назад, потом понял, что больше кататься не хочу и, развернувшись, поплыл в сторону берега, параллельно отметив, что сзади у меня отсутствует вырывающийся фонтанчик с водой. Мне показалось уместным приписать это тоже к чему-то мистическому и непосредственно связанному с сегодняшними событиями, но как я понял из объяснений пожилого мужчины, который помог мне спуститься с водного мотоцикла и нетерпеливо напомнил о шестидесяти евро, это всего лишь была такая модель. Потом я некоторое время продолжал стоять на берегу, глядя на горизонт, к которому только что плыл и параллельно наблюдал, как пара крепких загорелых итальянцев водружает водный мотоцикл на тележку и с трудом отвозит её в сторону, видимо, дожидаться следующего отдыхающего. А в размеченную цветными поплавками дорожку уже заплывала пара красных каноэ с хохочущими девушками. Это почему-то заставило меня двинуться в сторону отеля, где, по рассеянности и продолжая прокручивать в голове всё случившееся, я потратил минут десять, пытаясь войти в другой номер этажом ниже. А когда уже хотел вернуться на ресепшен, чтобы спросить — почему не действует магнитная карта, посмотрел на номер и всё понял. Обрамлённые выпуклыми лимонами цифры 112 тут же прояснили всё, и я невольно подумал о том, что, если бы в номере кто-то оказался, вполне могла выйти и не очень приятная ситуация. Потом перевёл взгляд на соседнюю дверь с цифрами 114 и невольно вспомнил о том, что, из-за суеверности некоторых отдыхающих, число 13 не используется в подобных местах нигде. Забавно, я почему-то ни с чем подобным Италию не ассоциировал, но оказывается, это общий стереотип.

— Кому и зачем это нужно. Только поддерживать и развивать некую мистичность, — пробормотал я, поднимаясь на свой этаж и, сбросив в коридоре шлёпки, упал на кровать, даже не вспомнив о том, что после моря надо сполоснуться под душем.

Здесь было необычайно тихо и комфортно, но почему-то гораздо острее, чем на катамаране, ощущалось одиночество. Я повернулся на спину и смотрел в белый потолок, на котором размещалось несколько точечных лампочек, ощущая, что тут очень не хватает обыкновенной люстры, висящей в моей комнате, в одной из рогов которой всё время перегорала лампочка. Её подрагивания — сначала мягкие и успокаивающие, а затем всё более раздражённые и отчаянные — порой завораживали и ассоциировались у меня с некой музыкой, которая звучала внутри и, кажется, была давным-давно забытой и чуть знакомой. Что-то такое я слышал и теперь, только более ритмичное и сбивающееся, постепенно переходящее в шум волн и дуновение морского ветра. А ещё галька, которая шелестит на прибое, растворяясь на мгновение в шипящей пене, а потом застывает в причудливых фигурах, чтобы через несколько мгновений снова пропасть и поменяться, как в бесконечном калейдоскопе.